Язычники все время сражаются дубинами в надежде взять как можно больше пленных. В битвах с хорошо вооруженным противником это в высшей степени сложное и опасное дело. Например, с какими-нибудь лансерами, профессиональными и закованными в латы воинами, нужно быть мастером боевых искусств, чтобы такого врага обезоружить и обезвредить. И вот язычники, проливая свою кровь, рискуя жизнью больше, чем если бы они просто сражались с врагом насмерть, пытаются взять как можно больше пленных. А все ради чего? Ради того, чтобы все равно их замочить, отправить на заклание! Черт, ну где логика?! Почему нельзя просто сразу же, там, на войне, пролить кровь противника и защитить свою землю? Разве это не на благо духам?

Джаван не понимал такой культивации насилия, но, увы, сломать вековые традиции он был не в силах, поэтому приходилось присутствовать на церемониях, смотреть на них и каждый раз удивляться бессмысленности происходящего.

Принц то смотрел на расправы, то беспокойно поглядывал на свою сестру. Все-таки это очень плохо, что у Оры был роман с Куаутемоком, но сейчас его все больше начинало беспокоить здоровье и душевное равновесие сестры. Как-никак, а такое состояние не было нормальным и, того и гляди, могло привести к какому-нибудь недугу. А если она переволнуется, мало ли, еще и руки на себя наложит. Джаван ни того, ни другого не хотел. Тогда он, не найдя ничего лучше, просто взял свою сестренку за руку. Она встрепенулась, посмотрела на него, но брат, кроме того, что подмигнул ей, ничего не сказал. Пусть хотя бы знает, что он всегда рядом, всегда с ней, ее поддержит и всегда поможет, что бы с ней ни случилось, даже если ради этого придется пойти на сговор с вардарагхом.

Едва не помирая от скуки, Джаван разглядывал пленников, которые столпились на вершине храма, ожидая своей участи. Все-таки с ними явно было что-то не то. Конечно, суровый климат джунглей, отличающийся от обычной среды обитания нововеров, и тропические заболевания и хвори могли сказаться на их самочувствии, но не настолько. Все люди были истощенными, бледными. Такое ощущение, словно они сами только и ждут смерти. Никто даже не сопротивлялся, когда их вели к жертвеннику. Максимум один-другой человек стонали перед своим концом. Это не похоже на остальные жертвоприношения, которые видел Джаван. У других пленников и жертв было как-то больше воли к жизни.

Краем уха принц услышал, как Яджар, который будет представлять храм птицы в союзных переговорах, потому что глава храма Кока-Тан был вынужден отправиться на северные границы, так как произошло очередное нападение вардарагхов, тихо переговаривался с Мануаком Копанаком, главой храма кота. И они говорили о том же самом. Жрецы были несколько удивлены состоянием пленников и не понимали, что с ними не так.

Мануак Копанак высказал опасение, что принесение в жертву еле живых людей тоже не очень-то угодит духам и это не совсем хорошо скажется на ходе переговоров. Да, Джаван прекрасно помнил слова Яджара о том, насколько вредны слухи, и сейчас он все больше и больше в этом убеждался. Простой люд, жалуясь на буйство диких животных, уже говорил о том, что род государя проклят, потому что предыдущего наилучшего убили, а виновников так и не нашли, потому что честь принцессы опорочена. В народе устоялось мнение, что духи не довольны ни победой, ни поведением государя. Но если начнут еще судачить, что жертвы были не достойными предков, то это будет уже явным перебором. Это все не сулило ничего хорошего.

– Может, они больны чем-то? – донеслось до Джавана предположение Яджара.

– Да, или у них паразиты, – скептически хмыкнул в ответ Мануак Копанак.

На этом беседа высокопоставленных брахманов сошла на нет, и Джаван снова заскучал. В этот момент к жертвеннику повели какую-то девушку. Ее уже хотели уложить на ритуальный камень, как она зашлась сильным глубоким кашлем. Она едва не задыхалась, было такое ощущение, что ее вот-вот вывернет наизнанку.

Все с явным изумлением устремили на нее свои взоры. Младшие жрецы, державшие девушку, испуганно отпрянули от нее. Джаван отпустил руку сестры и уж было приготовился схватиться за меч. Как-никак, а все-таки жертвы должны хотеть жить, а когда речь идет о спасении собственной шкуры, можно разыграть и не такой спектакль. Поэтому принц готов был пустить меч в дело, если дамочка только попытается сбежать. Но нет, это был явно не тот случай. Несчастная девушка кашляла все сильнее и сильнее, ее всю трясло. В таком состоянии она не могла сделать и шага.

А затем у девушки изо рта пошла кровь, ее скрючило. Кровь пошла из носа, ушей, и даже глаза закровоточили. Несчастная пленница, которой было в высшей степени плохо, наверное, была бы благодарна, если бы ее мучения уже прекратили. В последней попытке спастись она начала ползти на четвереньках к краю пирамиды.

Никто и не думал ее остановить. Ни у кого не было мысли подойти к заразной колонистке. Еще бы! Никто не хочет подхватить тяжелую хворь, которую не факт, что удастся вылечить даже колдунам-жрецам. Девушка ползла на четвереньках, за ней тянулся ужасный кровавый шлейф. Жизненные силы покинули пленницу как раз в тот момент, когда она добралась до края пирамиды, и ее тело покатилось по ступеням храма вниз, к телам остальных нововеров.

Все были изумлены. Это точно не просто так. Это какая-то хворь, причем не простая хворь, а очень страшная, ужасная и смертельная, и, судя по виду пленников, все они тоже заразны. Дьявол, это точно не к добру! Нельзя такие жертвы приносить духам.

Народ – что у подножия храма, что высокопоставленные лица на его вершине – был просто в шоке. Это точно недобрый знак. Джаван мысленно проклинал все происходящее, потому что это произошло прямо на глазах у страждущей толпы. И теперь все только и будут говорить, что род правителя действительно проклят.

ХХХ

– Куаутемок, что это у тебя за нож такой? – все не унимался с расспросами Кун с тех самых пор, как двум брахманам удалось смыться от нежити. Куаутемок, конечно же, уже не раз ему все объяснил, но койот все равно упорствовал в расспросах. Он, видимо, считал, что его товарищ знает намного больше. Но, увы и ах, Куаутемок был бы и сам рад выяснить побольше о своем клинке.

– Слушай, Кун, я тебе уже не раз говорил. Это наш фамильный нож, который мне подарил отец перед тем, как уйти на союзные переговоры в Матарапи. Больше, честно говорю, я ничего не знаю. Мне самому теперь очень хочется понять, что же с ним не так.

– Да, это точно не просто фамильная реликвия. Ты же видел, в какое бешенство приходит нежить, едва им стоит увидеть твой нож.

– Да, еще как видел, – согласился Куаутемок. Это действительно было странно. Вампиры не просто накидывались на брахманов, стоило им заметить клинок, они становились намного сильнее и в мгновение ока переполнялись огромной силы магией. И по счастливой или не очень случайности такого точно произойти не могло. Однозначно нож катализировал какие-то колдовские энергии в мертвецах.

– Хорошо, если ты не знаешь, что такого в твоем кинжале, кроме того, что он хрустальный и хорошо режет нежить, что ты мне уже не раз говорил, – начал рассуждать Кун, – то давай подумаем, откуда он мог появиться в твоей семье и где можно хоть что-то о нем узнать. Ведь это все точно неспроста. Ты только подумай, к нам в земли вторгаются колонисты, которые оказываются поражены вампиризмом, нежить пробуждается и начинает рыскать по округам, и все дакны, которые видят твой нож, обращаются в еще более могучих упырей. А может, нежить и пришла к нам в земли, чтобы отнять твой клинок?

– Я не знаю, честно, не знаю… Наверное, да, ты прав, однозначно стоит узнать об этом всем побольше. Но давай все по порядку. Для начала нам нужно вернуться в храм и попытаться выяснить, кто хотел меня убить.

– Куаутемок, постой, я не знаю, что здесь происходит. Последнее время все идет как-то не так, но ты не думаешь, что теперь нежить, а не неудавшееся покушение на тебя более важная проблема? Как ни крути, а темные силы – это всегда очень и очень серьезно. Если к нам пришли мертвецы, то теперь весь Союз в опасности. И это вне зависимости от того, будет гражданская война или нет. Ведь даже если мы все сплотимся, отразить нашествие нежити не так-то просто. Это будет настоящей проверкой на прочность для страны.