Активно посылать учиться за границу стали еще при Петре I, этот способ образования предшествовал школам и университетам (Владимирский-Буданов, 1874, с. 254–256). В университетах лучшим выпускникам предоставляли возможность послушать лекции в Европе и подготовить диссертацию. В 1860–1870-е гг. заграничные командировки стали главным механизмом подготовки профессорского состава (Masoero, 1995). Командировка означала прохождение определенного отбора. Она сопутствовала завершению формирования научных интересов, предполагала интенсивные контакты и встречу с западным миром, его культурой – как интеллектуальной, так и в самом широком понимании, выстраивание отношений с русским миром за рубежом.

В 1872–1873 гг. Зибер получил возможность продолжить научные изыскания за границей[11]. В инструкции профессора Бунге видно, что география и тематика научных занятий предполагались широкие. Он советовал посетить Лейпциг, Берлин, Вену, Брюссель, Париж, Лондон, Копенгаген и по возможности Соединенные Штаты с целью ознакомиться с современной политической экономией, статистикой и учреждениями промышленности[12]. В 1870-е гг. в заграничную командировку наряду с Зибером уехали Чупров, Янжул, А. Посников, позже – В. Гольцев, Н. Каблуков, И. Исаев, Н. Карышев.

Письма в адрес Министерства народного просвещения об отправке содержания Зибер пишет из Гейдельберга, Цюриха, Лейпцига, Флоренции, Парижа. Из опубликованного отчета видно, что основное время и внимание Зибер уделяет Швейцарии и Германии; первое время проводит в Гейдельберге и Цюрихе (Зибер, 1873). В командировке долгие и прочные отношения стали связывать Зибера с людьми науки – Чупровым, Подолинским, Янжулом, М. Ковалевским (1851–1916). В это же время Зибер активно участвует в работе, связанной с подпольем, борьбой, выпуском периодических изданий. У него завязываются отношения и переписка с В. Смирновым (1849–1900), Р. Идельсон (1848–1915), П. Лавровым (1823–1901), Н. Кулябко-Корецким (1846–1931).

В Лейпциге Зибер и Чупров слушают вместе лекции В. Рошера. Это начало долгой дружбы: в течение жизни они неизменно поддерживают друг друга. Зибер передает Чупрову права на ведение дел с К. Солдатенковым по изданию «Очерков первобытной экономической культуры» (Зибер, 1883). После вынужденного возвращения в Россию из-за болезни в 1884 г. их переписка продолжается. После смерти Зибера его сестра Софья советуется с Чупровым как с самым близким человеком относительно публикаций и сохранения наследия Зибера, выпуска его книг и статей. Чупров пишет короткий некролог, исполненный нежных чувств: «Жизнь этого неутомимого труженика прошла недаром. А те, кто вспомнит его глубокий аналитический ум, детски чистое сердце, идеальную доброту, безукоризненную честность не только поступков, но и сокровеннейших помышлений покойного, – те не могут не прибавить еще нескольких лишних черт к его симпатичному образу» (Чупров, 2009, с. 325).

Через Чупрова с Зибером подружился и Янжул, который в воспоминаниях писал, что познакомился и «весьма сблизился» с ним в Лейпциге, где слушал курсы Рошера и Г. Кнаппа (Янжул, 1910, с. 83)[13]. Янжул написал статью о Зибере в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Связь Зибера с находившимся в длительной командировке выходцем из Харьковского университета историком и социологом Ковалевским проявляется, в частности, в том, что Зибер пишет рецензию на книгу Ковалевского 1879 г., сотрудничает с журналом «Критическое обозрение», который издает Ковалевский.

В период командировки Зибер знакомится с жизнью русского зарубежья в Цюрихе и становится участником бурных событий. Он выступает на стороне Лаврова и Подолинского[14] в истории вокруг Русской библиотеки в Цюрихе, ходит обедать с Подолинским[15], его пытаются вовлечь в соавторы революционного издания «Вперед!».

Примечательны воспоминания рядового участника революционного движения Кулябко-Корецкого (1931). В них он дает представление о лидере целого направления Лаврове, описывает деятельность русской эмиграции в Цюрихе в 1872–1873 гг. и работу издательства «Вперед!». Библиотека располагалась на улице Платте. Как замечает в своих воспоминаниях Кулябко-Корецкий, русских студентов можно было заранее приметить на улице «по небрежному костюму, громкой речи, оживленной обильной жестикуляции, по длинной шевелюре большинства мужчин и, напротив того, по стриженым волосам многих из молодых женщин». Пространство напоминало описание свободолюбивых студенческих кружков в Киеве: «Читать, впрочем, в этой читальне без навыка было затруднительно, так как там с утра до вечера в густом табачном дыму непрерывно толпился народ и шли громкие разговоры и ожесточенные теоретические споры по всевозможным общественным и философским вопросам» (Кулябко-Корецкий, 1931, с. 12).

Библиотека была основана сподвижником М. Бакунина М. Сажиным (псевдоним Арман Росс). По уверению многих, она была богата современными книгами, в том числе по проблемам политической экономии и социологии. По свидетельству Сажина, регулярные чаепития переросли в библиотеку, ориентированную на идеалы анархизма (Сажин, 1932). Абонементы были платные (вступительный взнос 10–15 франков и 3 франка в месяц), поэтому библиотека была самостоятельной (Сажин, 1925, с. 41–42).

Секретарем библиотеки был Смирнов, а библиотекарем – его жена Идельсон, «молодая, красивая и очень изящная брюнетка, небольшого роста, чрезвычайно приветливая и услужливая с читателями библиотеки» (Кулябко-Корецкий, 1931, с. 15). В ГАРФ удалось обнаружить три письма Зибера Идельсон[16].

Письма в основном посвящены книгам, которые Зибер просит выслать и сам отправляет. Из Лейпцига 22 ноября 1872 г. он сообщает об отправке работ Штейна и обещает выслать сочинения Маркса. В следующем письме от 3 марта 1873 г. из Мюнхена просит выслать ему книги:

Зибер 31 марта 1873 г. пишет из Мюнхена, что поручает Чупрову выслать книги и деньги, а сам переезжает во Флоренцию.

Из этой переписки становится ясно, насколько важен был обмен книгами и какую роль в этом играла Русская библиотека Цюриха в 1872–1873 гг. (Bankowski-Züllig, 1991). Внутренний конфликт между лавристами и бакунистами совпал с запретом русского правительства на пребывание студентов в Цюрихе в 1873 г., после чего многие переезжают в Париж, Берн и Женеву, и русская колония Цюриха утрачивает свое значение.

Как и кружки, журналы составляли одну из важнейших частей научной, общественной и политической жизни. Как правило, у журнала выявляются лидеры, подобные главному редактору, которые выстраивают политику, приглашают печататься, ведут экономические расчеты. В основном за публикации платят гонорары, и для многих авторов это становится существенной частью доходов. Журналы имели разную репутацию и в какой-то степени конкурировали за привлечение авторов.