— Я не врач, — серьезно сказал Канцлер. — Не считаю себя вправе давать какие бы то ни было советы по медицинской части. Хотя, подозреваю, доктора именно это и посоветовали бы — мягко и настойчиво, как они это умеют. Не знаю. Хотя немного пофантазировать на эту тему стоит. — Он улыбнулся своей неподражаемой улыбочкой. — Знаете, у нас каждый второй — психиатр, а каждый первый совершенно точно знает, как управлять Империей лучше, чем недотепа-Канцлер и чурбаны-министры… Вы обещали не обижаться и не сердиться?
— Обещал, — сказал Сварог. — Валяйте.
— Побудительный мотив… — задумчиво произнес Канцлер. — Вот, скажем, такой… Вы ведь до сих пор не всегда храните верность Яне, хотя она-то верность хранит всегда. Подсознательные угрызения совести и послужили побудительным мотивом для таких вот снов. — Он поднял ладонь. — Не относитесь к моим словам слишком серьезно. Повторяю, я не врач, я просто попытался представить, какой побудительный мотив усмотрели бы врачи… А советовать вам отправиться в один из сильванских санаториев я не берусь по весьма веской причине: вы ведь говорили, что Латрок, когда вы к нему обратились, вам этого и не советовал вовсе?
— Не советовал, — сказал Сварог. — Договорились, что через недельку я опять к ним наведаюсь, посмотрят, что произошло со снами за это время. Потом, может, и предложат, но пока что… — он усмехнулся. — Отпустили погулять на свободе, чтобы набрать побольше материала.
— Интересно, как они отнеслись к вашей версии, что это — наведенные сны?
— С хорошо скрытым отторжением, как мне кажется, — сказал Сварог.
— Ну, не удивительно… Вы ведь наверняка не сидели сложа руки все эти три дня, после возвращения из Пушты?
— Конечно, нет, — сказал Сварог. — Сначала несколько часов занимался здешними архивами, потом полетел на землю и поднял на ноги всех: Багряную Палату, все три монашеских Братства, мэтра Анраха, а для пущей надежности — и тайную полицию, она ведь, как давным-давно сказано, ближе всех стоит к населению…
— И всех озадачили исключительно наведенными снами?
— Конечно, — сказал Сварог. — По-моему, это главное сейчас…
— И ничего не добились? Иначе непременно упомянули бы…
— Ничего, — вздохнул Сварог. — Все в один голос твердили: последние колдуны и колдуньи, умевшие наводить сны, исчезли лет дести назад — и трудами той же Багряной Палаты с Братствами, и в силу того самого закона… Который никто пока не сформулировал четко и не дал ему научного названия, но он, безусловно, действует: по каким-то неизвестным нам причинам число владеющих магией уменьшается и уменьшается. Конечно, нельзя ручаться, что исчезли абсолютно все. Где-нибудь в глухомани мог затаиться один, а то и несколько. И теперь выполз на свет, если строить версии — скажем, его подкупила Лавиния Лоранская, чтобы качественно помотать мне нервы. В точности так, как в свое время нам с Яной пытался помотать нервы Радиант — о чем Лавиния, конечно, не знает. Однако тот же отец Алкес такую версию решительно опроверг. Он сказал: никто никогда не слышал о колдуне, способном навести сны на человека, находящегося на другой планете. А у меня ведь все началось на Сильване… А последовать за мной туда колдун с Талара не смог бы — вот этого отец Алкес не знает, а я знаю в силу должностей…
Канцлер понятливо кивнул. Чтобы колдуны и черные маги, которых припекло на Таларе, не смогли бежать на Сильвану (а сильванские, соответственно, на Талар), давно уже, с момента первых рейсов на межпланетные корабли для земного народа установили аппаратуру, надежно таких субъектов выявляющую.
— В общем, все говорили одно: те, кто умел наводить колдовские сны, исчезли лет двести назад, — он вымученно усмехнулся. — Правда, тайная полиция кое-что добавила: в последующее время, когда на земле не знали точно, что таких колдунов больше не осталось, этот прием порой использовали против соперников в грызне придворных клик: обвиняли кого-нибудь в том, что он скрытый маг, навел на короля или королеву злые чары или злые сны. Ну, а у тайной полиции, как легко догадаться, всегда находились убедительные доказательства. Такая уж публика. Специфическая. Не сердитесь, Канцлер, но поставь я перед ними такую задачу, они бы в два счета доказали, что вы — затаившийся черный маг, сколотили на земле колдовскую банду, которая намеревается превратить меня в суслика, сжечь Латерану, воду в реках отравить. И свидетелей было бы предостаточно, и материальных улик…
— Ну, на что же тут обижаться? — спокойно сказал Канцлер. — Тайная полиция — контора и в самом деле весьма специфическая…
Сварог продолжал:
— А потом Интагар сказал, что эта практика исчезла лет сто назад. Отнюдь не по душевному благородству придворных интриганов или распространению прогресса и материализма. Попросту, когда об этом от восьмого департамента узнал принц Диамер-Сонирил, страшно рассердился и заявил нечто вроде: в то время как изо всех сил стараются, чтобы черной магии на земле стало меньше, эти интриганы поддерживают в умах убеждение, что некоторые вымершие практики по-прежнему процветают. И распорядился немедленно пресечь, тогдашний глава Багряной Палаты приказ с удовольствием выполнил. Пресекли эту практику остро и жестко. С тех пор прошло примерно полторы сотни лет, но никто больше о насылателях снов не слышал.
— Ну, в таком случае… — сказал Канцлер мягко. — Может быть, просто-напросто обратиться к врачам в тот срок, какой они назначили?
— Не думаю, — сказал Сварог. — У меня появились некоторые соображения. Хотите послушать?
— Еще бы!
— Я решил поставить нечто вроде эксперимента, — сказал Сварог. — Позавчера остался ночевать в Хелльстаде. И там этих клятых снов не было! Только самые обыкновенные. На Сильване сны были, в Империи и на земле приходят постоянно, а вот в Хелльстаде их не было!
Канцлер немного подумал, вертя в руке давно погасшую трубку.
— Марлок на это, пожалуй, ответил бы, что один-единственный факт ничего еще не доказывает, что нужна серия опытов.
— А что мне мешает эти опыты поставить? — сказал Сварог. — Скажем, ночую по такой системе: Империя-Латерана-Хелльстад, и повторяю это раза три. Если окончится с тем же результатом, Марлок не сможет ни к чему придраться — получит серию…
— Что-то в этом есть… — сказал Канцлер. — По крайней мере, эксперимент этот не отнимет ни малейших трудов и на ваши служебные дела не повлияет: ночью вы все равно спите, и не случилось пока что ничего, заставившего бы кого-то из нас бодрствовать и ночью. Что же, попробуйте. Это, безусловно, интересно. У вас есть еще какие-нибудь идеи?
— Не знаю, идея ли это, или что-то другое… — сказал Сварог. — Я о Белой Волчице, которая меня в эти сны, можно сказать, впускает регулярно и исправно, как вышколенный швейцар. Почему бы не предположить, что она существует в реальности и за всем этим стоит Королева Волков…
Канцлер рассмеялся — искренне, но нисколько не обидно.
— Вот это как раз и прекрасно показывает, что человек вы все же нездешний, — сказал он. — Я как-то никогда не интересовался раньше, не видел нужды… В мире, откуда вы пришли, были книги, которые читал едва ли не каждый ребенок, а потом, подросши, отбрасывал навсегда и переключался на другие книги, более подходившие подростку, юноше, взрослому?
— Конечно, — сказал Сварог. — Превеликое множество. Почему — были? Они наверняка и сейчас есть… — он чуточку помрачнел. — Если только тот мир (он поймал себя на том, что уже не говорил «мой», его мир был здесь) не доигрался до ядерной войны…
— Вот видите. Вы читаете наши книги?
— Иногда, — сказал Сварог. — Очень редко. Времени нет на чтение — не то, так это, не там, так сям…
— И уж в детские, конечно, не заглядывали. А детей, читающих сказки, у вас нет — мне хочется думать, пока. Значит, все здешние сказки прошли мимо вас. А я детстве увлекался, знаете ли. И, едва зашла речь о Королеве Волков, сразу вспомнил… Есть не такая уж тоненькая книжка, одна из любимых детских: «Медведь в золотой короне». Самое занятное, что сначала это был ученый труд, лет пятьсот назад написанный одним из книжников Ремиденума. Изложенный, конечно, замысловатым и напыщенным устным слогом, который не то что дети малые, но и мы с вами стали бы читать только по большой обязанности. Вам попадались на земле подобные трактаты?
