Сначала не очень охотно и с нескрываемым скепсисом к словам Блэка, Говард принялся рассказывать о клинике, о системе записи, приема, об управлении, налогах. И чем больше он говорил, тем сильнее увлекался, поддерживаемый уточняющими репликами жены. Сириус слушал предельно внимательно, вставлял наводящие вопросы и действительно выдавал дельные советы в том, что касалось законов, технологических вопросов, поиска инвесторов и удержания их интереса. Но при этом серые глаза смешливо блестели, и каждый раз поднося к лицу бокал, Блэк скрывал за ним растягивающиеся в ухмылке губы. Гермиона так толком и не поняла, как ее родители могли повестить на такую откровенную манипуляцию. И осознавала, что у Сириуса был внушительный опыт в избегании неудобных разговоров, а потому он в любом случае смог бы заставить своих собеседников говорить о чем-то, что представлялось ему безопасным.
В какой-то момент Гермиона и вовсе перестала вникать в разговор, продолжая неторопливо потягивать глинтвейн и наслаждаясь его необычным вкусом. Время от времени она ловила на себе взгляды Сириуса, и ей казалось, что так он пытался понять, в правильном ли направлении он двигается. И видя в ответ спокойную улыбку девушки, уверенно продолжал развивать тему, которая по расчетам Гермионы должна была исчерпать себя еще на втором уточняющем вопросе Сириуса. Она снова принялась вслушиваться в беседу только после того, как услышала собственное имя. А затем ее отец, успевший за время разговора обустроиться на диване рядом со своей женой, с улыбкой пояснил, что они с Джейн вообще не планировали ни брака, ни детей раньше двадцати пяти. Но так уж сложились обстоятельства, что им обоим было по восемнадцать, когда родилась Гермиона. И только помощь их собственных родителей помогла Джейн и Говарду выучиться на врачей, пройти практику, а затем уже заняться клиникой, которой руководил отец Говарда.
Сама Гермионы впервые услышала эту историю в одиннадцать лет, хотя подозревать что-то подобное начала еще в семь, когда точно узнала, откуда берутся дети, а заодно посчитала возраст родителей. Конечно, тогда ей казалось, что восемнадцать это очень много, и потому сложности ранней беременности остались ею незамеченными. Зато в одиннадцать она частично смогла осознать, с чем пришлось столкнуться ее родителям, хотя окончательное понимание ее настигло только после того, как отношения с Роном приняли романтический характер.
— То есть, вам сейчас по сорок? — резко подавшись вперед с неподдельным изумлением и высшей степенью недоверия вдруг уточнил Сириус, явно проигнорировав все остальные детали истории.
И Гермиона внезапно поняла, какая именно мысль не давала ей покоя все это время: ее родители были младше человека, с которым она состояла в отношениях. Конечно, два года не самая большая разница, особенно если людям под сорок. Такое ощущается чем-то глобальным лишь в школьные годы, когда разный возраст разводит пару сначала по разным классам, а потом кто-то уходит в колледж или работать. Однако каково было сейчас Сириусу, который частенько называл себя стариком, Гермиона боялась представить. А думать о реакции родителей, когда они узнают, кто же является парнем Гермионы, и вовсе не хотелось. Все-таки доля неловкости в этой ситуации точно присутствовала. А самое ужасное заключалось в том, что Сириус явно не был подготовлен к такому резкому повороту. Джеймс, очевидно, не посчитал нужным предупредить друга об этой небольшой погрешности. Да и Гермиона об этом тоже не особо раздумывала.
— О, не волнуйтесь, Сириус, — тем временем весело произнесла Джейн, решив, что Блэк считал их старше, — вы к своим сорока наверняка сохранитесь лучше нас. — Полностью довольная удачным комплиментом в адрес симпатичного мужчины и сердитым фырканьем со стороны мужа, она широко улыбнулась и потянулась за печеньем. Но ее слова совершенно ничего не упрощали.
— Сложно не поверить таким словам, когда их произносит очаровательная женщина, — покачивая свой бокал, нервно усмехнулся Сириус и перевел взгляд на Гермиону. — Знаешь, девочка, кажется, я впервые не представляю, что сказать, — с каким-то необъяснимым восторгом объявил он. Джейн и Говард обменялись недоумевающими взглядами. Но Гермиона сама зашла в тупик и никак не могла найти дорогу обратно.
— Полагаю, в данном случае лучше всего сказать правду, — немного подумав, решительно ответила она. Хотя внутри все замерло от нервного ожидания далеко не положительной реакции со стороны Грейнджеров.
Сириус задумчиво склонил голову к плечу, обдумал что-то и согласно кивнул, залпом осушил свой бокал и, с громки стуком поставив его на стол, бодро поднялся на ноги. Широко улыбнувшись напряженно выпрямившейся Гермионе, он открыл было рот, собираясь сказать ту самую правду, когда его прервал шум захлопнувшейся двери, возмущенные крики Джеймса и приближающиеся к гостиной шаги. Все, кто в этот момент находился в кабинете Блэка, повернули головы в сторону непонятных звуков как раз в тот момент, когда в комнату с решительным видом вошел незнакомый Гермионе мужчина.
— Сириус, ты сейчас же отправляешься со мной в Скотланд-Ярд, — строго произнес мужчина таким повелительным тоном, будто он являлся кем-то, чьи просьбы и приказы не подлежали обдумыванию и не нуждались в уточнениях, а должны были сразу исполняться. Его взгляд мимолетно скользнул по каждому лицу, выражающему разную степень растерянности, и Гермиона была уверена в том, что этому мужчине было достаточно одного мига для оценки всего происходящего и обнаружения слабостей каждого присутствующего.
— Я же сказал, никто никуда не пойдет, даже если ты соберешь здесь всех своих людей, — вскочив в комнату следом за незнакомцем, твердо заявил Джеймс. Таким разъяренным Гермиона его еще не видела. Очки воинственно блестели, пальцы неконтролируемо сжимались в кулаки, казалось, что даже в кончиках растрепанных волос мелькали электрические заряды. Поттер мгновенно обогнул незваного визитера и ткнул пальцем ему в грудь. — Вон. Из этого. Дома. Скримджер! Или я нахрен взломаю полицейские базы данных и устрою утечку всех ваших секретных файлов. Ты меня знаешь, я свои обещания привык исполнять! И знаешь, что еще, гребаный ты лицемер? Мне ни черта за это не будет, потому что никому не удастся доказать мою причастность к этому делу, а на одних моих словах ты обвинение не построишь. — Каким-то магическим образом Джеймсу удавалось говорить свысока и настолько весомо, что Скримджер все-таки невольно отступил, чуть не выронив трость, на которую опирался. — Пошел прочь, сволочь неблагодарная! — рыча не хуже льва, рявкнул Джеймс во всю мощь своих легких.
— Можете делать, что угодно, Поттер, — довольно быстро взяв себя в руки, пошел в атаку Скримджер и шагнул вперед, перенося вес на здоровую ногу. — Сейчас на кону стоят человеческие жизни, а потому я не собираюсь дрожать в страхе перед вашими хакерскими уловками. В конце концов, разбираться с утечкой в итоге все равно придется вам и вашему отделу. — Будто пытаясь прибавить своим словам больше значимости, чем было в речи Поттера, Скримджер перехватил свою трость и ткнул рукоятью в грудь Джеймса, с силой отталкивая его в сторону. — Так что будьте так добры и уйдите с моей дороги. Сириус, мне повторить свои слова или ты все-таки услышал их с первого раза, — с настойчивостью шагнув ближе, с явными нотками нетерпения прибавил он и устремил свой цепкий взгляд на хозяина дома, который сохранял полнейшую невозмутимость и с интересом ученого наблюдал за всем происходящим.
— Спасибо за столь искреннюю озабоченность моим здоровьем, Руфус. Но на слух я пока не жалуюсь, — ослепительно улыбнувшись, с детской беспечностью отозвался Сириус и спрятал руки за спиной, качнувшись с пяток на носки. — Хотя кое-что меня все-таки озадачило, — придав своему лицу недоумевающее выражение, нарочито медленно и нерешительно протянул Блэк. А затем уже холодным тоном, но с беспечной улыбкой на все лицо, закончил: — Объясни-ка мне, гад хромающий, какого черта ты врываешься сюда, как в кабинет своих подчиненных, и отдаешь мне приказы в моем собственном доме. Знаешь, я точно уверен в том, что тебя никто не приглашал. Или ты успел вознестись и стать богом, о чем нам, простым смертным, забыли сообщить? Впрочем, даже если и так, Руфус, спешу тебя разочаровать: я убежденный атеист.
