Более того, были основания полагать, что жуки и богомолы, чья численность за долгие годы мира непомерно выросла, готовы пойти на вооруженное противостояние, если Союз не понизит налоговые ставки в два раза. И престол всерьез опасался такого варианта развития событий. Поэтому союзники короны готовили военную операцию против потенциальных мятежников.

Но проблема была куда серьезнее, чем угроза бунта одной из земель. Государь подозревал, что к восстанию могут примкнуть коты и ящеры княжества Ясамаль. Если эти опасения сбудутся, то военные действия могут разразиться прямо в столице и затронуть почти всю страну!

Само собой, в такой ситуации государю оставалось надеяться на помощь верных ему племен и четкий план по противодействию повстанцам. Конечно, к таким вещам никогда нельзя быть готовым в полной мере, но предпринять все возможное, чтобы встретить врага во всеоружии, просто жизненно необходимо.

– Акинок! – Было уже далеко за полночь, и жрец собирался уходить, когда царь окликнул его. – Самое главное – пресечь мятеж в Тагараски, поэтому котов необходимо подавить как можно решительнее и жестче! – не терпящим возражений тоном прочеканил Тарапа, как и подобает государю, выносящему смертный приговор. – Если все случится во время переговоров, то мы будем оторваны от наших подданных и не сможем руководить операцией. Кому ты поручил командование войсками, Куаутемоку?

– Нет, мой господин… – Акинок запнулся, он не был готов к этому вопросу. Он и так переживал за сына, на которого возложил слишком большую ответственность, но никак не хотел кому-либо в этом признаваться, даже своему наилучшему. Но пристальный взгляд Тарапы говорил лишь об одном: его не устраивает столь лаконичный ответ, он ждет объяснения.

– Он слишком молод, – кашлянув для уверенности, продолжил Акинок. – И может поддаться на провокации. Если мы начнем операцию первыми, то это будет расценено как агрессия в отношении суверенного храма, что привлечет на сторону наших противников новых сторонников. Мы не можем так рисковать. Об операции знает только мой советник Менцэуаль, он и поведет воинов в бой, если понадобится. А Куаутемок… Куаутемок будет заниматься текущими вопросами храма и набираться опыта, он ему пригодится.

– Да, я тебя понимаю… – задумчиво протянул наилучший. – Я тоже не стал отдавать бразды правления войсками своим сыновьям.

Теперь Акинок понял, почему Тарапу так волнует этот вопрос. Старший сын правителя Трапезустий не на много старше Куаутемока, и государь побоялся ставить его во главе своей армии в столь ответственный момент, как того побоялся Акинок. А так как по логике вещей правильнее было бы в свое отсутствие назначить главным наследника, теперь Тарапу терзали сомнения в правильности своего решения.

На некоторое время воцарилось молчание. И наилучший, и верховный брахман думали о своих детях. Не зря говорится, что всему свое время. Молодое поколение всему нужно учить постепенно, и ответственность на них возлагать тоже, поэтому для того, чтобы руководить бойней, и Куаутемок, и Трапезустий были еще слишком молоды. Эх, если бы они были чуть-чуть постарше, то можно было бы смело на них положиться. И это было самым печальным, ведь в таком серьезном деле действительно самым лучшим было положиться именно на своих сыновей – самых верных людей.

– Акинок, сзади! – вдруг ни с того ни с сего закричал Тарапа, вырвав служителя духов из раздумий.

Брахман думал, что наилучший просто решил над ним пошутить, но ошарашенный вид правителя говорил сам за себя.

Акинок обернулся, и в этот момент прямо перед ним холодной вспышкой в лунном свете мелькнул топор. Если бы жрец не обернулся, то был бы уже мертв. Но брахману все-таки повезло, и в самый последний момент он успел отпрыгнуть. Топор слегка задел Акинока по плечу, стремительно пролетел мимо… и вонзился в грудь наилучшего. Тарапа охнул и медленно повалился на поросшие мхом каменные плиты заброшенного храма.

Где-то в пятнадцати метрах стоял и тот, кто метнул роковой топор. Это был ящер, облаченный в черные одежды и костяные доспехи ублюдок племени вардарагхов. Как он, черт подери, тут оказался?! Чтобы попасть сюда, эта скотина должна была пробраться через обширные земли храма птицы и обойти кордоны Ясамальского княжества! Впрочем, это уже не важно, главное, что отступник здесь, и он убил наилучшего!

Последователь Элендорада, надеявшийся сперва расправиться с брахманом, невнятно выругался и пустил в Акинока электрозаряд. Жрец, который и сам едва оправился от удивления, еле успел заблокировать заклинание убийцы.

Вообще ящеры, как и все рептилии, не имеют склонности к магии. Эта особенность наиболее ярко проявляется у драконов, которые не только не могут колдовать, но и почти полностью невосприимчивы к чарам. Человекоящеры Зоократий, конечно, таким похвастаться не могли, они просто были не склонны колдовать. Но змеелюди-вардарагхи – другое дело. Их воины-берсерки, питающие силы в гневе Элендорада и черных искусствах, были исключением из общего правила.

Две цепи молний скрестились, с угрожающим треском разбрасывая ослепительные искры во все стороны. Несколько секунд два колдуна поддерживали заклинания, пытаясь перебороть соперника в чародейском поединке, а затем синхронно их оборвали. Акинок, как и любой брахман, был боевым магом, а потому хорошо справлялся как с волшебством, так и с мечом. Жрец в одно мгновение достал свой зазубренный меч-макан, слегка опередив противника, и отрубил черному ящеру ногу. Пока вардарагх падал, Акинок снес ему и голову.

Только глава храма пса хотел опустить меч, как в соседних полуразрушенных залах появилось еще двое черных ящеров. А потом еще и еще! Шум заклинаний чародеев разбудил стражу, и воины кинулись на помощь, но, как оказалось, кругом были отступники. В руинах древнего храма завязалась схватка. То тут, то там сверкали вспышки и звучали хлопки заклинаний, лязг металла эхом отскакивал от холодных каменных стен.

Служителей Элендорада было чуть больше тридцати, более чем в два раза меньше, чем стражей верховного брахмана храма пса и наилучшего, но, к сожалению, большую их часть черные рептилии уже успели перебить, пока те спали.

Акинок петлял по разрушенным коридорам храма, пытаясь выбраться из развалин. Кругом метались человекокойоты, люди-лисы и гвардейцы-лучшие, судорожно пытаясь отбиться от неожиданного нападения. Но все усилия были тщетны. Отступники одерживали верх. Все выходы из руин были перекрыты, убийцы явно хорошо подготовились и предвидели возможность вооруженного сопротивления со стороны язычников.

Глава храма пса лично зарубил троих служителей Элендорада, еще двоих он убил магией. Он всячески пытался скрыться от черных ящеров, но они преследовали его всюду. Соратников становилось все меньше и меньше.

Из-за очередного поворота выскочил новый вардарагх. Он появился столь внезапно, что Акинок не успел среагировать. Копье насквозь пробило его живот. Брахман закричал от лютого приступа внезапной боли и упал на холодные камни заброшенного святилища.

Шум боя затихал, крики слышались реже и реже, все темнело. Когда в глазах все было уже черным, как безлунная ночь, жрец почувствовал, как кто-то бесцеремонно шарит по его карманам. Хотя какое это может иметь значение, когда ты умираешь?

ХХХ

Рисунок 2. Смерть Акинока.

– Черт, совсем чуть-чуть не успел! – неестественным эхом слышалось где-то неподалеку.

Боль пожаром разгоралась в районе живота. Акинок застонал. Если бы мог, закричал бы, но сил совсем не было.

– Эй, тихо, я тебе помогу, – откликнулся незнакомец. Из мрака выплыл размытый силуэт. Это был человек, вроде бы человек. Такой обычный, но и такой странный. Глаза вроде бы людские, но зрачки красные. Он водил над Акиноком светящейся рукой, наверное, он творил целебные чары, вот только легче брахману не становилось, а боль продолжала усиливаться.