– «Не просто любопытство»? А как ты тогда это называешь? Мы даже не знаем друг друга, и вдруг ты звонишь чтоб поговорить о Кристине. По-моему, это как раз и называется любопытство. И знаешь что? Иди к чёрту! Я один раз рассказала о Кристине, и теперь вся школа пересказывает сплетни о ней и обо мне. Да ещё и эти идиотские фото… Короче, больше не будет никаких исповедей. Адиос!

– Аня, подожди! – чуть ли не крикнул я в трубку, но мне ответили лишь короткие гудки. – Твою мать… – я тоже повесил трубку на место и далеко не в самом радужном настроении вернулся домой, решив ничего не рассказывать родителям. Ещё не хватало, чтоб они мне морали читали…

Остаток дня прошёл без всяких выдающихся событий. Уделив часик урокам, я весь вечер проторчал в Интернете, тщетно пытаясь найти Вилёрову в соцсетях. Однако и здесь меня ждал облом. То ли Аня не создавала аккаунты, то ли удалила их после недавних происшествий, но я нигде не нашёл её страницы. С одной стороны меня это немного разозлило (тоже мне, затворщица!), с другой – заинтриговало. Я буквально нутром чуял, что вся эта история – не обычные школьные сплетни. Но единственный источник достоверной информации – Вилёрова, а она на разговор идти не хочет.

– Нет, так просто я не сдамся, – пробормотал я, оторвавшись от монитора и взглянув на часы. Было 22.34. Не то чтобы поздно, но я хотел чтобы как можно быстрее наступило завтра. Потому что я твёрдо решил разыскать Аню в школе и все-таки добиться разговора с ней. Поэтому я отключил ноут и улёгся спать…

…Десять дверей. Стены неопределённого цвета и десять проёмов в них. Я обошёл длинную комнату вдоль стен. Никого. Непонятно, где я нахожусь и как сюда попал. Под ногами что-то похрустывало при каждом шаге, но во-первых, тусклое освещение не позволяло рассмотреть все как следует, а во-вторых, звук был немного противный, будто ломаются мелкие тонкие косточки, поэтому я не особо и пытался. Я взглянул вверх, но потолка не увидел вовсе. Непонятно откуда берущийся блеклый свет освещал странную комнату и стены до высоты примерно трех-четырех метров. Все, что находилось выше, если там вообще что-то было, скрывалось за вуалью тьмы.

Чувствуя себя, мягко говоря, неуютно, я подошёл к ближайшей двери, но не обнаружил ручку, за которую можно было бы взяться, чтобы отпереть её. Хмыкнув, я толкнул дверь, но она даже не шелохнулась. Сделав ещё несколько бесплодных попыток и даже пару раз ударив с размаху ногой, я понял, что это бесполезная затея. Стараясь держать себя в руках, я подошёл к другой двери. Та же картина. Дверной ручки нет, а сама дверь от толчков и пинков даже не дёргалась, словно это и не дверь вовсе, а просто часть стены, которую зачем-то выполнили в форме двери. Шумно выдохнув, я направился к следующему проёму…

После пятой дверной створки во мне начала пониматься паника. А если все двери заперты? Но как тогда я тут оказался? Я старался не задавать себе этих вопросов, безрезультатно стараясь отпереть хотя бы одну. Я поймал себя на мысли, что мне совершенно неважно, куда я попаду, если хотя бы одна из дверей откроется. Все, чего я хотел, – это поскорее выбраться из жуткой комнаты, стены которой буквально давили на сознание, а тьма над головой понемногу сгущалась и опускалась ниже, медленно выдавливая скудно освещённое пространство в никуда.

Тяжело дыша, я стоял напротив девятой двери, тупо глядя перед собой. Девять монолитных дверей, которые не шевелились, как бы сильно я их не толкал или кое-как пытался тянуть на себя. Меня била крупная дрожь, руки тряслись, как у паралитика. Оставалась ещё одна дверь, но мне было страшно даже подойти к ней. Потому что сейчас у меня ещё была крошечная, хрупкая надежда на то, что она откроется и я выберусь из этой чёртовой комнаты. А если она не откроется, точно так же, как и предыдущие девять, я просто свихнусь. Или меня раздавят стены. А может, они на самом деле не шевелятся, а давящий в голову потолок – лишь часть моего больного воображения?… Собрав остатки сил, я медленно повернулся к десятой двери.

И понял, что я уже в комнате не один.

Перед десятой дверью стояла девушка. Длинные, давно не мытые каштановые волосы обрамляли худое, измождённое лицо. Одежду толком невозможно было рассмотреть из-за полумрака, но это было что-то, напоминающее рваные джинсы и футболку-топик неопределённого цвета. Тонкие руки незнакомки от плеч и до кончиков пальцев были покрыты какими-то бурыми пятнами. Но больше всего моё внимание приковали к себе её глаза. Покрытые тонкой сетью кровеносных сосудов, они, тем не менее, были переполнены какой-то внутренней силой, какую я никогда не видел у девушек-подростков.

Пока я, разинув рот, разглядывал неизвестно откуда взявшуюся гостью, она времени даром не теряла. Тонкие потрескавшиеся губы слегка растянулись в слабом подобии лёгкой улыбки, после чего она положила ладонь на десятую дверь. Которая после этого безобидного жеста самым натуральным образом исчезла, а в образовавшийся проем несдерживаемым потоком хлынула багровая, липкая жижа, больше всего похожая на кровь, которая мгновенно заполнила комнатёнку до самого потолка, если, конечно, у этой комнаты вообще был потолок.

В том, что это и есть кровь, я убедился, когда, едва не захлебнувшись, инстинктивно сглотнул попавшую в рот порцию этой дряни. Попытавшись сделать несколько плавательных движений, я быстро понял, что совершенно не продвинулся вверх. Легкие горели огнём, поскольку набрать в них побольше затхлого воздуха я не успел. Но стоило мне лишь подумать о том, что надо бы как-то попытаться все-таки поплыть вверх, как я заорал от неожиданности, разом выпустив из себя все остатки кислорода.

Сквозь венозные потоки ко мне без особых усилий, слегка взмахнув руками, подплыла та самая девчонка, выглядевшая в кровавых волнах совсем кошмарно. Я не успел даже дёрнуться, как узкие ладони сомкнулись на моем лице и её губы коснулись моих. Ожидавший чего угодно, но только не амурных действий с её стороны, я застыл как изваяние, в то время, как перед моими глазами все поплыло. Кровавая каша вокруг меня как будто исчезла, все, что я мог видеть – огромные карие глазищи, которые смотрели на меня так, словно собирались просверлить две дырки. Собравшись с силами, я неловко взмахнул руками, пытаясь оттолкнуть её от себя…

И открыл глаза, судорожно глотая ртом живительный воздух. И никакой комнаты с дверьми, я лежал в своей кровати, в своей спальне. Цифровые часы флегматично сообщили мне, что ещё только 2:34. Отдышавшись как следует, я сел на кровати.

Ни разу в жизни я ещё не видел настолько реалистичных снов, таких, которые невозможно отличить от реальности. Я чётко помнил каждую деталь сна, а глаза незнакомки вообще не шли из головы. Я не мог отделаться от чувства, что вот сейчас она войдёт в мою спальню, а следом за ней хлынет тот самый кровавый поток. Помотав головой, я отправился в ванную чтобы умыться тёплой водой и попытаться заснуть снова. Но когда я включил свет, то застыл перед зеркалом как вкопанный. Меня буквально парализовало моё отражение в зеркале, где на моих губах виднелся чёткий отпечаток тонких девичьих губ цвета запёкшейся крови…

*      *      *

Думаю, не стоит говорить о том, что утром я был, мягко говоря, помятый и не выспавшийся. Родители даже хотели оставить меня дома, но я, конечно же, мгновенно прикинувшись огурчиком, сказал, что со мной все в порядке, подхватил благоразумно собранный вечером рюкзак и отправился в школу. Конечно, не было никакой гарантии того, что Вилёрова сегодня будет в школе, но, тем не менее, сдаваться я не собирался.

Однако, когда я вошёл в класс и начался урок, я как-то ненадолго забыл обо всех своих планах. По простой причине – места Коляна и Алёнки пустовали.

– Эй, Ромыч, – я толкнул сидящего передо мной Ромку кулаком в спину. – А где Колян и Алёна?

– Да вроде приболели, – шёпотом ответил Ромыч. – Кашляли оба почти всю ночь, родители их дома оставили.

– С фига ли они? Где они могли простудиться по такой жаре?