Пусть поволнуется, скотина. Он ничего не сделает, блефует, как пить дать.

— Лежит Колин ребёнок. Знаешь где лежит? В луже крови, на асфальте. Лежит, вон, умирает. Кое-кто просто не успел поймать её, когда она «нечаянно» вывалилась из окна, представь себе, — Марина рассмеялась, хотя сама поёжилась от того, с каким взглядом смотрел на неё Макс. Именно сейчас она с ужасом поняла:

Нет. Не блефует.

Макс ещё шире улыбнулся — он выглядел как душевно-больной. Он смотрел на Марину то с всепоглощающей любовью, то с ненавистью.

— Я не успел…

— Слушай, Макс… — начала было девушка, но тот её перебил.

— Я не успел спасти тебя, Марин. Ты перестала быть человеком… Я хотел убить тебя… Убить тебя, чтобы ты сохранила в себе человечность… Но ты… Ты замочила ту девчонку! — Макс стал кричать, и его зверский голос разносился эхом по всему переходу. Он стал подходить ближе, не опуская руки, а Марина в страхе попятилась назад.

— Максим, успокойся, с ней всё нормально!

— Теперь твои руки в крови… Теперь ты умрёшь только в тюрьме, как псина… Если я не помогу тебе сейчас…

— Да что ты, чёрт возьми?!

В подземном переходе послышались несколько громких выстрелов и девчачий крик — несчастный и испуганный, а после — звенящая тишина. Лампочки продолжали гореть, слабо освещая двух молодых людей. Макс опустил руку. Он видел, как его подруга всё ещё растерянно стояла на ногах, как её дрожащие руки дотрагиваются до груди и до его ушей доносился её едва слышимый хрип, но сам он плохо осознавал себя и происходящее. Марина, словно во сне, чувствовала, как горячая, густая кровь окрашивает её одежду в алый цвет. Сквозь пелену она смотрела на Макса с лёгким пониманием происходящего, и где-то в подсознании прокралась мысль о том, что Коля ничуть бы не расстроился, увидев эту картину. От этой мысли захотелось и смеяться, и плакать.

Она издала ещё один хрип, порываясь что-то сказать, но ноги больше не держали. Марина упала на спину, глаза успели уловить расслабленное лицо Макса и лампочки. Она перестала ощущать боль в грудной клетке, прилипшую к коже футболку и холод подземного пола. Образ матери, образ Николая постепенно стали уходить из её головы, будто прощаясь, а вместо них приходила гнетущая несправедливость и темнота. Бороться с тем, чтобы не закрыть глаза, было трудно… Было невозможно.

— Так будет лучше… Всё теперь наладиться у нас с тобой, — ласково проговорил парень, влюблённо смотря на девушку. — Это было правильно. Просто правильно. Сохранить в тебе остатки разума и сохранить жизнь твоим близким.

Максим присел рядом с девушкой и взял её холодную руку.

— Это было моим долгом, понимаешь? Только я имел право сделать это. Ты гордишься мною, Марина?

Лампочки потухли. В переходе воцарилась тьма, а резкий холод зимы пронизывал до самых костей. Жутко ощущалось присутствие смерти и запах крови.

Максим лёг рядом с подругой, сжал её руку сильнее и навёл прицел пистолета на свой висок, как только он перестал слышать тихое дыхание Марины.

Марины уже рядом не было.