— Я и так в порядке.

— Это делает меня счастливой. И да, ты мне нравишься.

Феликс устало вздохнул и выпалил:

— Я знаю это! И я был в порядке, пока ты не позвонила, Боннет!

Послышался тихий смех, мужские голоса за тем проводом стали отдаляться, пока полностью не исчезли.

— Кто это там у тебя был? — спросил парень.

— Родственники. Помогали мне. Прости, Феликс, мне пора идти. Спасибо, что подтвердил мои слова. Всё и правда когда-нибудь будет хорошо.

— Станет ещё лучше, когда ты уйдёшь, — он хотел сказать «из моей жизни», но почему-то не сказал и даже не захотел дополнить. Ему показалось, что эта фраза звучит правильно без каких-либо дополнений.

Бриджит вновь замолчала, но Марсо казалось, что она улыбается.

— Добрых снов, Феликс. Увидимся завтра.

— И тебе хорошо выспаться, Боннет.

Парень отключил телефон, небрежно бросил его на кровать и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Этот разговор был странным, но не более, потому что забыл он о нём уже минут через десять.

И Бриджит не пришла на следующий день. Феликс радовался этому, как малое дитя. А сейчас он сидел и смотрел, как выстроенный за два года образ Бриджит рассеялся в его голове. Она посмотрела на него и подмигнула.

— Мне так хотелось до последнего заниматься тем, чем нравится. Надеюсь, я хоть что-нибудь сделала.

Феликс тут же вспомнил картину «Солнечное поле» и без раздумий ответил:

— Даже не сомневайся.

Боннет вздохнула и на несколько секунд Марсо увидел в её глазах тоску. Ему пришла идея, странная такая, но выкинуть из головы он её уже не мог.

«Но что я теряю? Возможно, я наконец нашёл человека, который меня поймёт».

— Твой папа не самый, как ты выразилась, отстойный, — он выдохнул пар, глядя, как руки Бриджит становятся блёклыми в лучике солнца, что наконец появилось за долгое время их маленького путешествия. — Мой отец тот самый человек, который заставляет подчиняться ему. Казалось, таких стоило бы уважать за ум и успешность, но это вовсе не так. Я о нём ничего не знаю… Отцовские чувства в нём никогда не зарождались, а мои и подавно. Единственное, что он сделал для меня хорошего, так это обеспечил.

— А мама?

— Мама… Мама умерла, когда мне было около шести. Её я почти не помню, но помню, как был счастлив находиться рядом с ней. И только недавно я стал замечать, что черты матери во мне потихоньку рассеиваются и образ мышления становится похожим на отцовский. Если бы ты знала, как я боюсь… — он сглотнул неприятный ком в горле. Феликс изо всех сил старался почувствовать тепло, исходящее из руки девушки, будто бы ища поддержки. Но всё так же он чувствовал лишь холод и опустошение.

— Боишься превратиться в него?

Боннет не смогла сказать ничего, кроме этого. Она озвучила ту мысль, которую сам Феликс всегда боялся произнести самому себе, и сейчас он чувствовал, что именно она его понимает как никто другой. Марсо всматривался в эти голубые глаза напротив, стараясь найти в них хоть каплю глупости, наивности — того, что он всегда видел в них раньше, потому что так было удобно, но ничего подобного теперь не находил. Лишь нежность и понимание, чего ему так сильно не хватало в жизни. А еще бесконечная любовь…

Нежная улыбка появилась на лице Бриджит, как бы давая понять ему, что все страхи должны остаться позади.

— Ты мог бы стать таким же, как он… Но никогда не станешь. И знаешь почему? — её взгляд вдруг сделался серьёзным. — Потому что ты уже стал другим, Феликс. Ты стал очень хорошим человеком. Не только я так думаю. Ты взгляни на Фредерика — такой улыбчивый, весёлый, добрый парень. Ты думаешь, он бы назвал тебя другом, будь ты похож на своего отца? Не надо бояться этого — всё уже позади. И не надо жалеть — ты ничего не потерял от матери. Ты прекрасен в каждом своём проявлении. И таким тебя любят окружающие. Я в том числе.

Бриджит даже не увидела изменений в карих глазах. Не увидела, каким взглядом смотрел на неё Марсо, и даже представить себе не могла, что он чувствовал. А он смотрел и не мог насмотреться на Бриджит, будто сейчас, именно в это мгновение, она значила для него всё. Он почувствовал в своей душе невообразимую нежность и благодарность за те слова, что так долго хотел услышать хоть от кого-нибудь. Жар распространился по всему телу, и странное возбуждение придало щекам яркий румянец, вызывая при этом сладкую дрожь по всей спине.

«Безумно… До безумия…»

-… хочу прикоснуться к тебе.

Феликс сразу понял, что сказал свои мысли вслух, но уже ничего не мог поделать. Однако, Бриджит этого попросту не услышала. Она вглядывалась в хмурое небо и была погружена в свои мысли. Столь далёкие и отстранённые от Феликса и всего этого мира, будто девушка находилась за сто миль отсюда.

— Я… Спасибо, — проговорил он тихо.

Марсо пытался унять дрожь, но у него не особенно получалось. После всего услышанного он был удивлён хрипотой своего голоса, вызванной возбуждением.

— И тебе спасибо. Ну, знаешь, что выслушал, — на миг Боннет резко замолчала и встала со скамейки, вглядываясь в даль и щуря при этом глаза. — Нам нужно идти дальше.

— Понял, — на ватных ногах парень поднялся со скамьи и подошёл к Бриджит, стараясь вновь взять её за руку, однако почувствовал лишь лёгкое дуновение ветра. От этого становилось тошно. — Как твои глаза?

— Всё так же.

— Ты ведь знаешь причину этого?

— Ну… Я, честно, не уверена. Да и стыдно мне такое произносить при тебе…

— Ты стесняешься меня? — парень озадаченно посмотрел на неё и не смог сдержать ласковой улыбки. — Не нужно этого. Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что наши отношения изменились.

Эти слова заставили почувствовать смущение уже саму Бриджит. Она прекрасно чувствовала, как между ними исчезает стена. Разговор про родителей стал точкой невозврата и, в какой-то момент, они оба были рады, что раскрылись друг другу. Но девушка всё ещё боялась говорить что-то такое, от чего сам парень неприятно поморщится и отведёт брезгливый взгляд, повернётся к ней спиной. Однако в её ситуации это уже не имеет никакого значения.

— Перед тем, как я умерла, один из орлов подлетел ко мне. Я старалась разглядеть его. Знаешь, Феликс, он был действительно красивым. Если бы у меня с собой были фотографии, ты бы действительно поразился. Я была поражена, потому и боль в животе притупилась немного. Возможно, тогда у меня появилась маленькая надежда на то, что я выживу: использую остатки сил, поднимусь на ноги и найду помощь. Однако у орла были на меня свои планы… — Бриджит остановилась, невзначай взглянув на Марсо. Он внимательно слушал с дрожью в руках и невероятной заботой в глазах. Это было так заметно, что девушка вновь покраснела и отвернулась. — Я чувствовала, как он подлетел к моему лицу и стал расклёвывать мои глаза. Было невероятно больно, но я даже шелохнуться не могла, чтобы согнать его с себя. А потом, когда я стала чувствовать болезненный холод в глазницах, то поняла, что в моих судорожных попытках уже нет никакого смысла.

Между ними повисла тишина, от которой становилось неловко. Боннет с замиранием сердца ждала реакции своего любимого и даже боялась представить, какие мысли царили у него в голове в этот момент. Она не смела поднять на него взгляд — слишком больно было об этом вспоминать. Дрожащим, преувеличенно бодрым голосом она смогла произнести:

— Жуть, конечно, ещё та! Но ничего не поделаешь…

— И ты до самой смерти терпела это? — парень вновь не верил своим ушам, уже который раз за сегодня. Он посмотрел на неё, будто бы видел рядом кого-то другого. Бриджит приподняла бровь в немом вопросе, совершенно не ожидая такой реакции. Она просто пожала плечами.

— Да, выбора-то не было. Тебе… не мерзко?

— Да при чём тут… мерзко или нет?! — он неожиданно повысил голос, отчего Бриджит испуганно дёрнулась. — Как меня может волновать это? И как ты могла только об этом подумать? У меня не укладывается в голове лишь одно — как ты могла после всего этого прийти ко мне с широкой улыбкой, будто совсем недавно тебе не было мучительно больно?