- Но что, если...

- Что? Мы разработали прекрасный план, и у тебя нет никаких оснований сомневаться в нем. А если ты хочешь уйти в сторону, - Борзой извлек из кармана пистолет и упер его в бок собеседнику, - то мы найдем другого кандидата, который тут же займет освободившееся место. А в твоей смерти обвиним "Патриотов". Не думай, что ты такой уж незаменимый. Или можем обойтись и без мокрого дела, просто ознакомим газетчиков с твоей пылкой любовью к...

- Джонсон!

- К молоденьким мальчикам. Покажем им коллекцию видеокассет, журналов и книжонок с отпечатками твоих чудненьких пальцев на них.

- Ладно, хватит об этом. Неужели ты думаешь, что я против нашей общей победы?

Джонсон усмехнулся в темноте.

- Конечно, разве мы можем проиграть с такими кандидатами, как ты? Значит, договорились, действуй, как и раньше, выступай со своими обычными речами, и победу на выборах мы тебе обеспечим.

- Хорошо тебе говорить, ты-то ведь ничем не рискуешь. Никто даже не знает твоего настоящего имени. А чуть что, моя голова покатится в первую очередь.

- Значит, ты сам будешь виноват в этом. И я буду тем, кто снимет твою голову с плеч. Так что действуй и не трепыхайся. И будь готов завтра в программе новостей услышать о новых актах нашей мести. Мы тут приготовили кое-что веселенькое, начинаем сегодня ночью...

- Но...

Борзой не стал больше слушать. Он соскользнул с сиденья, хлопнул дверкой и скрылся в темноте.

Он шагал к своей машине по пустынному ночному парку, слегка придерживая раненую левую руку, которую прострелила ему Рози Шеперд.

Глава двадцать вторая

Дэвид Холден с "Патриотами" прибыл на запасную базу, расположенную на окраине Метроу в заброшенном здании, которое двадцать лет назад использовалось в качестве местной тюрьмы. Вокруг него они поставили несколько больших армейских палаток, в одной из которых и сидели теперь Дэвид с Рози, занимаясь чисткой оружия.

Они больше никому не сказали о встрече с Рудольфом Серильей и Лютером Стилом, согласившись с ними, что чем меньше людей будет знать о союзе между ФБР и "Патриотами", тем лучше. Тем более, что союз был пока довольно неясным и Холден пока сомневался в его эффективности.

- О чем ты думаешь? - спросила его Шеперд.

- Обо всем понемножку.

- И обо мне?

- Нет, о тебе я не думал.

Она обиженно надулась и отвернулась от него. Дэвид рассмеялся.

- Я хотел сказать, что думаю о наших делах - о Серилье, Стиле и тому подобном. Моя голова была занята этим, поэтому я и не думал о тебе.

- Если я не имею отношения к делу, тогда к чему же я отношусь? К удовольствию?

Холден потянулся к ней, обнял, привлек к себе и поцеловал.

- Конечно, к удовольствию, - прошептал он ей на ушко.

- Ах, вот как, - прошептала Рози, поглаживая его грудь. - Но ведь женщины - тоже личности, а не просто объекты сексуальных домогательств... Впрочем, я могу предложить тебе сделку.

- Да? Какую сделку?

- Я буду твоим сексуальным объектом, - засмеялась она, - если ты будешь моим. Договорились?

Он шутливо повалил ее на пол.

- Конечно договорились.

- Только пообещай, что это навсегда, на всю жизнь.

- Обещаю.

И они слились в жарком поцелуе, одновременно расстегивая одежду друг на друге...

Глава двадцать третья

Маленькую девочку - младше, чем его дети - не просто убили. Ей всадили в живот нож и выпустили наружу кишки.

- О Боже мой, - прошептал замерший рядом со Стилом Кларк Петровски. Он зажал рот рукой и выбежал из комнаты.

- Да, когда убивают ребенка, это совсем не похоже на убийство взрослого, - сказал подошедший к ним судмедэксперт, которого Лютеру приходилось встречать все чаще и чаще. - К тому же, похоже на то, что бедную девочку еще и изнасиловали. Проклятые сволочи...

Стил горестно смотрел на маленький труп, стараясь запечатлеть образ невинной жертвы на всю жизнь, чтобы не уставать мстить за нее.

Ральф Камински так и не появился на месте совершенного преступления, что показалось Лютеру очень подозрительным.

Специалисты тем временем снимали отпечатки пальцев с дверных ручек, мебели и с телевизора, который остался включенным с прошлого вечера.

Девочку подняли с залитого кровью ковра, положили в мешок, застегнули его и унесли к стоящим снаружи дома машинам "Скорой помощи", куда перед этим погрузили трупы ее родителей.

В дверях появился Кларк.

- Шеф, - подошел он к Стилу. - Поступило сообщение о таком же зверском убийстве еще одной семьи, в миле отсюда. Поехали, здесь мы уже ничем не поможем...

* * *

Билл Раннингдир и Том Лефлер уже были на месте второго убийства, когда туда приехали Стил и Петровски. А перед тем, как они вышли из машины, на полицейской волне прозвучало сообщение о третьем преступлении.

- Не заходите в дом, - встал на крыльце Лефлер, но Стил прошагал мимо него. - Они заплатят за это, клянусь!

Лютер и Кларк прошли прихожую, в которой стояли два побледневших полицейских. Они показали им свои удостоверения ФБР, и те лишь кивнули, не в состоянии вымолвить ни слова.

Тела лежали во всех комнатах.

Шесть жертв.

Женщина с разрубленным черепом.

Рядом с ней на полу - мертвый мальчик лет шести.

В углу одной из комнат сидела в кресле старуха с перерезанным горлом, в залитом кровью платье.

Подросток с простреленной грудью.

Две девочки лет десяти, двойняшки, с пулевыми отверстиями в головах. Даже после смерти они остались неразличимо похожими друг на друга.

Было и седьмое тельце - убитой собачонки.

Лютер наклонился над мертвым животным и заметил в уголке оскаленной пасти кусочек материи "Лучше бы это был кусок мяса из горла одного из бездушных убийц", - подумал он, едва сдерживая слезы.

Глава двадцать четвертая

В Метроу был радиорепортер по имени Лем Пэрриш. В детстве - как Петровски рассказал Стилу - он мечтал работать в органах безопасности и читал все подряд об Эллиоте Нессе, Мелвине Первисе, Эдгаре Гувере, засматривался старыми фильмами Джимми Кегни.

Однажды ночью уже сменившийся с дежурства полицейский, которого Пэрриш хорошо знал, зашел в небольшой бакалейный магазинчик в своем районе - место, чудом выжившее из-за конкуренции универсамов.