— Хочу действовать по закону. Порву же вас, свогор Браво расстроится.

Инспектор Браво был довольно известной фигурой на Второй линии. Неподкупный полицейский с нравом свирепого гончего пса многих засадил за решетку, его боялись, но и уважали.

Правда, не эти трое.

— Порвешь? — верж схватил ее за щеку и потрепал. — Ишь какая! А сможешь?

Второй раз он схватил ее уже за бедро, точно какую-то потаскуху. Ирр зарычала сильнее, но эффекта это не дало.

— А говорят, что третья гончая Браво беззубая. Она перебирает бумаги и ублажает своего инспектора, раз уж его невестушка окончательно озверела. А может и нас порадуешь?

Другие двое рассмеялись и сноровисто схватили Ирр за руки, разводя их в стороны, из такого положения даже превратиться не выйдет, а отбиваться она и так не могла.

У каждого вержа есть проклятье. Этот, “свин”, что сейчас прижимал ее к стене и шарил по телу грубыми руками, отделался всего-то клыками и шерстью, а ей досталась абсолютная неспособность защищать себя.

Где справедливость? Разве есть она в мире? Куда же смотрела Дева Благостная, когда выдала Ирр такое проклятье?

Верж прижал ее еще сильнее и наклонился, обслюнявив губы. А вот в беззубость гончей он верил не так сильно, потому что жертвовать языком и впихивать его ей в рот побоялся. Ирр задыхалась от давления, от сильного, почти звериного запаха вержа и страха.

— Эй, поторопился бы, за ней могут и дружки прийти! — заговорил тот из мужчин, что держал ее справа.

— Не, — судя по голосу, ответил тот самый мальчишка, который вытащил кошелек из сумки Ирр, — я хорошо следы запутал, не найдут! И ты обещал, что дашь мне пощупать сиськи у следующей девки, которую поймаем! Прошлую же так изодрал, что и притронуться противно!

От обиды на свою беспомощность хотелось рыдать в голос. Если бы не проклятье, она бы разметала этих троих, еще и мальчишку оттаскала за ухо. Но древние чары не давали Ирр сопротивляться.

— Пошел! — “свин” одной рукой отпихнул любопытного карманника и влез руками под подол Ирр, ощупывая ее бедра, еще и хрюкнул от удовольствия, когда добрался до края нижнего белья.

Натуральный боров, по недоразумению сохранивший облик человека.

Ирр почти наяву увидела огромные серебристые весы. На одной чаше — несколько крупиц белого песка, и целая горка темного на второй. Она немедля потянула вниз, отчего руки Ирр опалило жаром.

Мужчины разом вскрикнули и отшатнулись, а верж затряс головой и начал оседать на землю, еще сильнее раздаваясь вширь. Шерсть на нем росла все быстрее и быстрее, пока не покрыла все тело, на голове появилась целая россыпь рогов и шесть дополнительных глаз, таких же красных и мутных, как были раньше, только ни капли разума в них не осталось

Теперь он тер, потерянный, тот, кто утратил право быть человеком.

— Что ты сделала? — мальчишка, который стоял дальше всех, отмер первым. — Верни нашего Шуо!

— Сейчас вернет, куда денется!

Говорил мужчина грозно, выхватил нож и взмахнул им, описывая в воздухе дугу, только руки Ирр больше никто не держал, а значит, не мог помешать побегу.

Она легко оттолкнулась от земли, запрыгнула на спину тера, и пока он мотал головой и ревел от обиды, распугивая своих бывших подельников, спустилась на землю и тогда уже побежала изо всех ног до угла ближайшего здания с низкой крышей. Там за ней сможет гнаться только мальчишка, а двоим мужчинам останется только злиться и ждать прибытия полиции. Ирр хорошо запомнила их лица и с удовольствием расскажет свогору Гарсиа, кто же обокрал его тещу.

— Запомнил ее имя и номер участка, что были на значке? — зло бросил один из бандитов мальчишке. — Тогда пойди доложи Игольнику, что это та, кого он ищет.

Ирр отшатнулась от края и понеслась прочь, выжимая из усталых мышц и сухожилий все, что те могли ей предоставить. Про Игольника в последние дни говорили все. Одну за другой он убивал темноволосых девушек двадцати лет и не оставлял улик, кроме тех самых игл, которыми выкалывал глаза жертвам. По слухам начальник особого управления рвал и метал: только-только они разобрались с убийцами из Братства, действовавшими со схожей эффективностью, как появился продолжатель их дела. Только жертвами он выбирал не взяточников и преступников от власти, а беззащитных девушек с каплей древней крови.

Ирр добралась до самой Первой линии и села на самый край крыши, чтобы перевести дыхание и дать отдых ногам. Те уже ныли от чрезмерно долгого и быстрого бега, еще щипала содранная кожа ступней. Платье все измялось, по подолу — пятна от жирных и грязных пальцев вержа, а шляпку она и вовсе потеряла. Снова все безобразно, не так положено выглядеть донье перед визитом к уважаемому свогору.

Поэтому Ирр спрыгнула вниз и подошла к ближайшему фонтану, чтобы смыть в нем кровь и грязь. И все это — под злобные выкрики каких-то старух, для которых мутная, пропахшая тиной вода олицетворяла порядок в Эбердинге. Но кроме как кричать, они ничего не могли, поэтому не стоили внимания.

Ирр натянула туфли прямо на мокрые и гудящие ступни, после чего быстро пошла прочь, пока на нее не пожаловались патрульным.

Первую линию она знала по картам, а вот бывала нечасто. И почти всегда — с Хавьером Сото, следователем особого управления. Во время одной поездки он даже указал на высокое здание с голубым фасадом и назвал его своим домом. Вот туда и направлялась Ирр.

Прохожие также, как и на Второй линии, оборачивались на нее, некоторые даже одобрительно присвистывали, но Ирр так спешила, что не стала никому отвечать. Остановится на минуту — и больше не сможет сделать ни шагу, настолько болят ноги. И решимость идти к Хавьеру таяла с каждой минутой, зато страх перед Игольником рос сильнее, слишком сильно Ирр походила на его жертв. И древней крови в ней было точно побольше, чем в остальных.

Но правильно ли втягивать во все Хавьера? Он же хороший, хоть и дон.

Усталые и гудящие ноги не слышали, что творится в голове и упрямо несли Ирр к нужному зданию. А после ловко взбежали по мраморным ступеням, таким красивым и чистым, что ступать стыдно. Как стыдно и неловко было дергать за ручку и заходить внутрь.

Первым делом ее поразила полутьма и тишина. Стены дома и дверь были такими толстыми, что полностью отрезали звуки с улицы. А еще здесь на полу лежал настоящий пушистый ковер, пусть и затоптанный немного, а проход к лестнице загораживал стол, за которым сидел грузный и серьезный консьерж.

— Доброго дня, — пробурчал он, даже не оторвавшись от газеты. — Кому доложить о вашем визите?

— Дону Хавьеру Сото, — Ирр робко подошла к столу и улыбнулась. — Передайте, что к нему прибыла с визитом донья Ирина Вега, его давняя знакомая из колоний.

Врать было неприятно, но вержа бы этот важный свогор сразу же выгнал, а вот с доньей продолжил мило беседовать.

— Вега? Не припомню у него дочерей. Одни сыновья да парочка бастардов.

— Отец не распространялся обо мне и фамилию дал только по настоянию губернатора острова Подковы. Мама неплохо зарабатывала на перепродаже рома, поэтому ничего не требовала от дона Веги. А вот фамилия ей показалась важной, чтобы устроить меня в университет Эбердинга.

Консьерж почесал подбородок, затем указал Ирр на пустующий стул в углу.

— Свогор Сото работает допоздна, будете ждать здесь?

Но деваться ей было некуда: прошлое настигло ее в не самый подходящий момент, и снова пришлось искать помощи у Хавьера.

Время тянулось и тянулось. Ирр перечитала все газеты, которые скопились в столе у консьержа, выпила предложенный им чай и зажевала его подсохшим хлебом, стараясь кусать не слишком жадно, потому как от голода сводило желудок. Еще напросилась посетить уборную для дворников и прочего обслуживающего дом персонала. И с каждой секундой все сильнее боялась, что Хавьер не захочет с ней разговаривать.

Он же так звал работать вместе, а Ирр не согласилась. В своем участке ей было комфортнее. Там знали, что она гончая, но не заставляли разнюхивать на месте преступления, разрешили перебирать бумаги. И вовсе не потому, что она нравилась свогору Браво, тот бы никогда не изменил Мэг. Жениться же на ней хотел, еще до того, как гончая окончательно потеряла человеческий облик и разум. Шутил все, что найдет для Ирр мужа, после уедет из города, чтобы Мэг могла жить спокойно на природе.