- Нет, не нужно. Молчи. Если ты произнесешь сейчас эти слова, уже не сможешь перебороть в себе это. Я не могу дать тебе того, что ты желаешь.

- Даже, если я не скажу тебе, все равно не смогу не любить тебя. Ты, единственное хорошее, что есть в моей жизни. Это не подчиняется разуму.

- Я виновата перед тобой, Семен. Не нужно было тебя втягивать. Очень жаль, что ты не появился в моей жизни раньше. Возможно, моя жизнь не была бы растренькана впустую. Любовь и страдания, всегда идут рука об руку. Это непреложная истина, аксиома, если хочешь. Я тоже, люблю тебя. Спасибо, что ты со мной.

- Спи, Катя - говорю я, целуя ее в лоб.Не уходи. Полежи со мной, пока я не усну. Мне будет не так страшно. Как думаешь, там, есть, что ни - будь - смотрит она глазами в потолок? Я не знаю, что ответить, на этот ее вопрос, только пожимаю плечами. - Я знаю, почти уверенна, что после смерти ничего нет. Все здесь - ад, рай. И у каждого они свои, персональные - задумчиво говорит Екатерина и закрывает глаза, оставив меня в раздумьях.

Я лежу тихо. Боюсь шелохнуться, чувствуя рядом ее тепло. Завтра у нее тяжелый день, очередной сеанс химиотерапии. Именно его она боится.

ГЛАВА 4

- Семен, мне холодно. Словно, по моим венам течет не кровь, а фреон. Обними меня - просит она. Сегодня был последний сеанс химии в этом месяце. Катерина так радуется перерыву в своих мучениях. Значит, у нее есть целый месяц, почти, нормальной жизни. Я прижимаю к себе, ее тонкое, почти, прозрачное тело, чувствуя каждую, хрупкую, косточку под своими руками. Катя сильнее прижимается ко мне, обхватывает руками мою шею и впивается в мои губы своими, лишая меня возможности соображать.Не останавливайся - шепчет она, расстегивая пуговицы моей рубашки. Я блуждаю руками, по ее, такому желанному, телу, задерживаясь на впадинке, между острыми лопатками. Кто их придумал, эти дурацкие застежки - думаю я, одним рывком, сдирая треклятую рубаху, с корнем выдирая пуговицы. Они скачут по полу. Звук от них, разрывает тишину квартиры, словно барабанная дробь. Катя сама снимает с себя тонкую сорочку и, в ожидании, смотрит на меня. Как отказаться от такого бесценного дара. Да, если бы и мог, разве можно отказываться от мечты?на руки, несу ее в спальню. Какая она легкая, почти невесомая. Мои руки, губы блуждают по ее телу - по маленькой, аккуратной груди, плоскому животу, гибкой спине. Она тихо стонет, от удовольствия. А, я чувствую, как умираю, распадаюсь на атомы, от одной мысли, что обладаю богиней. Ощущаю, как содрогается ее тело, сжимаются мышцы, заставляя меня взорваться, рыча от удовольствия и безграничного счастья. Это чувство огромно, словно рождение сверхновой звезды. Богиня тихо спит на моем плече, а, я гляжу на нее и думаю, что скоро потеряю свою Катю. Это и есть мой персональный ад, о котором она говорила. - У меня для тебя сюрприз - говорю я за завтраком. Кофе Кате запретили, и теперь я литрами завариваю ей ромашковый чай и готовлю, как заправский шеф - повар, из продуктов разрешенных ей, простые блюда. У Кати нет аппетита, и я, чуть ли, не насильно кормлю ее, как ребенка, с ложки. Она сопротивляется, но ест.

- Что - то, мне не до сюрпризов сегодня - устало говорит Екатерина. Я, встревоженно, вглядываюсь в изможденные черты, такого родного мне, лица.

- Все нормально, не переживай. Просто настроения нет. Ладно, давай свой сюрприз.

- Он не здесь. Тебе понравится, обещаю - говорю я, помогая ей одеться.

На улице, ярко светит солнце. Катя поднимает голову, подставляя ему свое бледное лицо. Черты ее заострились, от чего, глаза выглядят, просто, огромными, как омуты лесных озер.

- Как же я люблю солнце - радостно говорит она. - Куда ты ведешь меня?

- В наше кафе

Я купил это кафе. Тех денег, что она платит мне, хватило с лихвой. Официант Антон проделал огромную работу, сам бы я не справился, превратив скучное, серое заведение в детскую радость - кафе - мороженое. Мы дали ему чудесное название - название кафе из ее детства. “ Чебурашка”- так называлось оно тогда. Все сделал Антон, которого я назначил управляющим. Именно он, в силу своего возраста, с мальчишеским рвением восстановил интерьеры, по старым, найденным в архивах, фотографиям.

- Что это?- Я вижу детский восторг в, широко распахнутых, глазах моей Кати.

- Это, мой сюрприз. Тебе нравится?

Катерина молчит, по щекам ее бегут чистые, как утренняя роса, слезы.

- Семен это..... Ты волшебник. Я не ошиблась в своем выборе, в первый раз в жизни. Идем скорее, я так мечтаю о пломбире с орехами и шоколадной крошкой. А потом еще и с сиропом. Просто волчий аппетит.

Мы сидим за нашим столиком. Антон, специально, оставил его для нас, по моей просьбе. Я вижу счастье, написанное на лице, самой любимой, для меня, на свете женщины. Катя раскраснелась и, если бы не болезненная худоба, стала похожа на себя прежнюю. Такую, какой я увидел ее здесь, чуть больше года назад.

- Посмотри, какие они чудесные. Необыкновенные, просто - улыбаясь, говорит она, разглядывая веселящихся детей, с которыми занимается Антон, нарядившись в костюм огромного Чебурашки.- Сколько в них непосредственности и жизни - Катя облизывает, и без того уже, чистую ложку. Вижу - она устала. Едва сидит.

- Пойдем домой - предлагаю я.

- Да, пойдем, пожалуй. Только, давай еще мороженого возьмем. Домой. - умоляюще смотрит на меня Екатерина. Я не знаю, можно ли ей столько этого холодного лакомства. Но под ее взглядом сдаюсь.

- Не гипнотизируй меня, без нужды. Я, и без того, нахожусь под твоими чарами - шепчу я, пока мы ждем, когда нам принесут запакованное в контейнеры мороженое с сиропом. И это мое последнее счастливое воспоминание.

ГЛАВА 5

После следующего сеанса химиотерапии, у Кати падают все показатели крови. Мое сердце обливается кровью, при виде содрогающейся в рвотных спазмах, истощенной фигуры женщины, которую я люблю больше жизни. Она не жалуется, но я вижу, каких трудов ей стоит самое простое передвижение по квартире. Утром я заметил на ее подушке, вылезшие клочья волос. Выпали и волшебные ресницы, сделав ее волшебные глаза похожими на, потерявшие свои лепестки, сказочные цветы.

- Я очень страшная - спрашивает она, озадаченно разглядывая свое отражение в старинном зеркале.

- Ты прекрасна - отвечаю я, совсем, не кривя душой. Мне без разницы, как выглядит моя богиня. Я люблю ее такой, какая она есть. И с каждым днем, чувство мое, только растет, заполняя меня полностью.

- Уходи - вдруг говорит Катя

- Как это? Что ты придумала, вдруг?

- Уходи - вдруг, начинает кричать она - проваливай.

Я пытаюсь обнять ее, но она бьется в моих руках, словно раненая птица.

- Успокойся. Скажи, что я сделал не так?

- Все так. Через чур - так. Я поняла, какая я дрянь. Держу тут тебя, праведника, возле себя, лишая радости жизни. - Она больше не кричит. Сидит, уткнувшись лицом в мое плечо, от чего рубашка, тут же, пропитывается ее слезами.

- Прости меня. Прости - всхлипывает Катерина, и я чувствую, как сердце мое наполняется щемящей жалостью к ней.

- Не за что мне тебя прощать. Я просто знаю - мое место здесь, с тобой. И ты это знай. Нельзя предать божество, которому поклоняешься. Видно, кому то так было угодно, что бы мы вместе прошли этот путь. Люди, вообще, не встречаются случайно - успокаиваю я ее, баюкая, словно младенца, в своих руках.

- Чего бы ты хотел, Семен - успокоившись, спрашивает Катя

- В смысле?

- Ну, мечтаешь о чем? Кроме меня, конечно - сверкает она глазами, предвосхищая мой ответ.

- Не знаю. Раньше, мечтал писателем стать. Но, когда понял, что высот Шекспира или Пушкина мне не достичь, бросил это дело.Напрасно. Ты бы смог, я уверена. Попробуй. - Обязательно попробую - обещаю я. - Вот и славно. А сейчас, почитай мне. Давненько я “Божественную комедию” в памяти не обновляла.

Земную жизнь, пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу,