Даже несмотря на их деловые договорённости, Коюме вызывала у неё ещё и чисто человеческою симпатию. А то, что с ней только что случилось, было за гранью допустимого… С женщиной такого происходить не должно…

Цубаса, дождавшись окончания хирургической операции в клинике (для чего выторговала себе место наблюдателя, спасибо современному остеклению операционных), настояла на продолжении коррекции.

В результате, одна операция плавно перетекла во вторую. А менеджеру по пиару не только спасли жизнь, а и ввели очень эффективную, чертовски дорогую и практически экспериментальную колонию нанороботов.

Последние, как гарантировал производитель, являются революцией в косметологии и восстановят лицо пострадавшей, не оставив никаких следов случившегося.

Однако, забирать бывшую спортсменку школьнице было некуда. Кроме того, транспортировка бессознательной тоже требовала денег, которых у несовершеннолетней не могло быть.

Рейко, мгновенно вникнув в ситуацию, тут же распорядилась ехать к ней (параллельно закрывая все расходы).

— У неё страховка хорошая, — легкомысленно отмахнулась бывшая курсант Информационной Академии. — И она сама предполагала что-то подобное: в медицинском профайле были четкие инструкции на этот счёт. Я только добилась соблюдения контракта и инструкции. Слушай, а у тебя мяса нет? Ну или птицы, на худой конец? — в глазах красноволосой плескались мольба и голод.

— А влезет? — на автомате ответила хозяйка дома. Затем тут же спохватилась. — Мне не жалко! Твоему аппетиту завидую…

— Я через концентратор кое-какие процессы держала и до сих пор держу, — почему-то нахмурилась Цубаса. — Они жрут мою энергию. Скоро и жопа, и сиськи втянутся. Буду плоская и противная. Мне нужен белок, если кратко! Дашь? — она требовательно смотрела на модель.

— Да. Но это на той кухне, в том крыле, — Рейко легко поднялась из кресла. — Пошли! Будешь тоже готовить!

Ей почему-то показалось, что так далеко ронять субординацию — уже неправильно.

Она была искренне рада помочь Коюме, да и её дом позволял приютить гораздо большее количество гостей.

Но превращаться в прислугу у школьницы…

Пусть тоже чуть-чуть потрудится. На себя, в конце концов — ни мяса, ни птицы сама актриса сейчас не хотела.

— Есть говядина, курица, индейка, утка и баранья нога, — Рейко последовательно выгрузила на разделочный стол пять поддонов. — Так, ещё кролик где-то должен быть…

— Не надо! — мгновенно оживилась Цубаса, заходя сбоку и потирая руки. — Это столько запасов от твоего бывшего осталось?

— Такт — хорошая штука! — неожиданно и рассержено выпалила айдол, изо всех сил впечатывая ладонь в ягодицу гостьи. — А когда маленькие девочки ведут себя нетактично, им периодически прилетает по заднице!

Кимишима-младшая вздохнула и, ничего не сказав, потерла ушибленное место.

Там же, через некоторое время.

Нож в руках Цубасы летал с такой скоростью, что походил местами на пропеллер.

— Ты сейчас на расширениях? Или от природы? — не удержалась от любопытства хозяйка дома, наблюдая за работой напарницы по кухне.

— Пф-ф, конечно на расширениях. На сухую я мясорубку не обгоню, — хохотнула та. — Кстати! Ваке дня три нужны будут густые и наваристые бульоны!

— Сделаем, — философски вздохнула актриса. — Слушай, а ты уверена, что у неё внешность восстановится?

Они только что приняли курьера, который доставил очень дорогой нейро-концентратор. Последний предназначался пострадавшей взамен утраченного.

Цубаса полчаса колдовала с настройками, устанавливая программы и передавая контроль над терапией с одного гаджета на другой.

— Уверена. Ты просто не до конца принимаешь и понимаешь, что такое нано последнего поколения. Тут не за внешность надо бояться, — внезапно посерьёзнела школьница и тоже вздохнула. — Я не знаю, насколько точно скопировала протоколы по её психике. Там индивидуальная коррекция и многое было завязано на аппаратную часть…

Зазвонил смартфон.

Цубаса, победоносно подвигав бровями, щёлкнула ногтем по виртуальной клавиатуре, которую предусмотрительно активировала перед тем, как резать мясо.

В воздухе соткалось лицо Масы. Он был хмур, взъерошен и сердит:

— О. Вы у Рейко? Приеду сейчас?

Кимишима-младшая мгновенно напряглась: с одной стороны, она не могла приглашать никого в чужой дом. А с другой стороны…

— Ждём. — Коротко кивнула Рейко, успокаивая школьницу.

— Откуда звонишь? — не стала давиться невысказанным вопросом бывшая курсант Информационной Академии.

— Новый телефон купил, — угрюмо ответил блондин. — Ты была права. Когда не с чего позвонить, это просто недопустимо. В наше время.

Цубаса нечленораздельно хрюкнула в ответ.

За некоторое время до этого. Дом Асада.

— … ты сейчас серьёзно? — происходящее в моей голове чуть-чуть не укладывается. — Батя, а тебя по голове точно никто не бил?

— Я не буду контактивировать с этим судьёй, на то есть свои причины. — Отец редко бывает настолько безапелляционным, но сейчас именно тот случай. — Я не могу и не хочу о них говорить. Скажу больше: твой судья абсолютно прав. Выбывание Гэнки очень осложняет перспективы. И без поддержки в суде, на этапе предвыборной кампании и всех грязных игр, шансы действительно падают.

— Так давай…?

— НЕТ. Ты не в курсе раскладов внутри гуми! — он отводит взгляд. — Общение с судом может вести только Томиясу. Это прямо определено нашими договоренностями на этот год. Джи-ти-груп состоит из нескольких коллективов. — Родитель замолкает и нечитаемо смотрит на меня. — Мы далеко не однородны.

— Если кто-то, кроме оябуна, может договариваться с судом, это автоматически повышает его в иерархии? — доходит до меня.

— Да. Не до кумитё, но уже делает намного выше остальных, — из отца словно кто-то выпускает воздух в эту минуту. — Ты думаешь, я сам не понимаю необходимость и роль суда в нашем успехе?! Телефон Гэнки у меня, телефон судьи там есть… Если я не звонил — на то были какие-то причины помимо выпитого виски.

— А если ты всё-таки в интересах организации это сделаешь? Ну досадно же терять шансы там, где тебе начинает везти! — справиться с эмоциями у меня не получается.

Они так и льют через край.

— Если я это всё-таки сделаю, организация расколется на фрагменты в течение пары суток. Забудь о судье. Никто не потерпит смены власти с Гэнки на меня.

— И собраться договориться никак?

Родитель молча качает головой, не уходя в подробности.

— Получается, всё вовсе не так радужно с этими вашими выборами, — констатирую очевидное в полной прострации. — И главная проблема — не внешний враг. А ваши внутренние междоусобицы?

— Так всегда и было в нашем бизнесе, — бесстрастно говорит отец.

Он не произносит слово якудза, но это и так подразумевается автоматически.

Сказать ему сейчас, что у меня уже личные обязательства перед этим судьёй, после той-то беседы — явно лишнее.

Не говоря ни слова, выхожу на улицу и закрываю за собой дверь.

Конечно, неправ в первую очередь был я сам. Причём дважды.

Самая очевидная ошибка — это когда я, положившись на здравый смысл, нарушил самое первое собственное правило.

Нельзя никогда и ничего не решать за другого человека, как минимум, с ним не переговорив. Как бы ты ни был уверен в его позиции. Даже если этот человек тебе — самый близкий друг. Или отец, как в данном случае.

Надо было делать что угодно, но в разговоре в суде не позволять себе никаких авансов. И ведь мелькнула на заднем плане такая мысль…

Послушать — пообещать передать отцу. Подчеркнуть себя в роли почтового ящика, не более. Вот как было бы правильно.

Меня же чёрт понёс вещать от имени фамилии, то есть Асады.

И не то чтоб формально не было чего предъявить отцу — мы для начала родня. Без допусков.