Вдруг тело мальчика затрещало, словно тряпичная кукла, не способная выдержать количество опилок внутри себя, и на поверхности его начали выпирать «швы», из которых струился фиолетовый свет. Туман ослаб. Он становился всё слабей и слабей, пока Луч Аяд-Гумура не прорвался сквозь его остатки и не заключил врага в яркий жёлтый шар. Дрикондор заметил, что на месте «швов» на теле мальчика теперь зияли огромные кровавые раны.
– Ты забыл, Предат, – сказал Аяд-Гумур, – что тело, которым ты повелеваешь – всего лишь подросток, и он не способен держать внутри себя столько магических сил.
– Это дело времени… Он мне не нужен на долго. У меня уже есть несколько подходящих тел на примете.
Тело Ай-Ай-Гумура дёрнулось и ухватило Аяд-Гумура за ногу. Тот на несколько секунд потерял контроль над заклинанием, что позволило Предату вырваться. Мальчик с посохом мгновенно превратился в чёрный дым, который вышел через трубу.
А Аяд-Гумур долго глядел ему вслед своими чёрными, как пепел глазами.
Разумеется, столь мощный всплеск энергии повлёк за собой сбор толпы. Один за другим к дому Ай-Ай-Гумура приходили гумурцы всех званий, желая узнать, что же здесь произошло. Но никто не осмеливался входить внутрь. Когда собралось достаточное количество людей, Аяд-Гумур решил покинуть здание, увлекая за собой Дрикондора. Гумур с удивление обнаружил, что глаза старика вновь приняли нормальный окрас.
– Что здесь произошло? – спросил Серебряный Ай-Ай-Гумур, заметив Главу Деревни. Тот обратился к толпе говоря громким голосом:
– Гумурцы! Зло проникло в нашу деревню! Это зло убило Ай-Ай-Гумура. Я пытался остановить его, но оно вырвалось и ему удалось сбежать! Я объявляю в деревне режим чрезвычайной опасности! Я велю установить патрули денно и нощно, дабы никто не вышел и не вошёл в деревню. Если кто-либо обнаружит что-либо необычное, пусть немедленно сообщит об этом мне или другому вышестоящему лицу!
Закончив речь, Аяд-Гумур быстро зашагал к своему дому.
– Мы будем что-нибудь делать? – спросил Дрикондор.
– Мне надо посоветоваться… Ответ узнаешь завтра утром, а пока спи. Но будь осторожен: Предат завладеет и тобой, если ты коснёшься посоха.
– А кто такой этот Предат?
– Предат… Это самый сильный враг Кхаа. Они желают создавать миры, расширять Вселенную, процветать, а он хочет вернуться к первозданной Пустоши.
– Но почему он оказался именно у нас?
– Я не знаю.
Аяд-Гумур захлопнул дверь своего дома, оставив Дрикондора на улице. Гумур вздохнул и устало побрёл домой.
Наутро его и ещё нескольких других гумурцев созвали к Аяд-Гумуру. Среди них был Ай-Гумур Зеленобородый, Гумур по имени Грон, Агир и ещё несколько тех, кого Дрикондор не особо знал.
– Итак, – сказал Глава Деревни, когда все прибыли на место, – как вы уже знаете, зло проникло в нашу деревню. Оно ушло, но может вскоре вернуться. Вы должны найти его и следить за всеми его действиями. Гумур знает информацию о нём, и вам всё объяснит, – Аяд-Гумур посмотрел на Дрикондора, – не в коем случае не вступайте с ним в бой, если не уверены в победе. Попытайтесь найти себе как можно больше союзников в этом бою. Вы должны поймать его и принести сюда. Помните: главная сила – в посохе, если отобрать его, дело будет сделано. Но не в коем случае не касайтесь посоха, иначе зло овладеет и вами! Соберите вещи и тихо отбудете. Не привлекайте внимания, воспользуйтесь заклинанием перемещения. И вот ещё, возьмите это.
Аяд-Гумур протянул каждому по кулону с маленьким синим камушком, излучающему мягкий свет.
– Это поможет вам не потерять по пути связь с Нири. Ну что ж, в добрый путь!
Спустя час группа во главе с Зеленобородым Ай-Гумуром отбыла из деревни.
Глава 3. Похороны
– Господин Правитель, мы прибыли. – услышал Наинекс голос капитана Шестилиона. Правитель быстрым шагом направился в капитанскую рубку крейсера.
Там уже стояли Манокисана и Келеп, созерцая раскинувшееся пред ними пространство Королевских Сирионских Садов, центром которых был дворец короля. Огромное количество всевозможных растений росли там, ублажая взор посетителей, от огромных деревьев гака-лака до цветов астонор. В обзорных экранах Шестилиона край садов терялся где-то далеко-далеко.
Крейсер сменил курс, направляясь к королевскому дворцу. В связи с недавно проходившей в Сирионе гражданской войной, он был окружён прозрачным пузырём защитного поля, которое сейчас хоть и пропускало корабли, в любой момент могло защитить дворец от обстрела целого цукердайского флота на протяжении нескольких часов. Хоть сирионцы и не славились производством военной техники, защитные поля они умели делать лучше всех остальных. Когда Шестилион пронзил защитное поле, по нему пробежала еле заметная рябь. Спустя несколько секунд Шестилион приземлился на посадочной площадке рядом с дворцом, которую специально переоборудовали под размеры крейсера.
Совсем недавно в Сирионе была окончена гражданская война с победой Виндириса Сирис, отца Манокисаны. Он был за присоединение Сирионы к Нерфертии, а его младший брат против, что и послужило причиной войны. Но триумф старого короля был не долгим. Когда он отдыхал в саду, предатель из стражи вонзил ему в грудь проклятый кинжал. Мгновением позже он покончил с собой этим же кинжалом, так что поймать его живым не удалось. Единственным, что предатель оставил после себя, был тот самый кинжал, который, к сожалению, не обладал никакими отличительными чертами, по которым можно было понять, где он был сделан и записку содержания:
Да пусть сгорит в огне Сириона, раз предпочла покорное рабство борьбе за свободу!
Сейчас Наинекс спешил поприсутствовать на похоронах и отдать дань уважения старому Королю.
В брюхе корабля открылся выход, и Наинекс со своими спутниками и стражей покинули его. Они неторопливо обошли дворец, пока не достигли его главного входа. Дворец короля Сирионы был произведением искусства и намного превосходил замок Правителя Нерфертии по красоте. Лёгкие колонны, многочисленные красивые окна с витражами, скульптуры и необычная форма: всё это восхваляло сирионских умельцев и показывало величие их короля.
Ворота дворца были украшены изысканным барельефом, на котором был изображён король, грозно смотрящий на толпу своих подчинённых, каждый из которых обладал своими индивидуальными чертами. Над головой короля был вырезан герб Сирионы – цветок Астонор.
У ворот Наинекса, Келепа и Манокисану ждала похоронная процессия. Увидев гроб, Манокисана тихо заплакала. Наинекс чувствовал в произошедшем отчасти и свою вину, ведь он в любой момент мог переправить в Сириону нерфертские военные силы и обеспечить победу Виндириса намного быстрее, и тогда король, может быть, смог бы прожить немного дольше, чем прожил сейчас. Но Правитель не сделал этого почему-то… Сам себя он оправдывал вечным ведением войны с более могучими противниками, такими как Бак-Бак, Кусадора или Шарнерон, но всё время эти оправдания заканчивались одними и теми же словами: «Но ведь всего пара крейсеров могла бы прекратить гражданскую войну».
Единственным человеком, кто ни о чём не сожалел и особо не плакал по усопшему был Келеп. Судьба старого лидера сирионцев ему была совершенно не интересна, и прибыл он на похороны только потому, что привык постоянно следовать за братом, возложив на себя церемониальную должность телохранителя. Только из-за трагичности обстановки он придал своему лицу серьёзный вид, но всё же краем глаза Правитель заметил, как он наигрывает себе мелодию постукиванием железным пальцем правой руки по рукояти Меча Смелости Света.
Кстати, о мечах. У Наинекса был ещё один спутник: верный Меч Мудрости Света, или Мирдлон, как Правитель его любил называть. Именно Мирдлон и отрубил Келепу руку, когда он во власти тёмных сил хотел убить Манокисану во время её первой поездки в Нерфертию. Меч был крайне любопытным, потому читал мысли всех присутствующих, чтобы узнать о короле как можно больше.
