— Странно, — выдохнула она. — У меня сердце не на месте.

Но джинн не унимался:

— Это потому что мы здесь, а оно уже там. Впереди!

Ладони Шахрура обняли скулы. Снова поворот головы — Верона не успела запротестовать, как губы накрыли губы. Напротив был полный обещаний черный взгляд, прикрытый густыми ресницами, а шум дороги утих под теплыми пальцами. Показалось, в салоне даже запахло слаще, хотя всему виной наверняка был парфюм Шаха, — и стало душно до ломоты в костях, потому что всякий раз, прикасаясь, он лез Вероне под кожу. Тревога уснула и не проснулась, даже когда что-то большое пронеслось мимо с испуганным ревом клаксона. Мигание эстакадных фонарей в уголках глаз стало чаще, слилось в одно сплошное световое облако. И когда Шахрур оторвался, когда прижал Верону к себе, быстро-быстро бьющееся о ребра сердце еще на секунду замерло. Качнулось, набирая силы для нового удара, словно язык колокола, и с оглушительным грохотом — прав был джинн, — окрыленное, вылетело.

— Приехали! — мерзкой ухмылкой ощерился таксист, и Верона вздрогнула как ошпаренная. Электронный циферблат показывал нужное время; до отбытия поезда двадцать девять минут. Ведьмино воспоминание оборвалось в сладком плене джинновых рук. Верона подумала, что они уснули.

Заспешили. Схватили вещи, через неожиданно туманную погоду юркнули в холл вокзала, встретились взглядом с охраной, пережили всегда немного унизительный досмотр. Верона повисла на Шахруре сразу же, когда его отпустили, прощупав по бокам под пальто; хитро заглядывала в глаза. Искала там искорки счастья, не могла напиться случайными поцелуями и притушенной страстью обещанного блаженства. Только потом ведьма заметила странные, заискивающие взгляды продавцов из киосков. Неестественные улыбки спазмами приклеивались к лицам. Да и не только с продавцами, — со многими ожидающими в вестибюле что-то было неправильно. Верона как никогда остро чувствовала здесь боль, горе, тоску. Некоторые скучали так сильно, что дыхание перехватывало, а иные — неслись куда-то на всех парах со смесью облегчения и страха. Никто не радовался.

— Как странно. Наш поезд отправляется с другой платформы, — заметил Шахрур, показывая наверх, на табло. Верона ощутила на спине успокаивающее тепло его руки. — Может, я пока поищу терминал с билетами, а ты возьмешь нам кофе? Хоть чем-нибудь перекусим.

— Хорошо.

Отпускать джинна не хотелось. Верона отвлекала себя размышлением, можно ли теперь вообще относить Шаха к древней расе, пока искала кафетерий. Девушка с дерганной улыбкой, заказ, ожидание. Ведьма чувствовала вокруг себя онемевший мир. «Давление, что ли, упало…» — задавалась вопросом Верона, когда руки приятно пригрели два бумажных стаканчика. А потом ей едва удалось удержать их, с разворота в кого-то воткнушись.

— Что… Как…

Верона обомлела, когда увидела перед собой Оксану. Бледную, как мел, потерянную, тусклую, словно пережеванную на художественной палитре. Страх засел где-то в глотке, забился чуть выше сердца истерическими спазмами.

— Ты знаешь, куда мне идти? — тускло промямлила женщина, словно у нее не было сил говорить. На губах трескалась матовая помада.

— Я? Нет… Нет, Оксана, ты… ты едешь куда-то?

— Да. Я должна куда-то ехать.

— Тебе плохо? — Верона прижала руку к чужому лбу и тут же одернула, ошпаренная неестественным, тянущим холодом. Так высасывает тепло бетон и камень. Так металл целует пальцы. С восковой щеки Оксаны стекла слеза.

— Господи, ты что? Подожди, надо вызвать скорую, это, наверное, обморожение!

Верона развернулась, требуя у официантки позвать на помощь. Та, вытирая руку о фартук, лишь пожала плечами:

— Кому нужна помощь?

— Ей, вы что, не видите? — Верона махнула в сторону Оксаны, но, обернувшись следом, никого не обнаружила.

— Но… но… Постойте, как… — только и мямлила ведьма, пятясь. Спина столкнулась с прилавком, но за ним пустота надменно оскалилась в висок: не было в кафетерии больше ни официантки, ни фартука, ни их тени. Только два стаканчика теплом дышали на стекло.

— Не стоит переживать. Помощь ей не понадобится, — прозвучало уже сбоку и немного поодаль. Верона дернула головой. В опустевшем и утихшем кафетерии остался занят только один стол — и ведьма ни за что не хотела бы встретить того, кто устроился за ним. Дьявол лукаво щурил белесые глаза, прихлебывая нефтяно-черный кофе из небольшой чашки, и заедал его булочкой с корицей. Верона стиснула руки в кулаки, протыкая ногтями нежную кожу.

— Дьявол… — разочарованно выдохнула ведьма. — Все не могло быть так просто.

Но тот лишь рассмеялся, погрозив пальцем:

— Все могло быть просто, очень просто! Если бы ты все сделала так, как я просил. А теперь — да. Теперь все сложно.

Дно чашки холодно звякнуло о блюдце. Уложив руки на стол, Дьявол сцепил пальцы в крепкий замок.

— Ну и что ты пожелала ему? Оно того стоило, а?

Верона нахмурилась и отступила на шаг. Затем еще один, еще — пока ноги сами не перешли в бег. Что угодно она могла пережить, будь рядом Шахрур — так ей казалось. Даже самого черного из чертей перемочь. Шаги гулко отдавались в опустевшем зале ожидания, отскакивали от камня к камню — совсем поздно ведьма поняла, что ее никто не преследует. Унылые тени разбредались в стороны, иногда оборачиваясь с неприязненными, отчужденными взглядами. Но вот впереди показался родной силуэт: сильная широкая спина, всклокоченные черные волосы. Шахрур, сгорбившись, стоял посреди зала и смотрел куда-то вниз, на свои руки. Верона суматошно настигла его.

— Тут Дьявол! И Оксана! Послушай, мы…

Она не смогла договорить; слова смыло смесью отчаяния, боли и бессильной ярости, хлынувших из глаз джинна. На его щеках замерли немые подсохшие слезы.

— Все вышло не так, как мы хотели, мое сердце, — хрипло произнес Шахрур. Он старался говорить нежно, — ведьма видела, что старался. А еще — как на экране мобильного, сжатого в ладонях Шахрура, что-то ярко горит в утренних сумерках. Верона присмотрелась: это была запись с оповещением о ДТП, снятое кем-то короткое видео… Координаты — то самое шоссе, по которому беглецы ехали на такси. И страшная подпись: «Трое погибших». Верона выхватила мобильный, пробежалась глазами по буквам еще раз, нашла самое весомое подтверждение — номер машины.

YM305.

Вот так просто. Потому мир немел: он остывал, коченел, скукоживался до точки осознания, до первого сладостного душка смерти. Ведьма зашипела, сжала телефон и едва удержалась от того, чтобы не разбить.

— Мы мертвы.

Верона прижалась ладонью к щеке Шахрура. Его тепло тоже чувствовалось притупленно, словно жар камня, остывающего в тени после летнего солнцепека.

— Но я продолжаю тебя любить, — жестко отчеканила Верона. — Мы легко умерли — хороший знак. Мы просто сделаем круг.

— И сбежим отсюда. Окажемся где-то далеко и встретимся вновь, — вторил ей Шахрур. Он протянул руку к лицу ведьмы — убрал со щеки выбившуюся прядь. — Это по-прежнему вокзал — и у нас есть билеты. Я знаю, куда идти.

Джинн повел Верону за собой — сквозь горечь утраты к победе, к воссоединению. Очередной проверяющий молча пропустил их на платформу. Каждый новый шаг все больше лишал образ последней остановки знакомого, реального. Когда Верона и Шах шагали вдоль вагонов, мир уже совсем напоминал серые, шумные кадры из немого кино. Только оно все же не было немым: то тут, то там слышались вздохи, стоны, тихий смех. Другие души, придерживая багаж (интересно, что лежало в нем?), с растерянными взглядами плелись к поездам. Разные лица мелькали мимо: одни казались спокойными и светлыми, мирными; иные чернели злобой, что разъедала их, подобно ржавчине; третьи были серыми и уставшими — принадлежали они калекам, которых извратило так, что Верона с уверенностью могла бы сказать: они прошли Ад. В один момент на платформе снова мелькнула и Оксана. С тревогой на сердце ведьма искала и белые глаза Дьявола, его сытую и насмешливую улыбку, — но не находила.