Наверное, так оно и было. И относились к Лене, как несмышленой, пусть и поступила наперекор всем, пусть и не без задатков, но ведь женщина. Ей детей растить, за домом смотреть, мужа уважать – все как заведено, как жили всегда в их роду и как продолжать ей.

На четвертом курсе, несмотря на весь боевой настрой и мечты свернуть горы влюбилась. Безоглядно, по уши, ничего не замечая. «Он был старше ее», – и снова как у Макаревича. Родион Павлович Шейнин уже разменял четвертый десяток, по виду чуть устал от жизни, но выглядел невероятно: костюм, пошитый под его спортивную фигуру, неизменный галстук, стильная бородка и взгляд. Взгляд обреченности и опыта. В него были влюблены все девочки. Он вел «Психологию журналистики», казалось, на лету читал лица и характеры людей и мог работать гадалкой на вокзале. Впрочем, эти качества проявлялись не сразу, а точнее, не афишировались, потому и оставался он загадкой, которая так манила юные души.

Именно благодаря Родиону Павловичу Лена нашла первую работу на известном новостном интернет-портале. Точнее, работой это было назвать сложно, но несколько статей опубликовали, ее заметили, и вопрос официального трудоустройства оставался лишь делом времени. Самое важное, пришли первые гонорары, она становилась самостоятельной, и можно было бы подумать и о том, чтобы снять квартиру.

– Лена, сегодня вечером будет маленькая вечеринка, – Родион Павлович выбрал подходящий момент и тихонько шепнул после лекции. – Вам должно быть интересно. Будут любопытные личности, может, знакомства завяжутся, нет желания составить мне компанию?

– Конечно! Но, – девушка чуть смутилась, – это удобно?

– Я думал, такие условности вам не знакомы, – преподаватель искренне рассмеялся. – Если мы ставим цели становиться акулой пера, лишние переживания лучше отбросить сразу.

Лена кивнула, ликуя внутри, и приложила некоторые усилия, чтобы не запрыгать от радости. И при этом не смогла не отметить, что произвела впечатление на преподавателя.

«Интересно, девочки говорили, что он женат, но кольца не носит. Ну, и странно было бы, если бы к таким годам один. Хотя мало ли как бывает. Может, в науке жил, у каждого своя шиза. Впрочем, меня же он замуж не зовет. Какая разница: женат – не женат. Вечером мы идем в кафе, там новые люди, знакомства, там жизнь! – Лена шла по улице, улыбалась сама себе, погоде, проходящим людям и наслаждалась тем счастьем, которое свалилось на нее. – Мне всегда везло! Иначе просто не может быть».

Родион Павлович встретил ее с букетом невероятных роз, в распахнутом пальто, несмотря на прохладу конца марта. Лена растерянно прижимала цветы, не находя слов:

– Так неожиданно, – она, наконец, нашлась что ответить. – Спасибо.

– Говорят, что желтый цвет – это цвет расставания. Но ведь нам это не грозит? – Родион Павлович галантно наклонил голову, словно хотел подчеркнуть некоторую двусмысленность фразы.

– Нам много чего не грозит, – Лена начинала приходить в себя. – Куда мы идем?

– Здесь неподалеку. Отличное кафе. Я познакомлю с очень интересной дамой, Екатериной Алексеевной Зенчук.

– Это главред «Главных новостей»? – Лена вскрикнула. – Это удобно? Она такая… Я к ним хочу попасть. Но там, говорят, все такие крутые.

На смену первому восторгу пришел страх, что ее не примут, и придется ждать, работать, доказывать. А это время. Время, которое улетает очень быстро, а так хочется скорее. Скорее в бой, в пламя горячих событий, в мир, которым грезила все последнее время.

– Спокойнее. У тебя есть все, но иногда не все получается сразу. Смотри, знакомься, ищи случай. Он обязательно представится. Невозможного нет, просто иногда нужно терпение, иногда везение, но чаще настойчивость, – Родион Павлович словно читал лекцию, но сейчас он делал этот только для нее. – И знаешь, давай не будем говорить, что ты моя студентка. И просто, Родион. Так будет проще, и на нас не будут обращать внимания.

Лена согласно кивнула, испытывая легкое неудобство и не очень понимая, кем же ей представляться. Впрочем, это сейчас не имело значения. Вечер обещал быть интересным.

– Вы идеализируете журналистику нашей страны, – Зенчук с некоторой усталостью поставила бокал с вином на стол. – Все сложнее и совсем не романтично.

– Я понимаю, что не все однозначно, – Лена хотела сказать грубее, но постаралась выглядеть тактично.

На самом деле, в этом завязавшемся диалоге она лишь впервые вставила слово, и как можно было сделать вывод о том, что она что-то «идеализирует», сейчас не понимала. Родион тихонько шепнул главреду, что девушка скоро заканчивает университет, очень перспективная и интересуется вопросами социальной тематики, но, видимо, и эти слова  не запали в душу Екатерины Алексеевны.

– У нас в стране два варианта: или честный или на государеву службу.  Там строчишь оды, восхваляешь каждое слово, вникаешь, где прогнуться, как понравиться, и скоро ты при должности. А с твоим личиком… – Зенчук поджала губы. Сама она к категории красавиц не относилась, потому брала тем, чего никому не отнять: напором, прямолинейностью и невероятной смелостью, граничащей с безумием. – Далеко пойдешь, если захочешь. – В последний момент она все же умерила тон, понимая, что задевает без каких-либо оснований для этого.

– А второй? – Лена подчеркнула, что речь на нее особого впечатления не произвела.

– Второй, – запал Екатерины Алексеевны поугас. – Второй не такой интересный.  Авторитета, конечно, поболе будет, но и проблем выше крыши. Нельзя у нас правду писать.

– Вы же пишите, – стало обидно, что ее, совершенно не зная, вдруг отнесли к категории тех, кто не рискнет писать честно.

– Пиши о котиках. Там все понятно, люди радуются, не обидишь никого. Зачем тебе социалка? Там же сплошь проблемы, да интерес государственный.

– О котиках есть кому писать, – Лена сжала губы. – Я буду делать то, что мне интересно и писать о том, что я хочу.

– И где ж ты такое место найти хочешь, чтобы писать по порыву души? – Зенчук рассмеялась. – Девочка, это право заслужить нужно.

– Заслужу, – Лена улыбнулась в ответ, и даже Родион заметил, что вызов принят, и теперь эту девушку не остановит даже танк.

– Упрямая? – Екатерина Алексеевна чуть прищурилась, словно рассматривая собеседницу повнимательнее.

– Терпеть не могу упрямых, – Лена смотрела в глаза, не отводя взгляд. – Но вы же пишите. Что хотите. Значит, и я смогу.

– Знаешь, чего это стоит? – показалось, что в голосе главреда мелькнула жалость, но тут же, словно испытывая неловкость от минутной слабости, женщина встрепенулась – Ты слишком красива, чтобы думать об этом. Кавалеры, шампанское и прочие радости жизни закружат, и забудешь романтическую блажь юности. Не ты первая, не ты последняя.

– Посмотрим, – легкая гримаса коснулась лица Лены.

«Хотела ответить, но передумала в последний момент, а скрыть эмоции не смогла», – Шейнин отметил про себя, что промолчать было самым правильным решением, и порадовался за студентку.

– Да что мы о грустном. Понятно, что не просто в этой жизни пробиваться. И понятно, что легко не будет. Но шанс же есть? – он обратился к Зенчук, стараясь сгладить разговор.

– Шанс есть всегда, – Екатерина Алексеевна и так уделила слишком много времени незнакомой девушке, одной из тех, кто жаждет попасть на работу к ней. – Тебе ли, Родион, этого не знать.

Теперь уже Лена обратила внимание на тон, слегка игривый и с явным намеком. «Как бы не так. Думаешь, старая карга, что уличила меня? Фигушки. Я сама по себе», – Лена с некоторым удовлетворением отметила, что работа ее интересует значительно больше, чем красавчик Родион Павлович.

– Сбежим? – он вдруг взял Лену под локоть и тихонько шепнул.

– А здесь программа завершена? – она с разочарованием наблюдала, как уплывает Зенчук к соседнему столику, где расположилась компания, судя по всему, весьма любопытная, но, увы, там их не ждали.

– Ничего интересного, – Шейнин пожал плечами. – А коллектив за соседним столиком нам не нужен. Там у нас товарищи экономисты. Собственно, точно они ничего не знают, как и наше правительство, но делают вид, что экономика развивается именно так, как они предсказали. Здесь важно конкретики поменьше, того проще будет увязать события, которые так или иначе произойдут.