Рисунок 6. Схватка людоедов.

– Куаутемок! Куаутемооок! – без устали голосил в глухой чаще Кун. Он бродил по окрестностям селений колонистов целый день. Человекокойот даже не заметил, как остальные язычники подожгли деревни нововеров и ушли восвояси с поля боя. И все это время он кричал как резаный в надежде найти своего друга и господина, но все без толку, Куаутемока нигде не было.

Кун и Куаутемок были одного возраста и росли вместе, поэтому молодой глава храма пса был для койота не просто господином, но и лучшим другом, которому брахман был верен в любом деле и готов был пойти за ним даже на смерть. И когда стало известно, что верховного жреца нет среди выживших, Кун пошел искать своего товарища, отказываясь верить, что он мертв.

Вечерело, сумерки сгущались под сенью векового леса. Кун ушел уже далеко на восток от горящих деревень. Клубы густого дыма, высившиеся над кронами деревьев гневным предупреждением для всех иноверцев, пришедших в языческие земли, давно не было видно. Кругом в полумраке виднелись сваленные в груды тела нововеров, погибших от неведомой болезни, оставляющей на коже ужасные пятна. В обычной ситуации от такого зрелища даже у брахмана встали бы волосы дыбом (ну, или шерсть), но Кун не обращал на все это внимания, его куда больше волновала судьба Куаутемока. Конечно, периодически койот все-таки задавался вопросом: «Что здесь случилось?» – Но вместо того, чтобы попытаться дать на него ответ, жрец лишь снова кричал: «Куаутемок!»

– Куаутемок! – вновь проорал заветное имя Кун, окончательно сорвав горло, но ответа опять не последовало.

Койот зарычал от бессильной злости, той самой злости, которая разрывает на части в те угрюмые моменты, когда опускаются руки. Его взгляд в очередной раз упал на трупы несчастных колонистов. Это не хорошо, но ему нужно куда-то выплеснуть всю свою ярость, и потому брахман без стыда пнул со всей дури одно из тел.

– Я здесь! – послышалось из-за густых зарослей кустарника.

– Куаутемок! – сразу же воспряв духом, отозвался Кун, несмотря на то, что его горло уже не хотело издавать никаких звуков.

Вместо ответа на поляну с ошарашенным видом вылетел Куаутемок, словно его змея в задницу укусила. Он оступался, судорожно размахивал руками, чтобы удержать равновесие, задыхался, но, несмотря на все это, несся, сверкая пятками. В руках у жреца был какой-то посох, которого Кун у него никогда не видел.

– Ты где был? Что… – при этих словах Кун радостно помахал другу.

– Бежим, бежим, бежим! – прокричал, выпучив глаза, словно кролик, Куаутемок, не дав даже договорить своему другу.

Кун хотел было что-то спросить, но Куаутемок стрелой пронесся мимо, не оставив койоту выбора. Пришлось догонять.

Бежали долго, бежали быстро, очень быстро. Кун очень хотел задать все волнующие его вопросы, но не мог – от бешеного ритма его легкие готовы были лопнуть, тут не до разговоров. А вопросов становилось все больше и больше.

Кун семенил за Куаутемоком, изо всех сил стараясь не отставать. Он перепрыгивал через тела нововеров, и теперь его они волновали все больше и больше. Отчего они погибли? Сколько их тут и почему их соотечественники даже не потрудились отправить их в мир иной так, как подобает? Засмотревшись по сторонам, койот поймал лбом смачный толстый сук.

– Тварь! – выругался жрец, прежде чем растянулся на лесной траве, считая звезды, заплясавшие в глазах.

– Ты прав… давай притормозим… – просипел сквозь одышку Куаутемок. Смешно, такое ощущение, словно койот специально головой жахнулся, чтобы только устроить привал.

Несколько минут брахманы оставались на своих местах: Кун валялся на земле, раскинув руки и ноги во все стороны, а Куаутемок стоял, покачиваясь, словно пьяный, согнувшись пополам. Слышно было только глубокое учащенное дыхание, ну, еще Кун периодически шипел от боли.

– Ладно, вставай, – ухнув, пробурчал Куаутемок, наконец подавая товарищу руку.

– Спасибо! О! Ну я и долбанулся, – вставая на ноги, прокряхтел Кун.

– Думаю, можно уже пойти пешком.

– Да, давай пешком и давай все по порядку. Где ты был и что случилось? – потирая рассеченный лоб, спросил Кун.

– Как тебе сказать… – вздохнул Куаутемок и снова направился в путь. – Я погнался за убегающими нововерами, но меня самого повязали…

– Кто?! – не поверил своим ушам койот. Нововеров утреннее нападение застало врасплох, и почти никто не спасся, поэтому факт, что колонисты сами кого-то взяли в плен, казался невероятным.

– Друзья наши, коты.

– Да ладно! – Кун аж опешил от услышанного. Он знал, что коты стоят за убийством бывших наилучшего и главы храма пса и что коты готовились к восстанию против центральной власти, но Кун не ожидал, что коэты снова решатся устранить лидера конкурентов. Как-никак, им уже было один раз вынесено предупреждение, чтобы так рисковать во второй раз.

– Ну, вот так вот, – только и пожал плечами Куаутемок. – Но это не самое интересное. Главное, что приказал меня убить наш государь, наилучший Трапезустий, – он рассказывал про все свои злоключения так, словно ничего необычного не произошло, будто он просто встретился с какими-то знакомыми.

– Не может быть! – Кун остановился как вкопанный, уж слишком много неожиданностей он услышал, чтобы их переваривать и шевелить ногами одновременно. Голова койота, наверное, сейчас лопнет от обилия столь шокирующих новостей.

– Может, Кун, может, – грустно вздохнул Куаутемок, не сбавляя шага.

– Подожди, но почему?! – только и выдавил из себя Кун и засеменил вслед за другом, который уже скрылся в густых зарослях.

– Как тебе сказать… – теперь настала очередь остановиться Куаутемоку. Свой роман с принцессой Орой он весьма обоснованно скрывал, но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. Вот оно и стало. Но это все равно не добавляло жрецу никакого желания говорить об этом.

– У меня роман с принцессой Орой, и об этом узнал Трапезустий, – все-таки решил сказать правду Куаутемок. Все равно уже нет смысла что-то скрывать. – Ну, вот он мне и решил отомстить за бесчестие сестры. Судить меня публично он не захотел, чтобы позор принцессы не стал известен народу, поэтому он приказал котам устранить меня в суматохе битвы.

– Подожди, так это правда?! – Кун вновь опешил от услышанного. Да, до него уже доходили эти сплетни, но он считал, что это не более чем происки злых языков. – Но ты же понимаешь, что ты натворил?! За это тебя могут казнить! Чем ты думал?!

– Да, я понимаю! Более того, совсем недавно меня и хотели казнить.

– Но… – Кун закашлялся. – Но как ты спасся?

– Вовремя подвернулся отряд недобитков, – махнул рукой верховный жрец.

– А-а… – протянул Кун, чей видок с каждой минутой разговора становился все более и более нелепым. – Ну, это… И что ты думаешь теперь делать?

– Ну, у меня два варианта: бежать из страны или бросить вызов наилучшему, – пожал плечами Куаутемок. – Пускаться в бега я не горю желанием, поэтому…

– Постой, ты это сейчас серьезно? – изумление Куна прошло уже, наверное, все стадии и достигло той степени, когда все начинает вызывать только смех. – Ты совершил такое преступление и теперь хочешь еще поквитаться?!

– Да, потому что наш товарищ Трапезустий допустил серьезную ошибку – он не стал меня судить, – пояснил Куаутемок. – Он решил расправиться со мной тайно, без суда и следствия, а это уже – покушение на главу храма – участника Союза. Тоже, знаешь ли, не хухры-мухры – весьма тяжкое преступление. И я хочу ему предъявить свое обвинение.

– И что это даст? Думаешь, он сразу тебя простит?

– Нет, но тут опять-таки два варианта: либо между псами и лучшими начнется война, либо мы с ним сможем договориться. Я очень надеюсь, что Трапезустий не станет идти на вооруженный конфликт, когда у него и без того весьма шаткое положение. Понимаешь, оба обвинения серьезны, поэтому нам проще решить все миром и снять их. Но для этого нужно говорить, так сказать, на равных.