– Что – я? – уточняет муж.

– Ты давал мне повод усомниться?

– Ты спрашиваешь, изменяю ли я тебе? – холодно конкретизирует Крис.

– Мне, как и тебе, необходимо разобраться в том, что произошло. – Отпустив мужское запястье, Эль настойчиво смотрит в светло-серые глаза. – Выяснить все причины, что могли спровоцировать кризис.

– Причины? Я могу их озвучить, Эль, – уверенно сообщает Кристофер. – Проблемы с памятью начались сразу после аварии. Травма головы, гибель близких, потеря ребенка, ты пережила сильнейший стресс, и твоя нервная система не выдержала…

– Не надо повторять то, что я и так знаю из своей карточки, – прерывает его Элинор. Ее коробит от отчужденного тона мужа, словно зачитывающего параграф из учебника.

– Я едва не потерял тебя, Эль. – Заметив реакцию жены, он выключает режим равнодушного мудака. – Мы столько пережили в те жуткие месяцы, пока ты проходила лечение в клинике. А потом все как-то стало налаживаться, ты снова ожила, начала рисовать, строить планы. После переезда сюда я решил, что все осталось позади. В этом доме ты казалась такой счастливой, и я расслабился, потерял бдительность, перестал тебя контролировать.

– Не перестал, – задумчиво отзывается Эль. – Я читала некоторые заметки в телефоне, – поясняет она, заметив недоумение, отразившееся на лице мужа. Ура, у него все-таки есть эмоции. – Они меня насторожили.

– Чем именно?

– У меня сложилось впечатление, что я жила не своими желаниями и мыслями, а по указке, выполняя ежедневный набор твоих требований.

– Ты сама просила меня об этом, – заверяет Кристофер без тени лукавства. – Тебя все устраивало, но, как видишь, метод не сработал. Я все-таки упустил момент, когда ты решила, что таблетки больше не нужны.

– Келли считает, что дело не только в отказе от препаратов, – сухо произносит Эль, размышляя над словами мужа. Могла ли она добровольно отдать Кристоферу полный контроль над собственной жизнью?

Над этим стоит серьезно подумать.

– У тебя есть предположения? – интересуется Крис.

– Это у тебя нужно спросить. Мы не ссорились в последнее время? Может, я как-то странно себя вела?

– Страннее, чем обычно? – Впервые за разговор Кристофер снисходит до улыбки. Едва уловимой, но это уже прогресс. Эль же, обескураженная его словами, не находит, что ответить.

– Что последнее ты помнишь? – приходит ей на помощь Крис, меняя тему. Однако она снова тушуется.

– Мне сложно разделить реальные и ложные воспоминания. – Нахмурившись, Эль порывисто встает с кушетки и отходит к окну, за которым клубятся сумерки. Устремив взгляд на огни города, мелькающие вдалеке, она старательно ищет момент икс в хаосе своих мыслей.

– Мы должны понять, на чем ты остановилась, Эль, – подсказывает Крис. – Чтобы вместе заполнить пробелы.

– Это обязательно делать сейчас? – прижав пальцы к пульсирующим вискам, не оглядываясь, спрашивает Эль.

– Мы можем отложить этот разговор, если ты не готова, – мягко произносит Крис. Элинор выдыхает с нескрываемым облегчением, но уже следующая фраза мужа вынуждает ее снова напрячься. – Есть один момент, который я хочу прояснить без отлагательств на завтра.

– Какой?

– Для этого тебе нужно повернуться, – в голосе Кристофера появляются вкрадчивые интимные нотки. Исполнив его требование, Эль настороженно смотрит в невозмутимое лицо мужа, непринужденно рассевшегося на кушетке. – Каким ты меня видишь, Эль?

– Ты видел портрет, – отзывается она почти беззвучно, ощущая смутное волнение в груди. – Его рисовала я.

– Не его, Эль, – поправляет Крис. – Меня.

– Тебя, – соглашается Эль. – Это действительно ты. На каждом.

– Поэтому ты убрала свои работы с глаз долой? – вопрос звучит вполне безобидно, но неоднозначный смысл в контексте не оставляет иллюзий. – Это был мой подарок, Эль, – фраза – выстрел, легко и мгновенно достигшая цели. На Эль накатывает чувство вины. Десятая годовщина свадьбы. Обе ее реальности сошлись в этой дате. В обеих она хотела сделать юбилей незабываемым. И все испортила. Их с Крисом особенный день действительно запомнится, но совсем не так…

– Ты можешь забрать свой подарок, Крис, – потухшим голосом произносит Элинор.

– Сделай это сама, – вибрации его голоса становятся заметно ниже. – Я хочу продолжить с того момента в гостиной. Мне понравилось твое платье, Эль.

– Крис… – растерянно выдыхает Эль, инстинктивно скользнув по мужу оценивающим взглядом. Сейчас он уже не кажется ей внушающим ужас и отвращение психом, и она вынуждена признать, что мужчина, которого ее подсознание отказывается узнавать, внешне не уступает вымышленному образу.

– На полу оно смотрелось просто божественно, – ленивая улыбка растягивает чувственные губы. – Но я бы предпочел снять его сам.

Черт! Только не это. У нее темнеет в глазах, к щекам приливает кровь.

– Крис. Я должна попросить… Надеюсь, ты дашь мне время… – смущенно начинает Эль. – Чтобы осознать… привыкнуть…

– Нет, – коротко отвечает Кристофер, перебив ее невнятные потуги выпросить отсрочку от выполнения супружеского долга.

– Нет? – изумленно переспрашивает Элинор Хант, недоверчиво глядя на мужа.

– Чем быстрее мы перейдем эту грань, тем проще тебе будет осознать и привыкнуть.

Уставившись в разгорающиеся пыльно-серые глаза мужа, Эль невольно замирает, забыв о потребности организма в кислороде. Он тоже неотрывно и, она бы даже сказала, хищно наблюдает за сменой эмоций на ее лице. От удушливого смущения до глубоко отрицаемого предвкушения. Да, ей определенно стоит поучиться у него скрывать свои мысли за непроницаемым забралом.

– Это плохая идея, – плотнее запахивая полы халата, ломким голосом произносит Элинор.

Никогда еще ей не было так неловко в присутствии мужа. Если бы она могла, то спряталась бы за штору, но это невозможно. Ведь на окнах нет штор, на дверях, кроме входной и ванной комнаты, нет замков. Ни одного гребаного укрытия от назойливого, пытливого взора чужака.

– Кристофер, – не разрывая зрительного контакта, он называет свое имя, словно ему удалось за считаные секунды беспрепятственно забраться в ее мысли. Элинор вопросительно приподнимает брови. – Это плохая идея, Кристофер, – цитирует он ее последнюю фразу, дополненную обращением. – Повтори, Эль.

– Это плохая идея, Кристофер, – с бешено бьющимся сердцем выпаливает Эль.

У нее снова начинает кружиться голова. Всему виной мощная энергетика, исходящая от мужчины. Отчасти подавляющая и пугающая, но в большей степени будоражащая. То, что черты его лица совершенно не совпадают с хранящимся в воспоминаниях образом мужа, добавляет остроты в происходящее безумие. Ощущение сюрреализма достигает максимальных высот. Она сама не знает, чего ей хочется больше: нервно расхохотаться, расплакаться навзрыд или смириться и сдаться мужчине, утверждающему, что он ее муж.

– Ты все еще сомневаешься. Да, Эль? – вкрадчиво-ленивым тоном любопытствует Крис.

Изучающий поглощающий взгляд, приподнятый уголок чувственных губ, бархатистый парализующий волю голос. Его это забавляет? Или он издевается?

– Я как будто во сне, – не определившись, отвечает Эль. – Кочую из одного кошмара в другой и пытаюсь понять, который из них реален.

– Какой кошмар тебя пугает больше? – Он медленно поднимается, а Эль кажется, что пол под собственными ногами превращается в кипящее озеро ртути. Она вязнет в нем, тонет, и чем ближе бесшумные шаги Кристофера, тем глубже Элинор погружается в ядовитую клоаку.

– Этот, – звучит на выдохе искреннее признание.

Муж останавливается на расстоянии вытянутой руки. На кушетке они находились гораздо ближе, но у нее не было настолько тотального ощущения вторжения и поглощения. Он к ней еще не прикоснулся, а ей чудится, что Кристофер повсюду. Его знакомый запах, чужое лицо, пронизывающий взгляд, опутывающий разум плотным туманом, и воспоминания, которых не было.

– Почему? – Мужские пальцы дотрагиваются до вьющихся у ее висков волосков. – Я настолько ужасен?