Легко сказать – меняться… А что это значит? Почему-то опять вспоминаю, как смотрел на своё отражение в мамином зеркале. Что и говорить – жалкое зрелище. Сам это теперь понимаю. Я уж не говорю про хилое тело, с чем старательно уже несколько недель борюсь в спортзале. А выражение моего лица? В нём сплошная озабоченность! Конечно, сейчас трудно быть не озабоченным, когда вся страна озабочена тем, как выжить в новых условиях, но вряд ли стоит это состояние выставлять окружающим на показ. А как я одеваюсь? Тут, пожалуй, Люся права – сплошной совок. Да… А ведь, будучи теперь свободным мужчиной, я должен стать… охотником! Только в этом случае я смогу в будущем обрести новую семью и жить в ней долго и счастливо. Увы, мне сегодняшнему вряд ли под силу решить такую задачу.

Вспоминаю, каким я был, когда учился в институте. Есть что вспомнить… Тогда я был совсем другим – весёлым, уверенным в себе парнем. Михаил тоже прав, говоря, что в студенческие времена на меня девчонки вешались. Причины, безусловно, были. И это не только солидное положение моего отца, которое он занимал в то время. Просто я тогда был другим и внешне, и внутренне. Естественно, мой внешний вид во многом был обусловлен хорошим финансовым положением нашей семьи. Впрочем, это было не только следствием высокой зарплаты папы. Наша дружная троица ещё с третьего курса начала усиленно, как тогда называлось, «халтурить», то есть брать разные работы, и мы неплохо зарабатывали, трудясь вечерами и по выходным. Тогда при всём негативе, с которым сейчас оценивают жизнь в стране при социализме, инициатива у нас реально фонтанировала. Именно такой стиль жизни сделал и меня, и Мишу впоследствии успешными инженерами. Уже тогда, пусть порой в других областях деятельности, мы учились находить новые подходы к возникающим проблемам. Кстати, об инженерной успешности… Опять же Михаил прав, говоря, что, умея посмотреть на конструкцию с неожиданной для других точки, я часто предлагаю нетрадиционные и красивые решения. Так почему же я до сих пор не смог взглянуть на свою жизнь с другой точки и придумать некое неожиданное, в первую очередь для самого себя, решение навалившихся проблем? Ответ прост. Всё по той же причине – по привычке ждать, что кто-то эти проблемы разрулит без моего участия. Вот и дождался…

Полубессонная ночь плавно перешла в хмурое утро. За завтраком осторожно спросил родителей, могу ли я пожить у них, пока что-то не прояснится с квартирой. Отец неожиданно резко ответил, что они с мамой никогда не забывали о своём сыне, поэтому мой вопрос неуместен. Похоже, я его обидел. А мама, вздохнув, только спросила, удобно ли мне будет и дальше спать на диване. Естественно, я сказал, что всем доволен, и поблагодарил за крышу над головой.

Поборов внутренние сомнения, всё же решил в родной двор не ездить. Пользуясь разрешением своего начальника задержаться, на работу собирался неспешно, но на предприятие приехал существенно раньше обеденного времени.

Захожу в кабинет к Михаилу, чтобы ещё раз поблагодарить его за вчерашнюю помощь.

– Ну как ты? – спрашивает он, пожимая мою руку.

– Привыкаю….

– Понятно… – бормочет начальник.

– Ты меня извини, – взяв сигарету из предложенной пачки и закурив, прошу я. – Неудобно мне. Столько хлопот из-за моих проблем и тебе, и твоему знакомому.

– Успокойся! Всё нормально. Как ты с родителями? Они тебя у себя оставляют?

– Оставляют… Только всё же я намерен как-то решать с разменом той квартиры.

– Как только мне что-то будет известно, сразу всё узнаешь. Теперь вот что… Не обижайся, но я хочу провести с тобой ещё одну воспитательную беседу. Ты должен внушить себе, что счастлив. Согласись, избавиться от такой жены – уже счастье. Поэтому твой внешний вид должен демонстрировать всем полный успех.

– Сегодня ночью я уже об этом думал. Ты прав, я должен полностью измениться. Буду снова учиться улыбаться, сменю одежду на что-то более соответствующее времени.

– Именно об этом я тебе и хотел сказать. Сейчас таких рынков, как тот, где торгует твоя Люся, много, и цены там вполне доступные. Жена мне шмотки только там и покупает. Считаю, что сразу после зарплаты ты должен куда-то съездить и прибарахлиться. Только тебя одного на такие закупки пускать нельзя. Твои представления о моде остались в прошлом и не соответствуют нынешнему времени. Если хочешь, мы с Ниной можем составить тебе компанию, – Миша смотрит на меня с ожиданием согласия во взгляде.

– Наверно, это будет хорошо… – соглашаюсь неопределённо, рассеянно оглядывая свои старые брюки и видавшие виды ботинки. Странно, почему я раньше, до всех семейных потрясений, не обращал внимания на свой внешний вид?

– Будем считать, что договорились, – подводит итог начальник. – А сейчас иди, работай и выкинь из головы всё мешающее.

На своём рабочем месте разглядываю черновые чертежи одного из узлов нашего изделия. Ловлю себя на том, что мне всё не нравится. Как-то нерационально сконструировано. Этой частью занимался Рома Скворцов со своей группой. Снимаю трубку местного телефона.

– Роман, подойди, пожалуйста.

Сидим и вместе рассматриваем результаты трудов и его, и конструкторов, работающих с ним. Одновременно я рисую эскизы, как, по моему представлению, всё должно быть. Скворцов сидит с почти отсутствующим видом.

– Что, не нравится? – спрашиваю я, чтобы понять его реакцию.

– Не знаю… – бормочет он, отводя взгляд. И вдруг следует вопрос: – Пал Сергеич, а зачем всё это?

– Что «всё»?

– Всё то, чем мы здесь занимаемся. Это ведь сейчас уже никому не нужно!

Наконец понимаю его настроение. Естественно! При той зарплате, которую нам сейчас платят, вряд ли настроение может быть другим. Ромке двадцать шесть лет, он наверняка собирается устраивать свою жизнь, а на наши нынешние доходы будущего не построишь.

– Вот я вечерами на «халтуру» хожу… – продолжает он. – Так там мне платят, если пересчитать на полный день, по сравнению с нашими деньгами гораздо больше. Сегодняшний рынок зарплатой определяет востребованность того, что ты делаешь. Получается, то, чем я занимаюсь вечерами, нужнее наших здешних конструкций. Разве не так?

Конечно, против логики не попрёшь, но ведь не всё в нашей жизни определяется такой логикой. Тем более она сильно напоминает рыночную философию моей бывшей жены.

– А чем ты зарабатываешь вечерами? – интересуюсь я в основном «для общего развития», хотя и понимаю, что информация может быть полезной.

– Строительные работы. Приспосабливаем подвалы под магазины и кафе. Выучка ещё со студенческих времён сохранилась. Да и компания у нас прежняя. Жаль только, что я могу зарабатывать только вечерами, – Роман вздыхает и подводит итог: – Я, наверно, буду увольняться, Пал Сергеич…

Вспоминаю, что мне говорил Миша.

– А ты учитываешь, что вся эта сегодняшняя неразбериха когда-то закончится?

– Ну и что?

– А то, что потом ты уже в профессию не сможешь вернуться.

– В любом случае, жить надо здесь и сейчас, – он берёт в руки чертежи. – Короче, всё переделывать?

– Да. По моим эскизам. Своим скажи, что это моё решение.

Скворцов уходит, а я поворачиваюсь к окну и смотрю на улицу. Там медленно падает декабрьский снег. Судя по устоявшейся относительно тёплой погоде, завтра на улицах будет царство жижи, а у меня ботинки протекают. Действительно, надо идти на закупки. Потом мысли возвращаются к только что закончившемуся разговору. Похоже, Ромка нас покинет. Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Каждый свою жизнь строит сам.

В спортзале я стараюсь не афишировать своё сближение с Сан Санычем после памятных душевных посиделок в кафе. Вечером, как всегда, тренируемся на пару с Витько́м.

– Чего такой хмурый? – интересуется он, бросив на меня взгляд. – Опять что-то с твоей?

Рассказываю ему про свои ночные приключения из-за переезда к родителям.

– Ох, ни… – и следует громкий каскад ненорматива.