И на кончиках тех быстро выросли когти, легонько впившиеся в кожу, а по его бедрам мазнула кисточка хвоста. Да, с ней рядом точно не забудешь, что перед тобой не человек, но толковых отношений с доньями у Хавьера все равно не вышло, почему бы не попытаться построить их с гончей?

— Дай мне минуту, — попросил он. — Схожу в ванную…

— Глупый совсем.

Ирр снова наклонилась и поцеловала его в шею, после снова затянула в рот мочку уха, лаская ее языком. Израненного рта Ирр избегала, хотя Хавьер чувствовал, что это не от брезгливости, а потому что не хочет травмировать его еще сильнее. Сдерживаться становилось все сложнее, амулет, который дает временное бесплодие остался в ванной, но почему-то сейчас, когда цветочный запах пропитал всю комнату и оседал где-то в глубинах легких, Хавьер понял, что признает всех детей Ирр, какими бы те не родились.

Пока же он раздел гончую, наслаждаясь ее красотой, стащил брюки и застонал, когда почувствовал себя в ее горячем теле. Ирр охотно откликнулась и подхватила темп, но в этот раз не дала ему подмять себя, осталась сверху, ещё и зарычала, стоило попытаться переложить. Точно самая настоящая хищница, которая даже в моменты страсти не бывает слабой.

Хавьеру нравилось смотреть на горящие щеки Ирр, на приоткрытый рот, из которого то и дело срывались стоны, на высокую грудь с розовыми вершинами сосков. Даже на длинные тонкие шрамы, которые белыми нитками тут и там пересекали тело. Один так и вовсе шел поперек живота, и ещё его плохо зашили, раз даже способность заращивать раны гончей не справилась. Все это словно деталь, подчеркивающая, что перед ним не тихая домашняя девочка, а гончая. Его гончая и его невеста. А ещё повод пообещать себе, что новых шрамов быть не должно.

В конце же Ирр двигалась так быстро, что Хавьер почти не успевал за ней и с трудом сдерживался, позволив себе расслабиться, только когда она застыла, содрогаясь от удовольствия, а после повалилась сверху. Странно, но сейчас запах цветущего винограда стал просто невыносимым. Он доносился из приоткрытого окна, от постельного белья, кожи и волос Ирр.

Сама гончая почти сразу сползла и завернулась в одеяло, так что и носа видно не было. (HfW8hiV4 — промокод на "Ведьму-тещу", завтра, возможно, будет ещё ;) , этот уже забрали).

— Надеюсь, тебе понравится моя кровать, а то мне не очень хочется спать на полу, — Хавьер склонился над ней и поцеловал в щеку, хотя для этого и пришлось отодвинуть край одеяла.

— Ты хороший, но все равно глупый.

— Зато теперь точно знаю, какой должна быть свогор Сото.

Утром Ирр снова спряталась под одеяло и боялась даже выглянуть, хотя сама не так давно специально легла поближе к Хавьеру, будто случайно разбудила, а после стонала и выгибалась под ним блудливой кошкой.

Но то, что и как он делал, а ещё цветочный запах, сводили с ума, заставляли хотеть его снова и снова. А после Ирр становилось стыдно, как сейчас. Ведь доньи не ведут себя так и уж точно не размахивают хвостами и не оставляют царапины на спине и плечах у своего мужчины.

— Ты сегодня останешься дома?

Хавьер медленно приподнял край одеяла и заглянул к Ирр. После протянул ей поднос с какао и тостами, точно самой настоящей невесте.

Наверное, делает это из вежливости или под действием того же запаха. От него мужчины теряют разум, становятся послушными и бестолковыми, пускай и на время.

— Да, — Ирр все же села, поджав под себя ноги, откинула волосы на одну сторону и взяла чашку с какао. Слишком пресный, но Хавьер варил его сам, что сразу добавляло вкуса.

Мало кто готовил специально для Ирр и уж точно никто не носил ей завтрак в постель. А Хавьер принес, сел в кресло и наблюдал за ней, не жадно, без похоти, а с интересом и будто радостью.

— Не заскучаешь? — спросил он.

— Почитаю тогда. Что такое спрашиваешь? Не маленький ребенок же, не нужно меня каждую секунду веселить!

— Просто Роза сегодня пойдет в императорский ботанический сад, хочешь, возьмёт тебя с собой? Там достаточно охраны, Игольник или кто-то из Братства точно не доберутся.

Ботанический сад — это интересно, Ирр слышала, что там множество самых разных растений, которые свезли со всего Ньола и колоний, но Розу она побаивалась, та слишком строгая. Хавьера тоже не попросишь сводить: ему на работу, самой же скучно и неинтересно. А так хотелось бы прогуляться вместе с ним, чтобы в новом платье, как у настоящей доньи, шляпе с цветами и чтобы каблуки у туфель были острыми и тонкими, точно иглы.

— Думаешь, что мне скучно? — Ирр допила какао, но тосты пробовать не стала. И так слишком сытно. — Найди тогда мне работу, но как у доньи.

— Мия давно ищет себе помощницу, которая бы помогла ей разобрать медицинские карты. Как видишь, не самое аристократическое занятие, но сестра обрадуется помощнице и знакомству с моей невестой.

Ирр вздохнула, но все же согласилась сходить туда. Перебирать бумаги она умела, к тому же это хорошая работа, человеческая, не как беготня по канализации.

— А твоя сестра знает, что я верж? Злится?

— Мия постоянно зла, но никого не обижает. Не бойся ее. Тем более там будет Дженни, а добрее нее я никого не встречал. Она говорит, что все мы слишком одинаковые внутри, чтобы придавать значение различиям снаружи.

Имя у этой Дженни точно было не как у доньи, может и вправду добрая. Или вовсе верж, было бы здорово, если бы в этой больнице нашелся еще один отверженный, так сразу понятно, как с ними обращаются, и можно ли будет открыться или лучше и дальше притворяться человеком.

Как бы то ни было, на новую работу Ирр собиралась со всем старанием: сделала прическу, подобрала белоснежную блузку и юбку достаточной длины, застегнула на талии пояс, чтобы не разъезжались полы жакета, после покрутилась напротив зеркала и осталась довольна своим видом. И Хавьер улыбнулся ей, а еще пообещал купить сумочку и новые туфли. Это все осложняло: Ирр не знала, положено ли доньям принимать подарки в таком количестве или нет, и не понимала, чем отблагодарить Хавьера, он даже еду ее есть не хотел.

Правда, недовольным тоже не выглядел, еще и улыбался постоянно. Не широко, а одними уголками губ и не злился почти никогда, кроме того случая, когда Ирр попыталась его спасти. Говорил, что она для него ценность, как будто он для нее ценность меньшая. У Хавьера, если он потеряет Ирр, останется хорошая работа, семья, состояние и многое другое, а у Ирр без него ничего не будет, одна сплошная тоска и боль. Даже если Хавьер в самом деле оставит ей деньги, квартиру и документы, то как жить без него самого?

От мыслей было так тяжело, что и поездка в автомобиле не обрадовала. К тому же остановились они возле большой больницы с барельефом Девы Благостной по одной из стен, а Ирр терпеть не могла все, что связано с медициной. И внутрь они зашли почему-то не через центральный вход, а через крыло, где располагался акушерский корпус.

Все коридоры были заполнены женщинами с огромными животами, медленными и неповоротливыми, а еще другими, быстрыми и злыми, которые сновали всюду в белых одеждах и шикали на Ирр. На Хавьера тоже пытались, но потом узнавали его, приветливо здоровались и интересовались делами и здоровьем, некоторые даже кокетничали и строили глазки. Щелкнуть бы на них зубами разок, чтобы не зарились на чужое, но приличные доньи себя так не ведут, а как ведут — Ирр не знала, поэтому злилась и крепче сжимала руку Хавьера.

Едкий больничный запах жег ноздри не слабее, чем магия костей чужого, а по ушам то и дело бил звук сталкивающихся флаконов и того, как друг об друга бряцают металлические инструменты. Кошмарное место, хотя именно здесь и не проводили операций, скорее шел обычный прием будущих рожениц.

— Позовите нам доктора Сэлмон, — попросил Хавьер одну из медсестер.

Та радостно закивала и ловко вклинилась в толпу беременных, а после скрылась. Уже через минуту из кабинета в другом конце коридора вышла женщина в ярко-бирюзовой медицинской форме и шапочке в тон, из-под которой выбивались белоснежные локоны. А черты лица ее были такими тонкими, как у фарфоровой куклы.