— Зачем? — шипела ведьма, а у самой от гнева, казалось, волосы шевелились. Того и гляди зашибет статическим электричеством кого-нибудь из крыс. А Шахрур веселился! Впервые за эти дни невольник хохотал почти в открытую, гоняя ладонью по дивану одного из грызунов.

— Может, чтобы ты сказала «Шахрур, я желаю, чтобы ты навел порядок!»? Я ужасный сожитель, госпожа. Тебе будет спокойнее, если ты отпустишь меня поскорее, — сладко улыбнулся он, хитро щуря черные глаза. Верона выдохнула. Внезапно ее руки взметнулись, слова сами сплелись в лихую вязь, прося выжечь черного с ведьминской земли. И действительно жгло. Джинн взвыл, вцепился пальцами в ворот, залез под футболку. Грудь негодяю жег староверский крест, что все еще висел на нем, как напоминание о случившимся с Исмаилом.

— Maaras! Elifairabdinich! — ругался Шахрур, срывая с себя ведьмин подарок, что в ту же секунду полетел ей под ноги. — Yaleinkum{?}[(араб.) Шлюха! Тыщу раз клал я на твою религию! Проклинаю тебя.]. Ты хочешь моей смерти, женщина. В следующий раз я тоже буду бить тебя по больным местам, если захочу досадить!

— А ты и бьешь, нечисть неблагодарная, — фыркнула Верона. — Вы потому и черные, ибо душу испачкали. Обижаешься, что у меня нет желаний? Так не придумала я еще. Придумаю. Это быстро не делается для человека, у кого в крови не желать большего. Что оставила тебя здесь, это обидно? Так тебя ищут, дурья твоя башка! Вот и оставила. Ты тут в безопасности. Ты не сможешь обеспечить себя в человечьем мире. Ешь мою еду, спишь в моей кровати, тепло тебе, не сыро, так еще и гадишь. Попробуй что-нибудь со мной сделать. Я посмотрю, что с тобой твое же кровавое обещание сотворит, Лихо.

Верона сплюнула джинну под ноги и не дала ответить. Сразу отвернулась, зашептала что-то, и скоро все грызуны сбежались к ней. Осталось только рассадить их и закрыть клетки. К счастью Шахрура, каждый из любимцев оказался цел.

Лишь на кухне ведьма пришла в себя. Гремела с досады кастрюлями, едва ли глядя в сторону джинна, что стал теперь ее мрачной тенью. Он бродил за Вероной по дому нахохлившись и молча сверлил взглядом, так ни за что и не ответив, не извинившись. Еще и правда, небось, завтрака ждал.

— Ты бы хоть по имени меня звала, женщина, — рыкнул Шахрур наконец вполголоса, скрестив руки на груди. — Я тебе предложение сделал — такое, в котором мне никакой свободы нет, — это для тебя лучше, чем дружба! А ты меня все — черный, черный. Я тебе не какой-то там бес подколодный.

— Ты скот. Как себя ведешь, так зваться и будешь, — зло ответила Верона, не глядя на джинна. Она уже пожалела о своем решении, а только утро наступило. — Я сниму заговор перед работой и катись на все четыре стороны. Не забудь свои пожитки несчастные отмыть, а то босиком осенью несладко. И желательно не в моей ванной. Ты ж у нас самодостаточная нечисть.

«Это тебе не лампа», — застряло у ведьмы в горле, но так и не было высказано. Потонуло в кипящей воде вместе с гречкой, которую готовила Верона. Не могла она Шахруру приносить лишней боли, а от этого самой только хуже стало. «Слабая. Вот черный бы не жалел», — кусала губы ведьма. А он и не жалел.

— Ну вот видишь, как можно было, — ядовито бросил Шахрур. — Аж на душе полегчало.

Ведьма стрельнула взглядом, выключила плиту и швырнула в джинна горячий половник. Тот увернулся и зашипел, мешая брань со звоном упавшей стальной посудины.

— Язык у тебя отсохнет, черный. Земную жизнь уважать надо и не пачкать, бессовестное отродье.

Верона никогда так быстро не собиралась на работу. Даже краситься не стала, пошла как есть.

Весь день ведьма провела как на сковородке. Дела не клеились, а она работала экономистом. Должность серьезная, требующая внимания и сосредоточенности, но не из-за счета. Выдержка необходима была для борьбы с неприятным коллективом. Цифры в формулы даже к концу рабочего дня не сложились, а потом о себе напомнила коллега. Мол, Верона обещала ее младенца посмотреть: у сына женщины часто случались истерики. Ведьма и правда обещала, только вот вести пациентов домой не хотелось. Что там могло ее ждать? Саранча? Нападение жаб? Пожар? Стрелка часов остановилась на семи, казалось, с оглушительным треском. Ведьма домой плелась с той скоростью, какой позавидовала бы себе в детстве с грузом двойки в портфеле.

Веры Шахруру не было, но в этот раз дом встретил хозяйку спокойным и нетронутым. На минуту Верона даже подумала, что джинн, возможно, и правда ушел, но обувь и куртка Исмаила нашлись в прежнем виде и на том же месте, где ведьма оставила их. Дурной гость добился, чего хотел, но своей победой так и не воспользовался!

— Здравствуй, — приветствовал Верону Шахрур, когда она заглянула в его комнату. Джинн сидел на полу, привалившись спиной к дивану, рядом со стопкой книг. Каждую из них ведьма узнала — это была ее библиотека. Ботанические справочники, мифы и легенды, художественная литература, история — никакой системы в выборе джинна не нашлось. А может, и не должно было найтись. Удивительно другое — Верону не встретили ни язва, ни издевка, ни злоба или обида. Шахрур казался лишь задумчивым и утомленным, не более.

— Что ты делаешь? — хмурилась ведьма, складывая руки на груди. — Зачем тебе мои книги?

— Я читал. Изучал твою землю, ваши взгляды и быт, ваш язык, — тем же серым тоном ответил Шахрур. — Обращался аккуратно. Поставлю на место.

Верона напряженно застыла, бегая взглядом по джинну. Хотелось высмотреть в нем подвох, но ничего не намекало на обман или подлость. Только на вездесущую обиду Шахрура на мир. Верона осторожно спросила:

— На улицу ходил?

— Нет. Ты права, пока что я не могу этого сделать даже без твоих заклятий… Душа Исмаила все еще здесь. А пока она здесь, тело принадлежит ему. Его узнают.

Джинн вздохнул и потер лоб, а затем собрал все книги в стопку и, придержав ее двумя руками, донес до шкафа. С тихим шорохом пожившие тома возвращались на свои законные места. Верона сверлила спину Шахрура, думая о том, что упрямее осла она в своей жизни еще не встречала.

— Мы можем его отпустить к предкам? — сдалась ведьма через пару мгновений.

— На самом деле немного толку мне будет от его души… Поэтому — можем, хотя его проводы и будут в высшей степени неправедными. Я фа́сик{?}[Нечестивец в исламе, самое широкое понятие греховности по вере — подразумевается в том числе грех богоотступничества.], как и он. Как и он, я отверг веру в Аллаха, но если Исмаила еще можно считать лишь заблудшим, то отпевать его будет фа́джир{?}[Грешник, тот, кто множество раз совершил харам (грех), допускал и распространял его среди других.], которому уже нет прощения, если кто-то наверху волен прощать.

Джинн фыркнул и, отряхнув руки от книжной пыли, встал. Он приблизился к Вероне почти вплотную, внимательно глядя ей в глаза, будто там хотел найти окончательный ответ — верно ли его намерение.

— Мне нужен текст Корана, — добавил Шахрур. — Как ты понимаешь, проклят я уже настолько, что не помню Писания.

— У славян это называется склероз.

Верона, пока джинн не передумал, притащила тому ноутбук с запущенным браузером. По запросу поисковая система выдала Писание, а ведьма ломала руки в нетерпении. Неужели он действительно отпустит несчастную душу? Не издевается ли опять? Но Шахрур, пробормотав под нос «спасибо», уселся на ковре по-турецки и начал читать. Он тихо ругался, когда не выходило с первого раза совладать с ноутбуком, но удивительно быстро добивался сноровки и в этом. Неизвестное не пугало джинна, и иногда он даже позволял себе отвлекаться, с любопытством пробуя на ходу какую-то новую функцию; а спустя некоторое время не без восхищения выпалил:

— Кто бы мог подумать, что за два столетия ваш глиняный народ освоит такие технологии… Вы не одарены природной магией, но явно умеете творить ее разумом.

— Это еще что. Это старенький ноут, совсем не вершина технологического прогресса. Знал бы ты, что уже существует… Хотя и на нем можно развлечься.