-Нас осталось сорок один, включая меня. При битве погибло девятнадцать солдат. Раненых нет,- равнодушно доложил Радон.

  -Собери все, что необходимо для похода. Возьмите еду, воду,- она задумалась на пару секунд. Девушка знала, что нужно для передвижения двоих, но не отряда, к тому же отряда орков. Она пыталась вспомнить о быте в походах, которые ей рассказывал сэр Арчебальт, но на ум мало что могло придти кроме палаток и дров,- что нужно вам для разбития лагеря?

  -Мы можем спать на голой земле и...

  -Возьмите себе палатки, запасы дров... Возьмите все, что найдете полезным. Пройдитесь по катакомбам, посмотрите себе вооружение на запас, соберите все драгоценности какие сможете найти,- бегло говорила Андриэль. Ей еще не доводилось командовать походом и ее знания были косвенны, так что необходимое для этого дело ей пришлось брать из книг и рассказов Арчебальта о своей юности.

  -Будет исполнено!

  -Когда сборы будут закончены, я проведу вас по этим туннелям за город и мы выдвинемся в леса Совинграда. Мы отправимся мимо дорог и людных мест. Я не хочу, чтобы вся округа знала о нашем походе.

  -Повинуюсь, хозяйка.

  -Не называй меня так. Зови Андриэль или госпожа.

  -Да, хоз... Андриэль,- орк поклонился и отправился к своим братьям, которые все время разговора стояли неподвижно, словно каменные статуи. Быстрыми выкриками Радон отдавал приказы. Он говорил на орочьем языке. Для войны язык орков подходил идеально, он был максимально емкий, практичен и кроме самих орков его никто не мог понять. Даже те, кто многие годы изучали орочьи диалекты, могли открывать каждый раз что-то новое.

  Стоящие в линии орки разделились на группы и отправились по коридорам и комнатам в поисках добычи. Андриэль продолжала сидеть на троне, уходя в свои мысли. Через некоторое время медовый зал заполнился рюкзаками заполненными припасами, связки инструментов, палаток, длинными копьями, топорами, мешками и сундуками с золотом и драгоценными камнями, к тому же орки успели сделать несколько разборных телег для перевозки необходимого. Радон занял место пред Андриэль и принялся отчитываться за работу. Когда Андриэль была удовлетворена докладом и правильностью ее слов, то дала приказ выступать. В ее мыслях прозвучала лишь одна фраза,- "Я иду за тобой, любимый, потерпи не много".

  -Эх, мой дорогой Зигфрид,- Трилиан положил руку на плечо Зигфрида,- ты здесь уже несколько дней. Я жег тебя металлом, бил плетьми, но... Ты не умоляешь о пощаде, не просишь быструю смерть. Почему?

  -Молить у бандита,- иронично произнес пленник, - для тебя это слишком много чести. Для такого ожиревшего, жалкого труса. От которого осталась только одна репутация.

  -Знаешь, Зигфрид, пожалуй ты прав,- он отвернулся к орку,- натяни цепи потуже,- Зигфрид поднялся над полом ещё выше. Цепи отдавали холодной болью на перебитых запястьях и ногах. Зигфрид поморщился от боли, но не произнес ни звука,- так вот, Зигфрид, наверно ты прав. Я трус, я ожирел, но почему жирный трус стоит перед тобой, а ты смелый и такой из себя папаша, весишь в цепях перед таким как я?

  -Потому что, ты трус. Ты никогда не выйдешь со мной на мечах. Для тебя это будет верная смерть. Для этого у тебя есть слуги, даже сыновья. Ты настолько боишься смерти, что окружил себя орками и стал узником этого замка. Тухнешь от скуки. Стал рабом собственных страхов, так что вместо жизни предпочитаешь свою комфортную клетку. Я презираю тебя! Сам ты ничего из себя не представляешь и больше ничего, никогда представлять не станешь,- брызнул своей язвитостью Зигфрид и, судя по кислому и недовольному лицу Трилиана у него это получилось.

  -Ну почему же,- он пододвинул стул и уселся на него. Старые кости и лишний вес дают о себе знать, стоять долгое время давалось ему все труднее. Трилиан решил не показывать то, что слова Зигфрида его задели и дальше вести свою дискуссию, - я глава одного из самых сильных преступных синдикатов, моя репутация говорит обо мне как о самом безумном и жестоком психопате в долине, меня бояться и уважают. Я богат, с тремя детьми и собственным замком. Что же мне ещё надо?

  -Например, совесть? Доброту? Те качества, которые делают человека, Человеком. Или не быть тем мешком дерьма как ты сейчас.

  -Я смогу прожить и без этого, да так и жить легче,- с улыбкой ответил король-павлин.

  -Но пусто. Там внутри. Хотя кому я говорю об этом,- саркастично ответил Зигфрид. Раз уж пошла игра на свою дерзость и правоту, то отступать уже было нельзя. Так молодой парень и решил себя вести.

  -Не соглашусь. Внутри у меня есть все что нужно. Еда, вода...

  -Воздух и больше тебе ничего не надо.

  -Мы люди простые.

  -Вы нелюди,- грозно проговорил Зигфрид, смотря своими зелеными глазами в глаза Трилиана.

  -Полностью согласен. Только нелюди выживают, а люди гниют висящие на цепях где-нибудь в темной, сырой темнице, в петлях палачей или на деревьях. Все потому что кишочков не хватает показать свои зубки самым ужасным образом, чтобы с тобой начали считаться и уважать. Я приду через несколько дней, а ты пока поешь,- Трилиан поставил миску с жареной куриной ножкой поближе к Зигфриду, так чтобы миска оказалась прямо под его лицом. Жестокая шутка, особенно когда тебя не кормили пару дней, а ты висишь на цепях,- до встречи, Зигфрид. Я буду растягивать свое удовольствие мстить за сына еще очень-очень долго, да и к тому же, у меня появился интересный собеседник.

  -Да чтоб ты лопнул, пузырь,- крикнул ему в след Зигфрид,- подожди. Я отсюда выберусь или за мной придут, а ты сгниешь здесь,- дверь пыточной громко хлопнула, Зигфрид остался висящим на цепях, под присмотром двух орков. "Выберусь",- уже с меньшей уверенностью повторил он. Правило Зигфрида было такое, что никогда нельзя терять веры и уверенности, иначе он будет проигрывать не только в двойне, а то и в тройне. Мысли о том, что в итоге все станет хорошо могли согреть даже самый отчаивающийся разум и дать ему сил. Этого Зигфрид и старался держаться.

  Трилиан гулял по коридорам Рюмхина. Он рассматривал картины, это было обычное занятие для него. Одна картина постоянно завлекала его внимание. Битва короля Эредина с суладином Кахи Уэдой. Живопись привлекала короля Павлинов. Одно время он сам думал начать рисовать картины, но выходило, мягко говоря, не очень живописно. Для Трилиана искусство было чем-то столь прекрасным, что способно выхватить тебя из круговорота суеты и бед. Это было тем, что человек не может сказать ртом или показать. Для него это был способ выразить себя, свой внутренний мир, себя самого, свои мысли и переживания, но когда дело дошло до собственных картин или стихов то это было настолько ужасно, что после первого показа своих творений Трилиан приказ сжечь все свои труды, а тех кто над ними смеялся пытать, а после скинуть в ров за стены замка. Трилиан, шел в тронный зал, слова Зигфрида заставили его задуматься. Он, несомненно, обладал особым умом, но уже прошло несколько лет, как он отошёл от дел. От старого Трилиана осталась только одна репутация. Раньше король-павлин, несомненно, вызывал страх у любого кто мог встать на пути синдиката. Репутация первого разбойника досталась ему огромным трудом, но время идёт и старость остановить нельзя. Его дети несколько раз просили передать управление синдикатом им, а Трилиан отмахивался от них фразой,- "я ещё жив, значит, могу управлять этим зверем". Со временем и у синдиката начались проблемы. Они начинали уступать города и деревни другим синдикатам, таким как "Ченото'мак", несколько группировок, которые были под Павлином, решили его покинуть, а венцом стало то, что некоторые из подчинённых начинали массово переходить в другие преступные синдикаты, выдавая информацию о старом. Трилиан вышел в зал, он шел к трону, разглядывая гобелены, блуждая в своих мыслях. Он даже не заметил своих сыновей, которые были у пьедестала. На ступеньках как обычно сидело трое братьев что-то обсуждая. Увидев отца, старший сын окликнул его, а остальные замолчали, будто сейчас должно произойти что-то очень приочень важное.