Да и умереть следовало так, чтобы о заключительном мазке в картине ее жизни не узнал никто из знакомых, а еще лучше -
вообще никто.
"Хорошо, что электричка приходит на конечную станцию так поздно, - подумала Марина с грустным удовлетворением и улыбнулась сама себе сквозь слезы.
Она снова сидела в центральном вагоне возле окна, но только на этот раз путь до областного центра показался ей слишком коротким. Ведь она едва успела придумать способ, которым лучше всего было покинуть этот мир без проблем и без возможности пойти на попятную в последний момент.
Все. Конечная станция. Выйдя в город с толпой остальных пассажиров (на этот раз билет был ей куплен какой положено, ведь деньги можно было теперь не экономить), Марина задумалась. Следовало сделать так, чтобы на трупе, если его все же найдут, не было примет ее личности, а для этого в первую очередь избавиться от рюкзака с провизией. Лучше всего его можно было оставить возле какого-нибудь мусорного бака, а еще лучше туда бросить, но вся Маринина душа запротестовала против возможности так поступить со снедью, любовно собранной бабушкой ей в дорогу. Лучше было отыскать кого-либо из привокзальных бомжей, и всучить рюкзак ему.
Еще лучше было бы встретить бомжиху, той можно было бы отдать не только рюкзак, но и куртку: старую, но еще добротную, даже молния еще работала...
С бомжихами Марину на этот раз ждала неудача: ни единой не попалось, но вот один из привокзальных бомжей сидел на ящике возле торговых рядов с бутылкой в руке и словно кого-то поджидал.
- Вам, наверное, нужна закуска, - сказала Марина, подойдя к нему. - Вот, здесь целая сумка всего съедобного.
- С чего это вдруг так щедро? - с подозрительностью в голосе поинтересовался другой бомж, выныривая из-за прилавка.
- Это за упокой души моей матери, - прошептала Марина.
"И моей", - едва не добавила она, но сжала зубы и удержалась. Слез удержать она не смогла - они так и покатились по ее лицу.
- Вчера... были похороны.
И развернувшись, она ринулась от торговых рядов в сторону Волги, до которой от вокзала было рукой подать - всего каких-то 20 минут быстрого хода. Еще 15 было до моста: бросаться в воду с набережной смысла не имело.
Впрочем, и по мосту еще необходимо было сколько-то пройти. Оказавшись над фарватером, Марина замерла, собираясь с духом, и на несколько секунд прикрыла глаза.
- Я хочу умереть, - сказала она громко и четко, чтобы потусторонние силы, курировавшие загадочный талисман, услышали ее наверняка.
- В глубокой старости, - раздалось почти над самым ее ухом, и крепкие пальцы сжали ее плечо. - "Черное с белым не берите". Забыла главное правило?
Марина рванулась, силясь вырваться, но цепкие пальцы держали крепко.
- Ну, рассказывай, - сказал привокзальный бомж, потому как это был не кто иной как он. А если говорить еще конкретнее, то именно тот, к которому она 50 минут тому назад подходила, чтобы оставить на потрошение свой рюкзак.
- Мне... нельзя больше...жить, - громко прошептала Марина. - Я... я великая грешница. Я... убила свою родную мать...
- Так... А ты исповедовалась перед смертью? - строго спросил бомж, и глаза его мягко блеснули, отразив свет ближайшего фонаря.
Марина вынуждена была отрицательно покачать головой.
- Во-от, - укоризненно протянул странный бомж, подняв вверх указательный палец второй, то есть свободной руки. - Поэтому присаживайся здесь, рядом со мной и повествуй.
Он извлек, опять же свободной левой рукой (правой он продолжал держать Марину) из необъятного кармана плаща кусок сложенной вчетверо тонкой подложки под ламинат и, буквально силой опустив на него корпус Марины, сам уселся рядышком на газете. Помолчав, странный бомж произнес:
- Так каким же способом ты сократила жизнь своей матери? Довела до инфаркта грубым словом или подсыпала ей яда в суп?
- Я захотела больше никогда ее не видеть - и она умерла.
- От одного твоего желания?
- Да, - буркнула Марина, отводя взгляд.
- И поэтому ты подписала себе смертный приговор?
- Да. Вам не понять.
- Куды уж нам с грыжей! - мрачно засмеялся бомж. - Тебе не кажется, что ты никем не уполномочена брать на себя роль прокурора или палача?
- А если я еще что-нибудь такое же пожелаю? И кто-то снова умрет? Не хочу! Пусть лучше я! Сразу!
Бомж пару секунд помолчал.
- Так вот оно в чем дело! - произнес он, наконец. - Давай тогда разберемся. Медленно и не торопясь. Отчего все же умерла твоя матушка? Что написано в медицинском заключении?
- От язвы, - тихо проговорила Марина.
- Вот так внезапно?
- Нет, она долго болела. Ей нельзя было пить. Совсем! Но она пила. Запоями.
- А когда ты приезжала, она пить переставала...
- Нет, она все равно пила.
- И даже не подозревала о своей язве?
- Конечно же знала! Она ведь так мучилась!
- И никто ее не предупреждал, что все это плохо закончится?
