– Да вроде нет.

– Ты немного ипохондрик бываешь, и потому от тебя мало толку. Но это вроде бы не отрицательная черта характера, а такая психическая несуразность. С такой, пожалуй, можно и смириться.

– Ну-ну. – буркнул бычок ПОТЕШИЛСЯ?-СПАСИБО,ХВАТИТ. – Матушка, милая, а я к тебе за блинчиками припёрся. Я блинчиков с творогом хочу.

– Ну, здрасьте-мордасьте, явился – не запылился! – с наигранной суровостью вперила руки в боки Опрокида Кувырдаевна. – А я тебе блинчики из воздуха, что ли, вытащу? Ишь герой-еруслан какой за блинчиками припёрся!

– Матушка, слюньки текут – так блинчиков хочется!

– Хочется да перехочется. Мне вот думается, что ты своей хотелкой ещё не заработал себе на блинчики!.. Бурёнка-то жаловалась, что ты от неё нос воротишь.

Бычок горько закашлялся:

– Куда мне ещё твою Бурёнку! подустал я что-то, матушка!.. В иной день так ухайдакаешься на бабских посиделках, что имени своего не вспомнишь, от усталости с ног валишься. Дай блинчиков с творогом!

– Дай да дай, заладил. От твоих «дай» у тебя во рту ещё изжоги нету?.. Ладно, пойди на терраску, съешь блинчиков с пяток, да не вздумай лишку брать. Я после приду и пересчитаю; не ты один здесь умненький, чтоб блины жрать, я для всех пеку.

– Спасибо, матушка! наше вам с кисточкой! – и вкусно промычав, бычок ПОТЕШИЛСЯ?-СПАСИБО,ХВАТИТ заторопился к терраске.

Кролик Слон с угрюмым смешком проводил незадачливого бычка.

– Ну, матушка, тебе своих забот хватает, а мне своих. – вздохнул он, полагая, что его заждались на кухне замка Недосягаемых Умыслов.

– А сами вы не желаете блинчиков откушать? – вдруг предложила матушка-молочница, подпустив в голосок внимательно-ласкового адажио. – Этим-то лодырям, на ферме, я блины с творогом пеку, а вам могу с липовым мёдом предложить. Ради обольщения.

– Это какого-такого обольщения?.. – сумрачно-сонный взгляд кролика принял заинтригованный вид.

– Стремительного и остросюжетного. – пообещала Опрокида Кувырдаевна.

– Так ведь… – припоминая, что жена с детьми удрала в отпуск, кролик Слон принялся слегка елозить и заводиться. – Отчего же и не попробовать блинчиков?.. С липовым мёдом я, кажется, очень люблю блинчики.

– Блямц!.. А в некотором местечке у тебя от мёда ничего не слипнется? – со всей мочи ударил в колокол звонарь. – Прекращай ловеласничать, а ступай работу исполнять, не то уволят тебя, дурня!!

Следуя строгим указаниям звонаря, кролик попрощался с матушкой-молочницей, загрузил тележку молочными бутылками и доплёлся до замка Недосягаемых Умыслов. Матушка-молочница провожала незадачливого кавалера вздохами излишне сильными и тягостными, и было в них много романтично-призывных фиоритур, как будто позаимствованных из весенних напевов пастушеской дудочки.

Привратник Назапор, следуя должностным инструкциям, привычно обыскал тележку кролика, не обнаружил в ней ничего подозрительного и распахнул главные ворота, указывая на кухню. «Да знаю, куда мне.» – так же привычно отвечал кролик, набирая скорость в длинном скользком коридоре, заваленном коробками, ящиками, высохшими овощами и обглоданными костями.

На кухне кролика встретил кухаркин муж, поскольку нередко здесь столовался, подкармливаемый любимой женой. Сейчас жена убежала на полчасика поругаться со служкой Кормёжкой, напутавшим что-то в отчётности по доставке рисовой крупы, а кухаркин муж пил густой утренний кофе в огромной фарфоровой кружке и было ему скучновато. Прибытие кролика оказалось очень кстати. Заговорщицки подмигнув кролику, он нахально заперламутрился, прошёлся по кухне походкой бездельника, которому слегка малы ботинки, и решительно подлил себе в кружку с кофе молока из бутылки.

– Этак-то вкусней станет. – объяснил свой поступок кухаркин муж. – Англитчане, сказать к примеру, завсегда чай с молоком пьют. Верно, от этого дополнительные нейроны в мозгах вырабатываются.

– Англитчане пускай делают что хотят, англитчан никто бить не будет. – заметил кролик Слон. – А тебя будут. За растрату хозяйского добра.

– Разве будут?.. Да не, врёшь, не будут. – сперва усмехнулся кухаркин муж, а затем призадумался, вытер заслюнившиеся губы, подозрительно огляделся по сторонам и вылил часть содержимого своей кружки обратно в бутылку. – Смотри, какой я хитрый. Теперь никто ничего не заметит. Мне ваш колдун и в подмётки не годится.

Всё бы выглядело прекрасно, и все были бы довольны, и никто ничего не заметил, если бы молоко в бутылке не приобрело водянисто-коричневый оттенок, напоминающий цвет растоптанной сигареты.

– Бить, говоришь, будут? – стыдливо нахмурившись, обратился кухаркин муж к кролику. – Ты информацию-то дозируешь или по полной программе выдаёшь, прицельно?

– По полной. – сказал кролик Слон. – Причём запросто могут и казнить. Не слышал, палачи сегодня вышли на работу?..

– Не слышал.

– Не сегодня-завтра выйдут, и усердие их будет неизмеримо. Не завидую я тебе, братец.

– Хорошего мало. – пощёлкал пальцем по бутылке кухаркин муж. – Тёмненько. И на душе теперь кошки скребут. Зря ты про палачей напомнил. Мне очень хочется услышать что-нибудь обнадёживающее.

– А что тебе сказать обнадёживающего? – буркнул кролик Слон, которому вдруг оказалась не безразлична судьба кухаркиного мужа. – Изобрети какой-нибудь прибамбас, осветляющий молоко. Только поторопись, у тебя времени не так много.

– Нет на кухне изобретательных прибамбасов, и сроду не бывало. – заныл кухаркин муж. – Есть отбеливатель в прачечной, но он не имеет пищевого сертификата. Или пофик на сертификат?..

– Нет, не пофик. Отравишь ещё хозяина. Ищи что понадёжней, присмотрись к обстановке.

Всецело устремляясь к изобретательным прибамбасам, кухаркин муж обыскал кухню, подробно изучая всякую доверчивую утварь и её сподвижников. Казалось, что прибамбасы могли находиться где-то совсем близко, где-то в несложной самобытной рентабельности, откуда должно попахивать солнечным компотом и душистым чабрецом. Но их нигде не было, и кухаркин муж слишком явно почувствовал, как на его шее стягивается петля, а палачи Вздрюч и Вздроч усердно мурлычут.

      Обрадовала рукавичка для прихвата горячих кастрюлек: с лицевой стороны рукавичка красовалась засаленным аппликационным шмелём на хризантеме, а с изнаночной – петлистым и серым недоразумением. «Значит, – открыл страшную тайну кухаркин муж. – всякая вещь способна иметь две стороны: внешнею и внутреннею. И если на внешней стороне мы наблюдаем шмелей, то внутренняя нам предлагает нечто иное. Можно предположить, что и молоко в бутылке с лицевой стороны имеет темноватый цвет, а с изнаночной стороны, возможно, цвет гораздо светлей. Если как-нибудь постараться вывернуть молоко наизнанку, то оно будет выглядеть для всех белым и вкусным.» Открытие кухаркиного мужа обещало безотлагательно дефлорировать и реформировать все общественные институты, военно-космические комплексы, средства массовой информации, неостепенившиеся остеохондрозы и радикулиты, но попытаться вывернуть бутылку молока с лицевой стороны на изнаночную, чтобы сфокусничать белый молочный цвет, у кухаркиного мужа не получилось.

В кучке засушенных трав и специй кухаркин муж обнаружил искривлённый миртовый венок.

– Воздеть? – спросил он у кролика, обречённо вглядываясь в кухонную даль.

– Можно. – одобрил кролик. – Ах, люди-люди, как же я вам всё-таки завидую! Вы полны любопытства и первооткрывательского зуда. Каким бы тягостным не являлось для вас начало нового дня, вы всегда отыщете чем-бы его приукрасить, чем заретушировать и занавесить, чтоб иметь возможность начать всё сначала. Всегда и всё для вас может начаться заново, весь день может существовать, как начало без конца, а в конце дня, найдётся то единственное и неповторимое мгновение, в котором присутствует отправная точка для начала нового конца!..

– Издеваешься? – опомнился кухаркин муж.

– О нет. Укладываюсь в метаморфозу.

– Про метаморфозу я с женой поговорю, обещаю. Ты мне что-нибудь посоветуешь конкретное?.. Может, ты ещё разок сгоняешь на ферму за молоком?..