Бродяга флиртовал со всеми: со студентами, с директором, с преподавателями, и со своими друзьями. Лунатик и Сохатый охотно поддерживали беседу, вставляли ехидные шутки, в то время как Ворон предпочитал отзываться наигрыванием какой-нибудь короткой мелодии. Самые впечатлительные едва не падали в обморок, если Бродяга их замечал, улыбался, подмигивал или даже предлагал подняться на сцену. При разговорах его голос неизменно уходил вверх, Блэк постоянно игрался со своими волосами, прятал глаза и издавал сдержанные смешки. И Гермиона отчего-то чувствовала странное удовлетворение и легкое превосходство. Ведь она могла слышать его хриплый баритон ежедневно и знала, как звучит его настоящий, искренний смех, который вполне неплохо вписался бы в этот сценический образ.
Определить, как долго продолжался концерт, было непросто. Все в зале веселились, кричали и танцевали, не в силах устоять. Гермиона смело влилась в эту толпу, изменив своей извечной привычке держаться в стороне. Одногруппники встречали ее радостными улыбками, что-то говорили, но их слова утопали в музыке, переполнявший зал. Она будоражила все внутри и пробуждала что-то первобытное, временно разбивала все барьеры, и в сочетании с алкоголем, который еще гулял в крови Грейнджер, кружила голову, опьяняя и избавляя от лишних мыслей.
Вскоре в руках Бродяги появилась белая гитара со смазанными черными собачьими следами. Вокалист объявил о новой песне, написанной для девушки, которая появилась в его жизни совсем недавно, но уже изменила ее в лучшую сторону. Высказав надежду на то, что эта девушка услышит эту песню, Бродяга заиграл первым, но остальные музыканты присоединились к нему через неуловимое мгновение. Музыка оказалась довольно подвижной, а текст песни не слишком романтичным. Гермиона была готова поклясться, что теперь Сириус скрывал озорство и просто развлекал в первую очередь тех, кто мог это понять. Наравне с насмешкой звучали серьезные заявления, и это в полной мере соответствовало характеру Блэка. Гермиона хлопала и кричала вместе со всеми, когда отзвучал последний аккорд, и на короткий миг ей даже показалось, что Сириус заметил ее, когда его цепкий взгляд скользнул в ту сторону, где она находилась. Но девушка быстро отмахнулась от этого нелепого предположения. Людей было слишком много, в зале было сумрачно, а его наверняка слепил свет прожекторов.
Перед новой песней Бродяга попросил всех насладиться танцем со своей второй половинкой, и к радости всех девчонок, зазвучала та самая романтическая рок-баллада, покорившая сердца людей в конце ноября. Гермиону от необходимости отказывать направившимся в ее сторону парням избавила Тонкс, которая без стеснения притянула Грейнджер к себе и, озорно подмигнув, заявила, что отказ не принимается. Гермиона решила, что компания Тонкс все-таки гораздо предпочтительнее, даже если она отдавит ей все ноги. Сириусу определенно нравилась эта песня, он отдавался ей и забывал об окружающих его людях, впервые за все время своего выступления остановившись на одном месте. Тонкс подпевала вполголоса, Гарри и Джинни неспешно двигались под мелодию в объятиях друг друга. Рона нигде не было видно, как и Драко с его блондинкой. Но хотелось верить, что у этой пары тоже все хорошо, и даже что Рон нашел кого-то, с кем сможет быть так же счастлив, как Гермиона.
Когда песня закончилась, весь свет снова потух, погрузив зал в расслабленную тишину и позволяя всем недолго подумать о чем-то важном. Гермиона почувствовала, как ее потянули куда-то в сторону, и не стала сопротивляться, следуя за Тонкс к выходу из зала. В коридоре было свежо и даже как-то прохладно после долгого нахождения в толпе разгоряченных и нетрезвых студентов. Гермиона вдруг осознала, что совершенно потеряла возможность ориентироваться и даже не совсем уверена в том, что именно шаталось: она сама или все-таки стены. Зажмурившись, она прислонилась спиной к ближайшей вертикальной поверхности и тяжело выдохнула, чувствуя подкравшуюся ближе головную боль. В том, что она быстро пьянела, был еще один ужасный минус: похмелье проявлялось всего через несколько часов.
— Ты совсем-совсем не умеешь пить, — слишком громко заметила Тонкс, ненавязчиво обняв Грейнджер за плечи и отстранив от стены. Гермиона согласно что-то промычала, пытаясь преодолеть неумолимую силу притяжения и выпрямиться. — Ничего страшного, дорогая, дядюшка эксперт во всем, что касается алкоголя и последствий пьянки. Он о тебе позаботится, но сначала нам нужно до него дойти. Договорились? — с мягкой улыбкой проворковала Тонкс и даже ласково погладила подругу по голове. Во всем этом чувствовалась какая-то материнская забота, но Гермионе совершенно не хотелось задумываться о чужом поведении, и она лишь согласно качнула головой.
Тонкс негромко хмыкнула и повела ее в сторону лестницы. По дороге им встретились прячущиеся по углам и открытым кабинетам парочки. Тонкс это показалось чрезвычайно веселым, и она пояснила, что именно из-за таких студентов «Мародеры» наверняка устроили импровизированную гримерную где-нибудь на верхних этажах, чтобы избежать случайных встреч. Прохладный воздух успокаивал, и вдали от душного зала Гермионе стало немного получше. Даже лестница не показалась непреодолимым препятствием, и она смела взялась за штурм, мысленно благодаря Тонкс за заботу, для проявления которой Грейнджер упрямо не видела объективной причины.
Спустя минут десять или даже все пятнадцать им удалось добраться до второго этажа. Тонкс на мгновение растерялась, вертя головой и обдумывая дальнейший путь. Но тут из-за ближайшего поворота появился куда-то торопящийся Люпин. Он выглядел самым непримечательным образом: однотонная рубашка, криво завязанный галстук, поношенный пиджак и брюки, а так же его излюбленные коричневые туфли. Никто не узнал бы в нем гитариста рок-группы, отпускающего ехидный замечания в адрес вокалиста. Даже непривычно взлохмаченные волосы и криво завязанный галстук наталкивали на пошлые мысли, но никак не на предположение того, что это результат быстрой смены одежды.
— Прогуливаетесь, профессор Люпин? — продолжая придерживать Гермиону за плечи, широко улыбнулась Тонкс.
— Э… Да, захотелось немного отдохнуть от шума, — скользнув оценивающим взглядом по девушкам, неловко усмехнулся Люпин. Он подошел немного ближе, принюхался и удивленно поднял брови. — Вы, кажется, тоже неплохо повеселились, — без тени осуждения, но с едва уловимым укором отметил Люпин. Гермиона прикусила губу и отвела взгляд, почему-то чувствуя себя преступницей.
— Может, мне стоит скрасить ваше одиночество, чтобы вы не были таким занудным, профессор, — ухмыльнулась Тонкс и, оставив Гермиону сражаться с гравитацией самостоятельно, потянулась к галстуку, поправляя его. Люпин кашлянул и бросил красноречивый взгляд в сторону Грейнджер. Видимо, совесть не позволяла ему забыть обо всем мире даже рядом с Тонкс.
— Все в порядке, я пока в состоянии передвигаться без посторонней помощи, — торопливо и чересчур уверенно заявила Гермиона. — К тому же, я предпочла бы остаться одна, нежели выслушивать ваши заигрывания, — отвернувшись, с легкой ноткой зависти проворчала Грейнджер. На самом деле она, разумеется, предпочла бы оказаться в обществе Блэка. И при этом она была совершенно не против заигрываний с его стороны, даже если это услышит миллион людей. Вероятно, алкоголь еще не полностью растерял свое влияние.
— Что ж, мисс Грейнджер, можете скрыться от чужих заигрываний в кабинете химии, — выдав негромкий смешок, спокойно заметил Люпин. Гермиона понимающе кивнула и твердо объявила, что именно туда она и отправится. И не теряя время попусту, решила привести свой план в исполнение, двинувшись в нужную сторону. — Может, ее все-таки проводить? — обеспокоенно пробормотал Люпин, когда Грейнджер отошла от пары на несколько шагов.
— Поверь, не стоит в ней сомневаться, — беспечно отмахнулась Тонкс и, когда Гермиона посмотрела себе за плечо, потянула профессора социологии к лестнице. — Знаешь, по дороге сюда, я заметила пустой кабинет… — Это было последним, что удалось разобрать Гермионе, когда пара двинулась вниз. Грейнджер невольно улыбнулась, сама толком не зная, почему радуется за этих двоих, и продолжила поход.
