Дни и месяцы бегут, не зная застав, и вот уже О-Цую встречает свою шестнадцатую весну, а дом Иидзимы стал полная чаша.
Но так уж повелось в этом мире, что где прибавляется, там и убавляется.
Супруга Иидзимы вдруг захворала и отправилась в путешествие, из которого не возвращаются. Между тем в свое время она привела с собой в дом мужа служанку по имени О-Куни, девушку красивую и весьма расторопную, и вот после смерти супруги господин, наскучив одиночеством в постели, однажды. приблизил эту О-Куни к себе, и кончилось дело тем, что стала она его наложницей. Наложница господина в доме, где нет законной супруги, персона видная. Барышня же О-Цую возненавидела ее, и между ними пошли раздоры. Барышня пренебрежительно звала бывшую служанку просто Куни, а та со злости нашептывала господину про его дочь всякие гадости. Не было конца этой вражде, и тогда раздосадованный господин Иидзима купил неподалеку от Янагисимы небольшое поместье и переселил туда барышню на отдельное жительство со служанкой О-Ёнэ.
Так он совершил ошибку, с которой началось падение его дома. Минул еще один год, и барышне исполнилось семнадцать лет.
К господину Иидзиме часто захаживал лекарь по имени Ямамото Сидзё. Считался он знатоком древней китайской медицины, на деле же был из тех лекарей-болтунов, что ни разу в жизни своей не подали болящему ложки с лекарством. У других лекарей в сумках пилюли и порошки, а у этого только костяшки для фокусов да бумажные шутовские маски. И был у него знакомый, ронин Хагивара Синдзабуро, живший на доходы с рисовых полей в Нэдзу и домов, которые он сдавал внаем. Природа наделила его прекрасной наружностью, но в свои двадцать с лишним лет он еще не был женат и, не в пример всем прочим холостым мужчинам, был крайне застенчив и робок. Но этой причине он никуда не выходил, а целыми днями сидел взаперти у себя дома над книгой, погруженный в меланхолию. В один прекрасный день Сидзё явился к нему и объявил:
- Погода сегодня прекрасная, предлагаю прогуляться по сливовым садам в Камэидо. На обратном пути заглянем в усадьбу одного моего знакомого, Иидзимы Хэйдзаэмона. Нет-нет, не отказывайся. Я знаю, ты застенчив и сторонишься женщин, но ведь нет для мужчины большей радости, нежели женщина! А в этой усадьбе, о которой я говорю, одни только женщины миленькая барышня да ее добрая верная служанка, больше никого нет. Зайдем хоть шутки ради! Знаешь, на девичью красоту полюбоваться просто - и то уже утешительно. Хороша цветущая слива, спору нет, но она неподвижна и молчит, а женщина пленяет нас и речью и движениями. Я вот человек легкомысленный, мне подавай женщину... В общем, собирайся, пошли.
Так или иначе, лекарю удалось уговорить Хагивару. Они отправились в Камэидо, погуляли по сливовым садам, а на обратном пути завернули в усадьбу Иидзимы.
- А вот и мы! - крикнул у калитки Сидзё. - Разрешите!
- Кто это? - отозвалась из дома Ёнэ. - Ой, да это господин Сидзё! Добро пожаловать!
- Здравствуйте, госпожа О-Ёнэ, - сказал Сидзё. - Нижайше прошу прощения, что столь долго не навещал вас. Барышня, надеюсь, здорова? Превосходно.
Нелегко, однако, стало добираться до вас, с тех пор как вы переселились сюда из Усигомэ! Но все равно это непростительная небрежность с моей стороны.
- Вы у нас так давно не были, - сказала Ёнэ. - Мы уж решили было, что с вами что-нибудь стряслось. Мы ведь вас частенько вспоминаем. А куда это вы сегодня ходили?
- Поглядеть на цветущие сливы в Камэидо, - ответил Сидзё. - Но, знаете ли, недаром говорят, что любоваться цветущей сливой можно без конца. Мы так и не нагляделись и просим разрешения побыть среди цветущих слив в вашем саду.
- Пожалуйста, сколько угодно! - воскликнула Ёнэ, отворяя калитку в садик. - Мы будем только рады... Проходите, пожалуйста.
- Вы очень добры.
Приятели прошли в садик. Ёнэ, нисколько не стесняясь, заметила:
- Можете и покурить здесь... Право, - как приятно, что вы вздумали сегодня навестить нас. Мы с барышней совсем истомились от скуки. А теперь простите, я на минутку оставлю вас.
- Превосходный дом... - сказал Сидзё, когда Ёнэ ушла. - Кстати, мой благородный друг Хагивара, меня поразил тот изысканный стих, который ты сложил сегодня. Как это там у тебя... Э-э...
Огня до трубки Не донесет моя рука Средь сливовых ветвей... (1)
(1) Здесь и далее перевод стихов В. Сановича.
Очаровательно! А у грешников вроде меня и стишки получаются грешные:
А у меня иное на уме, Когда хвалю я сливу, Другой меня притягивает запах...
Каково? Нет, ты просто невозможен. Ну куда это годится пребывать в постоянной меланхолий и ничего, кроме книг, не замечать? Тут Сидзё извлек тыквенную бутылку. - Здесь осталось еще немного водки, глотни... Что? Не хочешь? Ну как хочешь, тогда я сам.
Но в это время появилась Ёнэ с угощением.
- Извините, я оставила вас одних, - сказала она..
- Госпожа О-Ёнэ! - провозгласил Сидзё. - Мы просим разрешения лицезреть барышню! Это мой ближайший друг, рекомендую. Мы к вам сегодня запросто, без гостинцев, так что... О, сладости! Какая прелесть. Благодарю от души.
Хагивара, отведай. Бобовая пастила просто превосходна!
Когда Ёнэ разлила чай и снова удалилась, Сидзё сказал:
- Ты угощайся, ешь больше. Этим ты только окажешь им услугу. Их в доме всего двое, а сладостей и всяких других гостинцев им приносят столько, что съесть они все равно не в состоянии. Добро портится, заводится плесень, хоть выбрасывай. А барышня здешняя такая красавица, какой нигде в мире не найдешь.
Вот она сейчас выйдет, сам убедишься...
Пока Сидзё разглагольствовал, О-Цую, дочь Иидзимы, томимая любопытством, выглянула из своей маленькой комнатки в щелку между раздвинутыми сёдзи и увидела прекрасного Хагивару Синдзабуро. Он сидел рядом с Сидзё, мужественный и изящный, лицом подобный цветку, с бровями как месяц, красавец мужчина, от которого глаз не оторвать, и сердце О-Цую затрепетало. "Да каким же ветром занесло его к нам сюда на мою погибель?" - подумала она. У нее закружилась голова, и мочки ушей вспыхнули алым пламенем. Ни с того ни с сего ею овладел страх, она быстро захлопнула сёдзи, как бы желая спрятаться, но так ей не было видно его лица, и она снова раздвинула сёдзи, притворяясь, будто любуется цветущими сливами в садике, бросила украдкой взгляд на Хагивару, снова застыдилась и спряталась и снова выглянула. Так она выглядывала и пряталась, пряталась и выглядывала, - не зная, на что решиться.
