Другое дело, что Михаил не очень представлял, как переживет следующую ночь. Конечно, накануне православной Троицы нечисть теряла свою силу и к человеческому жилью не совалась, но в ближайшем селе церковь закрыли еще в первые годы советской власти, а у Кузьмича в Красном углу не водилось даже икон.

Проснулся Михаил ближе к закату. И хотя после всего пережитого он чувствовал себя достаточно сносно, приметливый Кузьмич, привыкший нянчиться с безалаберными студентами, его помятый вид отметил и даже забеспокоился, не схватил ли гость простуду или еще какую-то хворь, пока Лану из реки спасал. Хранительницы и Андрея на территории стационара не оказалось. Как пояснил Кузьмич, они ушли навестить обитателей заводей и болот. Михаил тоже решил немного проветриться и, слегка пошатываясь, направился к реке.

После грозы лес выглядел влажным, умытым и явно посвежевшим. Не просто так Троицкую неделю называли Зелеными Святками. И не только потому, что даже Кузьмич принес в дом и поставил на стол березовые ветви, на которые кто-то привязал атласную ленту. Березы в окрестностях стационара прятались где-то между хвойных. Зато молодые сосенки у берега украсились праздничными свечками новых побегов, смотревшихся особенно нарядно на фоне изумрудной зелени вековых елей и кедров.

Лану и Андрея Михаил увидел почти сразу. Освещенные розоватым закатным светом, они бродили вдоль берега, взявшись за руки, и о чем-то увлеченно разговаривали. Вопреки всем правилам Лана, по понятным причинам не опасавшаяся укусов клещей и прочих вредоносных насекомых, надела ситцевое платье и сейчас выглядела особенно обворожительно, окруженная облаком золотых волос, похожих на корону солнечных лучей. Андрей смотрел на нее с нескрываемым обожанием, постоянно порываясь поднять на руки или обнять. В какой-то момент, когда их лица вроде бы случайно сблизились, пара слилась в страстном поцелуе. У Михаила заныло сердце. Он бы дорого дал, чтобы оказаться сейчас на месте Андрея.

— Не сердись на мою дочку, Овтаев внук.

Михаил вздрогнул. Он, кажется, никому здесь не называл имени своего прапрадеда-волхва.

На него смотрел примостившийся у реки вроде бы даже с удочкой невзрачный мужичонка в потертом камуфляже, с косматой шевелюрой сизо-зеленоватого оттенка, одутловатым лицом и рачьими глазами навыкате. Впрочем, зрение Иного мира Михаила не обманывало. С ним говорил сам Водяной.

— Да разве я сержусь? — пожал Михаил плечами. — Насильно мил не будешь.

— Лане сейчас лучше пожить среди людей, — продолжал Водяной. — Другого способа избавиться от притязаний поганого выползня я не знаю. А Андрея она выбрала, еще когда тот безусым студентом впервые сюда на стационар приехал. Уж больно ей понравилось, как он о ее подопечных заботился. Мальков выращивал, головастиков в пруды выпускал.

— А он ее защитить сумеет? — кивнув в сторону сияющего от переполнявшего его счастья Мудрицкого, поинтересовался Михаил.

— Если ты ему поможешь, — без тени улыбки глянул на него Водяной. — Одним против Хозяина Нави им не выстоять. А здешние шаманы боятся, даже слышать не хотят о том, чтобы запечатать проход. А некоторые, больше доверяющие бубну Нижнего мира, еще и силу оттуда черпают.

— Мне одному против Константина Щаславовича не продержаться, — честно признался Михаил. — Да и в людском мире он тоже неплохо обосновался. И своего намеревается не мытьем, так катаньем добиться.

— Если бы своего! — возмутился Водяной. — Сам договор расторг, а теперь от нашей стороны его исполнения требует!

— Какой договор?

Беседа принимала все более интригующий оборот.

— Много веков назад я обещал ему свою дочь, — пояснил Водяной. — Мы же с ним одного племени, от Велеса-Ящера род ведем. Только он в ту пору другим совсем был или казался, да и темной Нави тогда как таковой не существовало. Бессмертный помолвку расторг: нашел невесту получше. А теперь вот от меня выполнения договора требует, любимице моей прохода не дает. Вам бы только сегодняшнюю ночь продержаться, — умоляюще глянул он на Михаила. — Ты не смотри, что Андрей ничего не видит в тонких мирах. Сердце у него горячее и рука верная. Если совсем худо будет — зови. Он подсобит. Но поймать супостата сможет лишь зеркало Верхнего мира, а для того, чтобы его изготовить, тебе надо шаманское посвящение пройти.

Михаил хотел что-то ответить, заслоняясь рукой от солнечного света, брызнувшего прямо в глаза. Однако, когда он проморгался, рядом с ним уже никого не было, а с другого берега ему приветливо махали Лана и Андрей.

— С кем это ты только что говорил? — поинтересовался Мудрицкий, волосы и борода которого в закатном солнце напоминали размотанный и освобожденный от изоляции медный провод, а на мускулистых руках под рыжими же волосами золотилась россыпь веснушек.

И что только Лана в нем, конопатом, нашла? Впрочем, Михаил понимал, что со своими белесыми бровями, бесцветными ресницами и мгновенно сгорающей кожей вряд ли выглядит выгодней Андрея. Да и крепости такой Господь ему не дал. Разве что ростом вышел. Да и не во внешней красе тут дело.

— Да это кто-то из местных, — поймав предостерегающий взгляд Ланы, соврал без запинки Михаил. — За челнока принял. Спрашивал, нет ли у меня китайских капроновых рыболовных сетей.

— Я им покажу эти сети! Браконьеры фиговы! — не упуская случая поцеловать руки Ланы, на которых уже прошли последние отметины от пут, погрозил неведомым нарушителям Андрей. — А мы тут вот что нашли, — добавил он, с довольным видом демонстрируя странный предмет, напоминающий зигзагообразный древесный корень. — Это фульгурит — природное стекло, образующееся из оплавленного молнией песка.

— Интересная находка, — кивнул Михаил, взвешивая в руке очищенный от песка, но все равно шершавый минерал. — Как средство самообороны использовать можно.

— Ну да, — кивнул Мудрицкий. — В каменном веке и использовали. Хотя он, конечно, не такой крепкий, как кремень или обсидиан.

— Из обсидиана амулеты и украшения делали, — мечтательно глядя куда-то вдаль, словно переносясь во времена зари цивилизации, улыбнулась Лана. — А Перуновыми стрелами хвори лечили.

Михаил и без ее подсказки знал, что фульгуриты наряду с наконечниками доисторических кремневых копий или ископаемыми моллюсками белемнитами на Руси называли громовыми стрелами, и помимо медицины использовали, отваживая навь и прочую нечисть. Случайно ли именно в нынешнюю грозу молния ударила не в более высокие стволы деревьев, а в речной берег, чтобы дать им оружие против выползня? Впрочем, ничего не подозревающий Андрей собирался передать находку в университет для пополнения минералогической коллекции.

Мудрицкий отдал Михаилу фульгурит, наказал беречь, извинился перед Ланой и пошел проверять содержимое садков, которые поставил у этого берега, видимо, с утра.

— Почему ж ты мне вчера не сказал, что Константин Щаславович на стационар приезжал? — спросил он с легким упреком, когда они, отпустив всех мальков и головастиков, возвращались в поселок.

— В суете забыл, — повинился Михаил, почти не соврав.

— А что ему надо было? — забеспокоился Андрей. — Может быть, что-то передавал?

— Да так, интересовался, как идет работа над репортажем, обещал в редакцию или на телевидение пристроить.

— Ты, если что, не стесняйся, — посоветовал Андрей. — Константин Щаславович — человек редкой душевной щедрости. Среди нынешних бизнесменов сейчас мало таких встретишь.

— Да смутила меня его эта щедрость, — честно признался Михаил. — Уж больно походила на подкуп. Такое предложение примешь — вовек не расплатишься.

— Ну ты прямо как Сергей Боровиков из прокуратуры. — с улыбкой покачал головой Мудрицкий. — Тот тоже не верит в бескорыстность Константина Щаславовича и даже пытается доказать его причастность к организации полигона. Придумает тоже! Зачем Бессмертному тогда из своего кармана финансировать исследования, которые доказывают негативное влияние токсичных отходов на окружающую среду? Да и просто, к чему копаться в мусоре тому, кто добывает золото из вторсырья? Он же помимо фонда руководит аффинажным заводом.