– Малая сапёрная лопатка, страшное оружие! И бомбомёт вкопать надо будет, лафета нет, да и не утащим.
– Часового я сниму – строго сказала я, сразу добавила, увидев лица траперов – В бою я командую!
– Поехали обратно! – прошептала Романна.
Фиг! Я просто пошла, всматриваясь в темноту. За сотню метров оставила свой не умеющий тихо ходить отряд, надела толстые носки с не скользящими подошвами на протезы и с подветренной стороны двинулась к месту, где и должен быть дозорный. У мушей обоняние отличное, но и слух и зрение тоже ничего. Но удачно, безалаберный дозорный пил какую-то горячую бурду, курил сигару. А смотрел больше на дорогу к перевалу, да и вообще песню напевал. Давно они здесь, и всё стало рутиной…
Я подкралась, леденея от ужаса – раньше я часовых не снимала, но бояться поздно – и дрожащей рукой рубанула тесаком сзади и сбоку по довольно тонкой шее, ещё и режущее движение на себя сделала, глубоко прорубив и разрезав тонкий хитиновый покров!
Тихо прошло, хотя упал не очень тихо, но в их лагере было шумно. Я посмотрела на заставу внизу. Села и дрожала минут пять, забрала дальнобойную мелкокалиберную винтовку и патроны и пошла к своим. Потом вырывалась из рук плачущей, но хоть тихо, Романны.
Отправились к месту дозора. Там Саныч тихо ругнулся от вида муша, да ничего страшного, похож на человека, только глаза фасеточные, рот другой, нос в виде короткой палочки с шариком, и чёрный весь. Талыч, аккуратно кладя бомбу, сказал:
– Как в Хищнике.
– Тот здоровенный, а этот тощий – поправила Романна, доставая транспортир и инструкцию.
А Саныч спросил меня, смертельны ли мушам удары в голову и в центр туловища, рубанул труп по голове и несколько раз по телу ребром лопатки, пробив хитин, начал оборудовать позицию, тихо ругаясь и осторожно копая и долбя лопаткой яму в каменистой земле между скалой и камнями. Я сказала:
– Часовой недавно сменился, судя по тому, что напиток горячий, может и на всю ночь…
Взяла сигару из портсигара убитого, забилась в щель, дрожащими руками зажгла – хорошо хоть огниво у меня Романна не забрала, жадно затянулась – там и листья в составе. И слёзы сами потекли… Меня тихо обняла Романна, аккуратно забрала сигару, начала вытирать мои слёзы и шептать что-то…
Часового сменили. Пришли после полуночи двое. Мы их ждали – шумно шли, не таясь, и курили и пили самогонку из горла. Выпрыгнули с двух сторон. Я проверенным приёмом рубанула и резанула по шее, а Саныч изо всех сил разрубил лопаткой череп второго чуть не до шеи. Разводящий и часовой… Но мы бой не начали – я ждала или тревоги в лагере, или рассвета, на который атаку наметила.
Саныч сказал, что могут и тихо пойти искать пропавший караул. Я только плечами пожала – а в темноте мы только бомбу запустим, а потом не перестреляем уцелевших. И они нас будут гонять по горам. Или не будут… Но судя по безалаберности часовых, просто не заметят пропажу часового и разводящего. Я оказалась права, хотя Романна уже в третий раз пообещала меня выдрать, если выживем, хи.
У нас теперь есть ещё одна дальнобойная винтовка и однозарядный пистолет с кремневым замком! И три ножа, один из которых просто великолепный, с пилой, достался Санычу – как раз заменили так и не сменённые в Плевке горе-ножики. Ели и пили трофейное – у мушей вполне приличная еда.
На рассвете Саныч в очередной раз с помощью транспортира и уровня из нитки и пули проверил наклон глубоко закопанной и закреплённой камнями трубы, порох он отмерил и засыпал раньше, запалил два фитиля в строго высчитанных местах – запалы бомбы и метательного заряда. Мы побежали в сторону, чтобы и бомба в случае взрыва в трубе или сразу после вылета нас не убила, и чтобы видеть, что в лагере противника.
На заставе все спали в палатках. Только два часовых сидели, скорчившись перед каменными стеночками в обе стороны перевала.
Выстрел! Грохот! И бомба по красивой дуге опустилась в нескольких метрах от центра лагеря! Отлично рассчитал Саныч. А вот время запала не верно выставил, ну или шнур неровно горел – он хотел, что бы над лагерем бомба взорвалась. Но она отскочила от камня на полметра, ещё приблизившись к центру и так рванула! А она и с осколками, вернее со шрапнелью! Внизу шок! Потом стоны. И паническая беготня и ходьба полуоглушённых уцелевших! А многие и садились на землю, вернее на камень.
Но смотреть некогда. Я сделала первый выстрел, сразив медленно шедшего, держась за голову, муша. Рядом бабахнула винтовка Саныча. Мимо. Но сразу перезарядил, попал с третьего выстрела. В стороне от нас обстрел начал и Талыч – из только что добытой винтовки. И Романна из дробовика два раза с интервалами выстрелила – картечь на восемьдесят метров бесполезна, но надо создать видимость множества стрелков.
Не зря я потратила два картечных патрона, создав видимость обстрела не тройкой, а отрядом! С юго-востока с той стороны перевала прибежали ещё пять мушей! В лагере не все были. Открыли по нам огонь. Я одного застрелила! И они передумали идти на штурм склона. В лагере трое уцелевших тоже очухались, двое выстрелили. Противник начал бегать и собирать барахло. Потом убежали, прихватив и одного раненого, которого мы не успели добить. Но я потратила ещё пять патронов и одного убила и одного ранила.
Мы увидели как сотней метров ниже на спуск с перевала выехали три паромобиля, и поехали на юго-восток! Отлично – после такого разгрома, да с двумя ранеными, и сколько их там… пять целых, двое раненых, ну и наверняка при машинах один был… им только ноги уносить!
Саныч негромко сказал, потешно плюясь на букве "П":
– Они получили своё паёк на сегодня.
Мы ещё посмотрели на лагерь и окрестности и пошли вниз. А потом и Саныч быстро ушёл за нашим багги.
Трофеев! И жертв! 17 трупов, включая часовых! Я начала наносить своей рыбе пять элементов за убитых лично и фон – камушки и водоросли из девяти линий, за убитых бомбой, в их число и добитые мною раненые попали.
Дублонов получим! Даже прикинуть не могу, но только за освобождение перевала тысячи две наверняка! То есть больше пяти тысяч точно!
Саныч убил двоих и Талыч одного. Но они отказались от татуировок смертоносного бойца, посмотрев на Романну.
А Романна взяла ремень, из трофеев, и несколько раз для виду легонько шлёпнула им меня по попе. А потом взяла свою медицинскую сумку, вынула шприц и ампулу, потом удивилась, что я улыбаюсь, но боль-то есть, в ногах, конечно, хотя и откуда они растут… ух, хорошо пошло… А потом Романна достала припрятанную маленькую, полулитровую, бутылку Старого Космодесантного, и все по глоточку выпили, даже мне разрешили…
Смеюсь!
Глава 4. Подвиг поневоле
Саныч
На перегруженном багги – кузов с горой набит трофеями, даже сзади привязана добыча – мы спустились с перевала, проехали долину и ещё один перевал. И разинули рты! Перед нами раскинулась саванна, по которой шло стадо… мастодонтов! Теперь у нас у всех есть неплохие бинокли, ну пока не продали в форпосте, и мы хорошо разглядели огромных слонов, раза в два по весу больше земных точно! А потом и огромных носорогов увидели. И огромного тигра – не саблезубого правда, но впечатляет.
И с высоты очень далеко была видна очень широкая река. Там брода точно нет. Дорожка ведёт на северо-восток. Там в нескольких сотнях километров форпост Калуга. Бенка лихо погнала пошустревший после ремонта багги к цели. Я даже проникся нашей промежуточной миссией – доставить долгожданную почту в осаждённый форпост. Куда давно не доходили трапы, кто-то возвращался, а кто-то и сгинул. Чёрт.
Как подтверждение опасности путешествия в помятый ржавый капот машины справа ударила пуля!
Бенка среагировала быстро. Не ходу прибавила, а свернула налево за скалу, коих на длинном петлявшем спуске было полно, пояснила начавшей ругаться Романне:
