Я отправила кубик сахара в чашку, хотя уже давно привыкла пить несладкий чай. Сейчас мне просто требовалось делать хоть что-то, чтобы отвлекаться от надоедливых мыслей, и я усиленно размешивала сахар. Я была склонна верить Кириллу. Я же здраво оценивала ситуацию: этот красивый мужик просто обязан сводить с ума женскую половину больницы. Ради такого можно и дел наворотить, пожалуй.

— Почему ты не перезвонила и не спросила у меня, в чем дело? — немного раздраженно спросил Воскресенский.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — У меня телефон вырубился, а пока я зарядила его, желание что-то выяснять пропало. Испугалась… Мне было очень плохо.

Он понимающе посмотрел на меня, и от его взгляда внутри потеплело.

— Я правда боялась, — тихо сказала я.

— Чего именно?

— Что это окажется правдой.

Парень тяжело вздохнул, но я видела, как он старался не раздражаться и не злиться.

— Я бы не поступил так с тобой, Лин. В жизни бывает много всякой фигни, но врать важному для тебя человеку — это совсем никуда не годится. Я целый месяц ждал нашей встречи, хотел убедиться, что я сам в себе не ошибся. И когда увидел тебя второй раз, у меня уже не было сомнений. Обманывать тебя? Я не могу.

На душе полегчало от его слов. Но полного облегчения наш разговор мне все равно не принёс. Воскресенский потянулся ко мне и взял меня за руку, организовав мне легкое соприкосновение с его личным электричеством.

Скелеты в шкафу Кирилла мы протерли от пыли. Но ведь у меня были и свои собственные… Не менее странные, чем у него, если не более.

И я решила рассказать ему все, что копилось на душе в последние дни, чтобы он узнал это от меня, а не по какой-то глупой случайности от другого человека.

— Кирилл, раз уж ты просил говорить тебе правду, я должна кое-что рассказать.

— С этой фразы можно начинать фильмы ужасов, — он недовольно покачал головой. — И не те, которые я люблю. Я уже напрягся.

— И все же. Помнишь, ты шутил про парня, под машину которого я попала?

— Допустим, — сказал Кирилл, складывая руки на груди, словно закрываясь от моего рассказа.

— Он ухаживал за мной. Добивался меня весь месяц. А вчера я сказала ему, что между нами ничего быть не может.

— Только вчера?

Да, вчера. Вот почему они с Андреем оба делали из меня дуру своими репликами?

— Кирилл, я не была его девушкой, хотя он все-таки предложил мне встречаться. За пять минут до того, как я его окончательно отшила… Я хотела быть честной с вами обоими. А получается, что все равно ощущаю какой-то кошмар от происходящего. Как будто я виновата, что вы оба в меня влюбились. Черт, а может, правда виновата?

— Лин, посмотри на меня, — спокойно сказал Воскресенский, увидев, что я отвожу глаза. Я послушалась его. Мне вообще казалось, что он намного умнее меня и лучше понимает происходящее. — Не вини себя ни в чем. Целый месяц я был для тебя просто наглым доктором из травмпункта, и ты имела полное право как угодно строить личную жизнь. То, что сейчас ты призналась во всем этому парню, говорит только в твою пользу. Но у меня к тебе вопрос. Ты послала его из-за меня?

— Да, потому что мне другие больше не нужны.

Офигеть. Я вот так легко сказала ему это! Пусть и немного другими словами, нет так, как делают герои сопливых фильмов, но призналась в своих чувствах. И Воскресенский сразу изменился в лице, как будто оттаял. Ведь теперь он знал, что мы чувствуем одно и то же. То, что уже точно изменит нашу жизнь раз и навсегда.

— Скажи, ты действительно поверил в любовь с первого взгляда, когда меня увидел? — спросила я у него, чтобы перевести тему и не обсуждать больше мое прошлое.

— Ты подумала, я такой черствый сухарь, что вообще в любовь не верю?

— Примерно так.

— Мощное же впечатление я на тебя произвёл. Но ты представь, я взрослый мужик, мне тридцать лет, а я влюбился как пацан. Я даже испугался. А через месяц ты появилась снова, и я влюбился ещё больше.

— Так забавно все это звучит, слушала бы вечно.

— Вот же хитрая лиса! — забавно возмущался Кирилл. — Так аккуратно признание из меня вытягиваешь.

— Тебе ведь ненужны мои красивые слова в ответ? — я потянулась через стол к губам Воскресенского, чтобы вместо всяких разговоров подарить ему поцелуй.

— Такой вариант тоже подходит, — ответил доктор, с трудом отрываясь от меня.

Мы все так же без отрыва смотрели в глаза друг друга.

— Ты очень красивая, — сказал Воскресенский.

— Самая обычная, — спокойно ответила я.

— Нет. Ты красивая именно тем, что настоящая. Не претворяешься кем-то, не играешь чью-то роль, а открываешься мне такой, какая есть.

Как только он это сказал, вспомнила свой разговор с Юлей. Юлька ведь именно об этом и говорила: рядом со своим человеком никогда не захочется скрывать себя настоящую под маской.

Значит, я нашла своего человека. И никаких сомнений в этом больше не было.

Это был он — вредный и вместе с тем милый, абсолютно невероятный доктор, от любви которого я не собиралась лечиться ни за что на свете.

— Пойдём в кино? — предложила я Воскресенскому.

— На последний ряд, с попкорном, как твои школьники?

— Само собой!

— А пойдём, — с улыбкой сказал Кирилл, и мы действительно отправились в кинотеатр. Я все ещё не могла поверить, что его даже уговаривать не пришлось.

Правда, мы сидели не на последнем ряду, а ещё круче — в зале «для влюблённых», где были диванчики для двоих. А вот попкорна я наелась на полгода вперёд. Фильм был так себе — какая-то незамысловатая комедия. Но как по мне, пусть бы даже ужастик шёл, без разницы. Я, конечно, следила за сюжетом, но важнее для меня было то, что ОН рядом.

Мой. Только мой, ничей больше. Не собираюсь его никому отдавать и ни с кем делить. Он не самый простой, но самый лучший для меня. Потому что я оживаю с ним, становлюсь той, которой хочу быть на самом деле.

Сегодня я немного обнаглела. Потому что я снова потянулась за поцелуем сама. Мечтая не стукнуться носами в темноте, а то я ведь могу, я же косячная. Надеюсь, под присмотром Воскресенского я не натворю опасных дел. А если натворю — будет лечить.

Куда ему теперь деваться?

Он отвёз меня домой, но не спешил уезжать в этот раз, предоставляя мне свободу выбора. Я раздумывала ровно секунду.

— Пойдём со мной, — уверенно сказала я.

— Ты точно этого хочешь?

Ну же, Воскресенский! Не беси меня, пожалуйста!

— Точно, — я кивнула для достоверности, и мы оба вышли из машины.

Мы не были похожи на безумных влюблённых, к которым страсть может подкрасться в лифте или на пороге квартиры. Кирилл осторожничал, словно боялся спугнуть меня своей резкостью, а я тоже пока никак к нему не тянулась. Я поставила чайник, дождалась, пока он закипит, занялась заваркой. Господин травматолог в это время внимательно разглядывал мою кухню и не менее внимательно — меня.

— Милая кухонька, — заметил он.

— Я же говорила, что люблю готовить, вот и обустраивала все под себя. Иногда мне кажется, что здесь я провожу больше времени на кухне, чем в комнате.

— Это нормально, Лин, — улыбнулся он.

— В этом мире все нормальное — относительно.

— Уверена, что сейчас самое время для философии?

Я отрицательно покачала головой и успела сделать ровно один глоток чая, прежде чем Воскресенский встал рядом со мной и принялся прожигать меня своим взглядом.

— Я люблю тебя, — произнес он, аккуратно забирая чашку из моих рук. Сто процентов, он боялся, что я уроню чашку и ошпарю нас обоих кипятком.

— Что ты сказал? — недоверчиво переспросила я.

— Хитрюга, ты же все слышала. Но я повторю столько раз, сколько надо. Я. Тебя. Люблю.

— Любишь? Да ты меня даже не знаешь как следует! А вдруг я настоящий монстр под прикрытием? — удивленно поинтересовалась я.

Я ведь и есть кошмар! И даже без прикрытия!