Так это была вовсе не игра моего полупьяного воображения?.. Я действительно услышала Его голос!.. Правда, не то чтобы идентично такой же, каким он был вчера в ресторане, но манера, тембр и даже частичное тональное звучание будто перебирающего собственные аккорды приятного баритона – один в один списаны с единого голосового отпечатка. А может я просто подсознательно ждала его услышать и поэтому из-за окружающего шума слышала именно то, что хотела?

Как бы там ни было, но не обернуться на него я по любому уже не смогла. Даже если бы только что произнесённые им фразы предназначались кому-то другому, но не мне.

– Насколько я помню, мы твоего веского слова, красавчик, не спрашивали. Более того, мы даже знать не знаем, что ты вообще за хрен. – Лунёва, как всегда, бежала впереди паровоза, пока я, определённо дезориентированная в пространстве, на несколько замедлившихся мгновений (или вечностей) задержала свой взгляд на заговорившем с нами незнакомце.

Моё сердце опять попыталось с двух или трёх попыток протаранить мне рёбра, снова разогнав по артериям моментально вскипевший в крови адреналин и чуть было не снеся мне полголовы мощнейшим ударом по мозгам и в глаза. Но до лёгкой контузии всё-таки меня довело. Пришлось даже несколько раз проморгаться, то ли надеясь согнать с глазной сетчатки представшее передо мной наваждение, то ли сбить со зрительного фокуса налипший поверх образ Глеба. Правда, вышло лишь где-то процентов на пятьдесят. Вместо знакомого мужчины под шестьдесят меня беззастенчиво разглядывал молодой блондин (с таким же оттенком волос, как у Глеба!) не больше тридцати лет от роду, коего я до этого никогда ещё не видела. При чём с внешностью действительно где-то на половину повторяющую знакомые черты моего вчерашнего заказчика, разве что более утончённые и без ярко выраженных признаков неумолимо приближающегося старения. Да и губы, нос и подбородок (брови тоже намного гуще и темнее) чуть поблагороднее что ли. Губы уж точно другие, словно вычерченные дополнительным контуром и более насыщенным цветом. Скулы высокие, буквально аристократические. Подбородок далеко не массивный и не квадратный, расходящийся плавными линиями идеально овального лица.

Стопроцентный красавчик, от которого девчонки просто обязаны ссать кипятком, особенно когда эти завораживающие зелёные глазки обращают на определённо счастливую “избранницу” свой пробирающий до поджилок подчёркнуто заинтересованный взор. Меня уж точно проняло, но, скорее, ударившим в голову и едва не до смерти шокирующим фактом, насколько он оказался похож на Глеба Анатольевича. Не один в один, конечно, но всё же. И разве не я мечтала менее суток назад увидеть своего заказчика молодым? Не даром говорят, бойтесь своих желаний…

– Насколько я помню, мы находимся сейчас в ночном клубе, предоставляющем широкий спектр развлекательных услуг, в которые входят вечера знакомств, тематические вечеринки и прочие виды группового отдыха. Поэтому так дерзко реагировать на чьи-то слова в подобном месте – слишком некрасиво и невоспитанно. – он впервые перевёл свой слишком хваткий взгляд в лицо раздухарившейся Лунёвой, но ненадолго (хотя мне хватило сделать пару спасительных глотков относительно чистого воздуха). Ровно настолько, чтобы показать зарвавшейся стервозе своё совершенно апатичное выражение лица с красноречиво скучающим взором, насколько ему было посрать на все её попытки его поддеть или даже попытаться отбрить.

Лично мне как-то сразу хватило и нескольких произнесённых им без единой запинки фраз, чтобы понять приблизительный уровень его интеллекта со скрытыми способностями колкого на язык словоплёта.

– А ты что, преподаёшь где-то по ходу этику и правила хорошего тона в общественных местах? – Рокси явно не собиралась униматься, превращая едва занявшийся разговор в бессмысленную перепалку пустопорожнего содержания.

– Ксю, при чём тут этика? Таинственного незнакомца заинтересовало упоминание о внутренних чудовищах и оригинальных способах по их дрессировке. Если я, конечно, ничего не путаю? – не то, чтобы я возжелала прямо с ходу встать на защиту неожиданно взволновавшего меня незнакомца, но Ксюха по любому попёрла на него чисто из принципа, а не по делу. А это очень разные вещи. Тем более для меня, заядлой поборницы справедливости и чести.

Молодой мужчина чуть ли не сразу перевёл на меня свой чересчур разборчивый взгляд, и мне снова как-то стало не по себе. Именно от его глаз, в чьём оттенке я точно не ошиблась и от проницательного внимания которых интуитивно тянуло отступить к противоположной стенке, как к самой ближайшей страховочной опоре.

В голове опять зашумело, а помутневший взор запорошило пульсирующими искрами взбесившейся “мошкары”. Я едва язык себе до крови не прикусила, когда мне вдруг со страшной силой захотелось ляпнуть прямо в его лицо – “И где тебя, мать твою, носило ещё за пару дней до этого?!”

– По правде говоря, только в качестве зацепки для более близкого знакомства. – и почему я теперь не удивляюсь его словам? Хотя удержаться от пробирающего до сладкой дрожи соблазна поддаться столь порочному искушению, погрузившись в него с головой до полной потери пульса, дыхания и здравого рассудка, оказалось не таким уж и простым делом. А на полупьяную голову в особенности. И когда ходишь буквально по острейшим лезвиям собственных чувств, страхов и остервенелых желаний, так легко опьянеть под опиумными парами их наркотического яда. Так что спутать ко всем чертям вчерашние и сегодняшние эмоции и ощущения, а потом ещё и запутаться в них самой, как говорится, прямо вовремя и к месту.

– Какая печалька. Так это всего лишь одна из избитых форм “случайного” подката? – он и представить себе не мог насколько искренне я сейчас говорила. Моя печалька за эти ничтожные секунды разрослась до вселенских масштабов. Даже захотелось его за это чем-то наказать. Сделать ему больно, причём по-настоящему. Дать ему прочувствовать хотя бы десятую часть того груза и рубящего изнутри остервенелого клинка безысходности, что лупцевал меня всю эту неделю периодическими ударами, а за последние дни и этот час достиг критической точки своих нереальных пределов. Не представляю, каким чудом я оставалась до сих пор жива, но именно оно и делало меня слегка “буйной” и несдержанной на некоторые действия.

– Понимаю, место для приглашения на следующий танец не совсем подходящее, но мне пришлось импровизировать в срочном порядке буквально на ходу. – знал бы он, как сильно опоздал со своей импровизацией. Правда, удушающая горечь вполне обоснованной злости подкатывала к горлу как раз из-за того факта, что его выбор мог оказаться таким же случайным, как и тысяча предыдущих. Скольких он вот так снимал по клубам без особого напряга, очаровывая наивных дурочек точно такой же дежурной ухмылкой опытного ловеласа, от которой даже у меня начинали дрожать коленки и невольно хотелось расплыться в ответ более идиоткой лыбой? А учитывая его возраст и прилагающуюся материальную базу из внушительного количества ноликов на банковском счету (костюмчик и часы на нём чуть ли не кричали об этом в лицо каждой, кто окидывал его оценивающим взглядом с головы до ног), список его любовных побед явно перемахивал за все мыслимые границы.

– Что ж за попытку, так уж и быть восемь баллов из десяти подарю. А вот за выбранное место и время… – прости, дорогой, но сегодня тебе придётся поискать кого-то другого. И завтра тоже. И после-после завтра…

Я качнула с сожалеющим отрицанием головой и почти с искренней печалью поджала губки.

– Увы, даже на тройку не дотягиваешь.

– И что? Это означает “увы и ах”? Или?.. “Я не вижу, как сильно ты стараешься!”? – в карман за словом он точно не лез, даже будучи слегка под шафе. Так что, опять же, не понимая, что творит, вгонял мне под ногти невидимые иглы грёбаной боли. И безысходности.

Как же я ненавижу эту треклятую слабость, напирающую со всех сторон глухими стенами безвыходного тупика! Нельзя так убивать буквально. Резать живого человека вроде как давно скончавшейся надеждой…