— Эй, что ты делаешь?
— Снимаю рубашку. Из-за тебя не успел переодеться.
Санзу ничего не отвечает, только молча наблюдает за тем, как Ран расстегивает пуговицы одну за другой. И, когда они заканчиваются, то Хайтани хочет, наконец, снять её, но вдруг его останавливает чужая ладонь.
Ран с непониманием смотрит на него: чего на самом деле он хочет? Кажется, внутри Санзу идет борьба, пока крепко держит его за край рубашки. Что-то решив для себя, он убирает с себя плед и перелезает через приборную панель прямо к нему на колени. От такого поворота событий Ран теряется. Затем, со всей безумной страстью впивается в него отчаянным поцелуем, вкладывая в него столько всего. Еще никогда его так не влекло к кому-то. Но что-то внутри его неприятно подсказывают, что подобное удовольствие долго не продлится. Поэтому цепляется за розовые пряди, не желая отпускать.
Правда парень, сидящий на нем, для себя все окончательно решил. Оторвавшись от самого чувственного поцелуя в его жизни, Санзу глядит на него ясным взглядом, тяжело дыша, и с грустью усмехается:
— Закончим на этом.
После чего выходит из машины, скрываясь в дождливой ночи. Парень с ярко-розовыми волосами, который так мало побывал в его жизни, оставляет невообразимый за собой беспорядок, пройдясь безумным смерчем.
Комментарий к Часть 4
прошу прощения за большую задержку! очень надеюсь, что вам понравилось… здесь остаются вопросы, которые обязательно раскрою в последней главе. спасибо большое за прочтение.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к Часть 5
спасибо всем за ожидание! я разделила одну часть на две, чтобы было удобнее читать.
Десять лет назад.
Стоял обычный прохладный дождливый денёк. Мальчик из-за пелены перед глазами не мог разглядеть людей, что смотрели на него сверху, зато чутко чувствовал исходящее от них омерзение и угрозу. Дурацкие таблетки… из-за них он не мог нормально соображать.
— Эй, уродец, откуда такие шрамы?
— Ты же вроде в психушке лежал. Скажи, тебе мозг жарили, а?
Все рассмеялись. Их голоса звучали странно — сливались воедино и он не мог понять, говорит ли это кто-то один. Они вызывали раздражающую головную боль. Хотелось поскорее убраться отсюда.
Кажется, после уроков его одна группа задир выволокла на школьный стадион. Бросив за шкирку в лужу, кто-то вырубил его ударом по голове. И вот только сейчас он очнулся. Картинка стояла нечеткая, но он мог предположить по неприятным ощущениям, что спиной прижат к холодному металлическому забору. Значит, находится под трибуной стадиона, что укрывала детей от дождя.
— Псих, отвечай, когда к тебе обращаются! — поздно до него дошел смысл чьего-то гневного крика, поэтому ему не удалось сгруппироваться от очередного пинка в живот. Харучиё охватила сковывающая боль: на глазах проступили слёзы, а во рту он почувствовал металлический вкус.
Надежды на спасение не было, поэтому мальчик мысленно приготовился к тому, что его изобьют до смерти. Так было бы лучше. Все равно жизнью он успел разочароваться достаточно.
Месяц назад его похитили коллекторы брата и вырезали в уголках губ ромбовидные шрамы. После чего бросили истекать кровью в какой-то заброшке. Когда он добрался до дома, страдая от страшной боли, то старший брат не поверил в его историю. Вернее сказать, Такеоми не хотел признавать своей вины и ему проще было обвинить во лжи младшего брата, чем осознать, что именно из-за него пострадал Харучиё.
Наверное, просто Такеоми по-прежнему не оправился после смерти Шиничиро Сано. Потонул в море долгов, отчаяния и вины. Но Харучиё не сочувствовал ему и не жалел. Нет-нет, после похорон он обвинил Такеоми в том, что тот не сумел уберечь старшего брата Майки.
Поэтому, когда он повел его в больницу, чтобы зашить шрамы, то на вопрос врачей о том, откуда они появились, старший без колебаний сказал, что мальчик сам себе их нанёс. Малышка Сенджу с ужасом в глазах посмотрела на него и Харучиё слезно уверял, что это неправда. От накатившего чувства несправедливости, он не заметил, как из идеально зашитых уголков губ пошла кровь, а сам он со всей силы начал сжимать руки сестренки, тем самым причинив ей боль. На тонких ручонках капала алая кровь и появились синяки, а в глазах девочки отразился неподдельный страх.
И маленького Харучиё отправили в психиатрическую клинику. Весь месяц его пичкали различными таблетками, превратив в состояние овоща, но лишь одна мысль прочно засела в его голове. Предательства он никогда не простит.
— А что вы тут делаете? — вырвал из воспоминаний очень знакомый голос. Мальчик попытался сфокусировать взгляд на невысокой фигуре.
Послышались беспокойные перешептывания.
— Н-ничего, — голос одного из обидчика до неузнаваемости изменился. От самодовольства не осталось и следа. — Занимаемся вопросом безопасности, Майки!
Майки? Не верилось. Кажется, слуховая галлюцинация — одна из побочек прописанных психотерапевом многочисленных таблеток. Майки совершенно точно не мог быть здесь.
— Безопасности? — но голос, этот голос до боли похож на его.
— Да, разве мы можем позволить какому-то психу разгуливать по школе? Кто знает, что он выкинет.
— Безопасности, значит, — снова повторил человек с похожим голосом на Майки.
Прозвучали опасные нотки. Обстановка вокруг накалилась до пределов. Нависла гнетущая тишина. Можно было услышать только то, как угрожающе барабанит дождь по скамейкам на трибунах.
За считанные секунды все четверо школьников оказались приложены лицами к земле. Даже с заторможенной реакцией мальчик не успел заметить, что произошло. Сомнений не оставалось — это был Майки. Только он способен на подобное.
— Вставай, — обратился к нему Майки с проникающе-нежным голосом. — Дождь идет, нужно согреться.
Пелена перед глазами немного спала. Взгляд сфокусировался на проявляющемся образе спасителя, который навсегда врежется в его память: уверенно протянутая рука, спокойное дружелюбное выражение лица; пшеничные волосы, освещающие мрачную дождливую погоду и приносящие собой домашний уют.
В тот момент маленький Харучиё сделал важный выбор. Следовать за Сано Манджиро до конца — что бы ни происходило, он никогда не оставит его.
***Настоящее время.
Школьный стадион с тех пор мало изменился: всё также не прекращал лить дождь, те же самые одинаковые деревянные скамейки, тот же холодный металлический забор. Сидя спиной возле него, Санзу, накрывшись с головой мокрым пледом, с легкой грустью предавался воспоминаниям. Врата ада, носивших название «ненавистное прошлое», открылись, высвободив на свободу внутренних демонов.
Это не было первой встречей с Майки, но именно она изменила их взаимоотношения. До этого они изредка общались, и то благодаря дружбе старших братьев. Так что между ними не завязалось чего-то крепкого. Каждый раз, когда Такеоми брал его с собой к семье Сано, Харучиё лишь молча наблюдал за Майки, а тот явно наслаждался тем, что у него появился человек, который поддерживает любое его действие и слепо соглашается на все сомнительные авантюры. Однако, когда к Майки приходил Баджи или кто-нибудь ещё, то Харучиё сразу же уходил домой.
После смерти Шиничиро они и вовсе перестали общаться. Грубо говоря, Майки общался с ним только из-за того, что их братья хорошо дружили. Харучиё это прекрасно понимал и не навязывал свою компанию. Хотя сам очень хотел быть рядом, поэтому завидовал Доракену, Баджи, Мицуе, Пачину. Даже Казуторе, которого Майки ненавидел всем сердцем. У них была настолько крепкая дружба, которой Санзу искренне восхищался. Но он понимал, что места в жизни Майки у него нет. Не достоин, наверное.
И он ошибся. Когда Майки спас его от обидчиков, а после принял в Токийскую Свастику после побега из дома, то понял, что небольшое местечко все же нашлось. Бывало пару раз он даже брал его с собой покататься на байке.
Со временем Санзу начал испытывать к нему детскую чистую влюбленность, которую тщательно скрывал ото всех, особенно от Майки. Не хватало смущать и без того загруженного лидера такими глупостями, поэтому он пытался сосредоточить все свои мысли на том, чтобы принести как можно больше пользы для банды. Стал бесконечно ввязываться в драки, стоило кому-то оскорбить честь Майки или Тосвы, пока его не определили в пятый отряд. С другими командирами поладить не смог; с Баджи особенно. Просто он никак не шел на контакт с ними из-за того, что они были близкими друзьями Майки. Ревновал, немного.
