Понять, к кому он сейчас обращается, было сложно. Приехавшие вместе с ним бойцы сейчас таскали тела, да и откуда бы им знать, если все ездили вместе с Рамоном на встречу со Строцци.

— Кто это сделал? — задал ещё один вопрос, на который не будет ответа, Рамон Рохо.

Он стоял посреди внутреннего двора усадьбы и смотрел на сложенных рядом бойцов, которых он оставил охранять её.

— Он не представился, — произнёс, наконец, единственный выживший бандит. — Хитрая бестия и ловкая, клянусь тебе, Рамон. Оглушил меня и вышвырнул за ворота.

— Но не убил, — прищурился Рамон Рохо. — Почему? Как ты думаешь, Маноло?

— Шум не хотел поднять, наверное.

По лицу бандита по имени Маноло градом стекали крупные капли пота. Он давно пожалел о том, что не унёс ноги, когда увидел, что случилось в усадьбе. Гнев Рамона падёт на голову бедняги Маноло, ведь тому каким-то чудом удалось выжить, когда остальные отправились на тот свет.

— Может, и так, — кивнул Рамон, — а может, ты сам открыл ему ворота, а, Маноло? Может, ты крыса?

— Да будь я крысой, остался бы тут, Рамон? — всплеснул руками Маноло.

— Может быть, ты очень глупая крыса, а, Маноло?

Рохо надо было сорвать на ком-нибудь свой гнев, и Маноло сейчас выглядел почти идеальной кандидатурой.

— Не будь кретином, Рамон, — подошёл к нему Эстебан, двоюродный брат, один из немногих в семье, кто мог так разговаривать с Рамоном, даже когда тот был в ярости. Особенно, когда тот был ярости, если быть честным, потому что только Эстебан, друг Рамона, с самого детства и только да ещё отец со старшим братом могли урезонить того, в каком бы состоянии он ни был. — Хочешь сорвать злость на этом червяке? Да на него пулю тратить — и то глупо.

Рамон обернулся к двоюродному брату — взгляд его мог сковать льдом даже пламенную преисподнюю, о которой любил вещать с амвона старый священник в церкви, куда водили их в детстве родители.

— И на ком мне срывать злость? Подскажешь, умный братец?

— Самым умным в семье был Мигель, — заметил Эстебан, как будто намеренно провоцируя Рамона, — и где он теперь? Время для слов прошло, Рамон, пришло время поквитаться со Строцци. Ты же слышал, что сказала мать? За всем этим стоят Строцци. Они пришли на встречу, притащили с собой того астрийского офицерика, а сами заслали стрелка к нам. Брат, женщина, — что дальше? Что ещё ты позволишь им, Рамон?

— А ты прав, брат, — положил ему руку на плечо Рохо, — прав, как всегда. Строцци еstar jodido, и пора их сунуть обратно в ту сonchuda, откуда они повылазили. Собирай людей, к полуночи мы должны быть в Отравиле.

— К полуночи? — удивился Эстебан. — Но солдаты же уедут из города позже.

— Не будь таким тупым cabron, — отвесил ему словесную оплеуху Рамон. — «Серебряный экспресс» останавливается в Отравиле в полночь, и как только он заберёт астрийского чинушу, солдатам не будет дела до того, что творится в городе. Они будут ждать своего поезда, и если никто к ним не полезет, они и пальцем не пошевелят.

Эстебан задумался на минуту над словами двоюродного брата — он опасался солдат, но понимал, что Рамон, скорее всего, прав. Астрийским солдатам нет никакого дела до разборок в Отравиле, а трогать их никто не станет — себе дороже.

— Строцци готовятся к драке, — продолжил Рамон, — собирают силы, и мы знаем, где они сидят. Мы покончим с этими pajeros одним ударом. Собирай людей, брат, — повторил Рамон, и добавил: — Берите всё оружие, все патроны и всю взрывчатку, что у нас есть. Эту ночь в Отравиле запомнят надолго!

Старики, хозяева фермы, казалось, были только рады странным гостям. Супруга хозяина тут же увела миссис Уэлдон и её сына в дом, что-то говоря им почти без остановки. И куда только делась та временами злая, как оса, женщина, что гоняла нас со старым фермером, как двоих нашкодивших котят.

— Ты как, парень, курить снова не надумал? — спросил у меня старик, набивая трубку душистым табаком.

Я только головой покачал в ответ: после ранений и переломанных рёбер до сих пор от табачного дыма подташнивало.

— И что теперь? — раскурив трубку, поинтересовался старик. — Будем держать оборону от Рохо?

— А откуда им знать, что я привёз женщину к вам? — удивился я.

— Та вдова, о которой ты рассказал, — я вкратце поведал ему историю спасения миссис Уэлдон, — это сестра матери Рамона и Мигеля. Её муж и есть тот самый дальний родич моей старухи, что привёз тело сына. Даже не он привёз, если честно, а сынок её, Эстебан Рохо. Он должен бы другую фамилию носить, но как вошёл в дело стал зваться Рохо, как остальные. А она овдовела тогда же, когда убили моего мальца.

Он помолчал какое-то время и добавил.

— Знает она дорогу на нашу ферму, вот какое дело.

— Оборону держать нет нужды, — ответил я. — Вечером мы уедем с фермы, и вам лучше с нами податься.

— Да куда уже нам деваться со старухой, — отмахнулся хозяин фермы, — останемся здесь. Ничего от меня Рохо не узнают.

— Женщина, что я привёз к вам, только старается показаться сильной, сил у неё уже мало осталось. Без помощи ей не справиться, а твоя жена, как вижу, уже взяла её вместе с сыном под опеку.

— Да куда нам на старости лет срываться, — покачал головой хозяин фермы, — поздно уже.

Однако прежней убеждённости в его словах я уже не слышал.

— Нам до полуночи надо быть в Отравиле, на перроне, — произнёс я, поднимаясь с крыльца, где мы сидели с хозяином фермы, — и есть ещё кое-какие дела в самом городе.

— А ты что же? — спросил у меня старик, попыхивая трубкой. — Я так понимаю, ты с женщиной не поедешь.

— Нет, — ответил я. — Вы хотите, чтобы вас оставили в покое. Было время, когда я хотел того же. Если бы моё желание исполнилось, я бы сейчас, возможно, был уже на пути к Марнию или Рейсу. Но оно не исполнилось. Отравиль созрел для жатвы. Эта работа мне по душе, и я ею займусь.

От собственных слов покоробило, как будто газетными заголовками бросался, причём военного времени. Даже не знаю, что на меня нашло.

Первой в город съездила супруга фермера. Она купила приличной одежды для миссис Уэлдон и её сына. Такой, чтобы их не погнали с перрона, где остановится в полночь «Серебряный экспресс». Даже так вся затея с попыткой проскочить на именной поезд вместе с имперским чиновником оставалась очень большой авантюрой. Но других шансов быстро покинуть Отравиль у миссис Уэлдон не было.

О том, что сегодня в полночь астрийский землемер покидает Отравиль, я узнал случайно. Ещё когда покидал город, чтобы отправиться к усадьбе Рохо, услышал разговор двух солдат из патруля. Один посетовал, что ему надоело таскаться по пыльным улицам, другой же ответил, что недолго им осталось патрулировать: мол, чиновник узнал всё, что ему надо, и упаковал чемоданы, а не уезжает потому, что специально для него в Отравиле сделает остановку «Серебряный экспресс».

Не самый надёжный источник информации, но другого у меня не было. Я решил поставить на эту карту в надежде на удачный расклад.

Ближе к вечеру, когда супруга хозяина фермы вернулась с несколькими бумажными пакетами, они с миссис Уэлдон закрылись в доме, выставив нас со стариком и юным Джеком на улицу.

Теперь идея отправить пожилую женщину за одеждой нравилась мне всё меньше. Если кто-то обратит внимание, что жена хозяина фермы вдруг покупает дорогие платья, к нам и в самом деле могут пожаловать гости. Очень неприятные гости.

— Нам есть, чем их встретить, — заявил старик. — Кстати, твою броню я починил и поставил на неё новый аккумулятор. Можешь примерять. У нас, мужчин, свои обновки, да?

Я воспользовался его предложением и надел нательную броню под пиджак. Теперь стал чувствовать себя намного увереннее. Для того, что задумал наворотить в Отравиле, она будет мне нужна, и очень сильно.

А вот сюрприз для незваных гостей, о котором говорил старик, поразил меня до глубины души. Когда мы спустились в подвал одного из сараев, где нестерпимо несло брюквой и турнепсом, взглядам нашим предстала самая настоящая картечница. Шестиствольный монстр прошлого века на деревянной станине. Поговаривают, что под конец войны даже их расчехлили, когда с пулемётами на фронтах совсем туго стало, но лично я ни разу не видел.