Туалет оказывается в конце коридора. Здесь, как и везде, гадко и убого. Склоняется над вонючим унитазом и позволяет организму выпотрошить все, что у него было. Точнее, ничего. На языке чувствуется привкус кофе и желчи. Его рвёт ещё больше, когда вспоминает запах крови и мочи Винни. Как же хреново.

Живот в принципе и не был набит ничем полезным, так теперь в нем вообще образовалась пожирающая пустота. Наверное, в старости организм ему спасибо не скажет. Хах. Доживёт ли.

Санзу склоняется над раковиной и с противным скрипом крутит в разные стороны ржавый кранчик. К счастью, от туда пошла тонкая струйка ледяной воды. Он ополаскивает лицо, пытаясь прийти в себя, после чего решает взглянуть на себя в разбитое зеркало.

Ужасно. В кого он только превратился? Красные уставшие глаза, болезненно бледная кожа и… засохшие капли чужой крови. Заметив их, он сразу же принимается с яростью натирать лицо. Надеется смыть с себя воспоминания об искаженном в ужасе лице Винни от часовых пыток.

Он вздрагивает, когда чувствует на плечах чужие руки, но слегка успокаивается, замечая в отражении зеркала Рана. Однако тут же нервно дергает плечами, пытаясь освободиться от хватки.

— Тише. Я сделаю массаж.

Санзу хочет возразить и послать куда подальше, но вдруг его напряжённые плечи так приятно начинают массировать, разминая затекшие мышцы. Когда у тебя бессонница и мигрень, а тело гудело и ныло от постоянного движения, отказаться от такого предложения очень сложно. Да и он просто устал. Устал сопротивляться.

Конечно, будь другой человек на его месте, то он бы уже кормил рыб. Но, если это Ран Хайтани…

Между ними творилась в последнее время непонятная хрень. Санзу то и дело ловил его внимательные взгляды, отводить которые тот и не думал. Хотя любой бы на его месте в страхе спрятал глаза. Напротив, Хайтани старший в открытую изучал его своими цепкими сиреневыми глазами, словно он подопытный кролик или какая-то диковинная игрушка.

После странных игр в переглядки, пошли ненавязчивые прикосновения. Может, коснуться раз, другой за плечо, когда проходит мимо, или едва ощутимо за талию. Совершенно случайно. Они коллеги и такое нормально. Вот только Санзу совершенно нетактильный. Конечно, только не по отношению к Майки.

И он не замечает, как и сам начал поглядывать на него.

Неосознанно, но начинает замечать отсутствие Рана на каких-либо заданиях.

Неосознанно, но начинает реагировать на его имя, если проскальзывает в каком-либо разговоре.

Однажды Санзу пришёл в штаб и увидел лежащего на диване Рана с обнаженным торсом. Рядом Риндо возился с ранением на его плече. Молча пройдя мимо них к кофеварке, что стояла на кухонной тумбе недалеко от них, он изо всех сил пытался унять в себе тупое желание бросить взгляд в сторону дивана. И пока он готовил крепкий кофе, все же не удержался и скользнул взглядом по телу Рана. По напряженному прессу катились капельки пота, а сам он часто дышал. Особенное внимание привлекла парная с Риндо татуировка в форме бабочки: в интимном полумраке она выглядела сексуально. Понял, что конкретно залип, когда пролил на себя горячий кофе. На наглом лице Рана играла ухмылка.

Санзу тогда в мельчайших подробностях представил, как избивает Рана, а потом… потом, как Ран прижимается к нему своим мощным горячим телом, как смотрит свысока своим фирменным надменным взглядом, пока фантазия улетает далеко-далеко.

Тогда он и понял, что влип.

Прямо как и сейчас.

Хайтани по-прежнему мягко массирует плечи, надавливая на чувствительные точки, и постепенно переходит к шее. От удовольствия Санзу прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Казалось, что мигрень начала отступать, а тело обрело необычайную лёгкость.

Не хотелось признавать, но ему стало хорошо. Как будто бы не он пытал человека на протяжении трех часов. И даже убогий запах этого места не мешал им.

Он не замечает, что от массажа Рана осталось лишь название. Между ними практически не было расстояния. В брюках становится тесновато, а рубашка невыносимо душит. В холодном помещении будто бы повысилась температура. Жарко.

По-прежнему прикрыв глаза, Санзу невольно выгибается спиной, плотно прижимаясь к чужому телу, и трется пару раз, наслаждаясь приятной твердостью. Когда рука Рана проскальзывает под рубашку, то осознание накрывает его с головой.

Он открывает глаза и грубо хватает Рана за горло, припечатывая его к стене и больно ударяя затылком. На его лице ни тени смущения, лишь привычная ленивая улыбка.

— Ты что, блять, делаешь? — он весь дрожит от злости, от возбуждения, от бурлящего желания.

— Массаж. Не нравится? — Ран многозначительно смотрит на выделяющийся бугорок.

Санзу сверлит его прожигающим взглядом и тяжело дышит. Но больше всего в данной ситуации он злился на самого себя. Он, блять, только что терся об стояк Рана… какого черта. И самое худшее — ему это понравилось. О чем красноречиво говорил собственный полувставший член.

Накаленную до пределов обстановку спасает телефонный звонок. Санзу отпускает горло Рана и выплевывает:

— Только попробуй ко мне ещё прикоснуться.

Когда он принимает звонок, то выражение его лица кардинально меняется. Гнев отступает, сменяясь милостью. Нетрудно догадаться, с кем он говорил.

После короткого разговора, парень смотрит на себя в зеркало и слегка поправляет вид. Сомнений в собеседнике не оставалось.

Приведя себя в порядок, Санзу оставляет Рана, даже не взглянув напоследок.

Ран закуривает сигарету, опадая на пол, и улыбается. Игра накаляется.

***

Ни ливень, снежная буря, ни наводнение, ни конец света — ничто не помешает Санзу добраться туда, куда его звал Майки. Да, собьёт кого-нибудь: Коко отмажет, подкупит судей или что он там обычно делает. Главное не разбиться самому и добраться до Майки.

Его до сих пор трясет: то ли от недавно принятого мета, то ли от… ебучего Рана. Вечно он пытался залезть к нему под кожу. Но в этот раз перешёл все рамки дозволенного.

Мудак. Санзу до побелевших костяшек сжимает руль: и какого хрена он думает сейчас о нём по дороге к Майки? Тряхнув головой, словно надеясь избавиться от надоедливого паразита, он сосредотачивается на дороге, насколько это возможно в его состоянии.

Паразитов в его голове и без того предостаточно.

Путь до аэропорта для нормального человека составил бы полчаса, но для него всего лишь половина от этого времени. Не взирая на сигналы других водителей и их маты, он мчится на полной скорости к Майки, стараясь по возможности не убиться. Сердце не выдерживает мысли, что, если он помрёт по дороге к нему, то Майки его будет ждать. И будет стоять в аэропорту одиноко, пока не приедет кто-то другой.

Так что мысли о Хайтани не принесут ничего хорошего, кроме жужжащей головной боли. Можно отложить сегодняшний… инцидент в отдельную коробочку, отставить на самую высокую полочку сознания и подумать потом. Нет, лучше вообще закинуть её куда подальше и благополучно забыть. Он и так сейчас на пределе от того, чтобы отключиться. К счастью, хотя бы тошнота отступает: полностью открыв окна автомобиля, впуская дождь, он пытался выветрить из себя, приевшийся за утро запах мотеля. Хоть он и переоделся в запасную одежду и обрызгал себя дорогим парфюмом, ему до сих пор казалось, что от него несёт той дырой.

Как и обещал он Майки, добрался до аэропорта ровно за пятнадцать минут. Даже не набросив пальто, он бешено несётся к нему навстречу.

Сколько они не виделись? Около месяца? Нет, Санзу точно знает количество дней, что они не виделись. Целых тридцать два дня. Или семьсот шестьдесят восемь часов. Чертовски много.

Где же он? Как он выглядит? Сильно ли изменился?

Хотелось увидеть, услышать, убедиться — это его Майки. Хотелось пощупать и почувствовать. Хотелось вдохнуть его родной запах.

С явным нетерпением он преодолевает пункт контроля и ненавистный металлоискатель, со всей силы пытаясь обуздать бешеное желание поскорее увидеть Майки. Сотрудник аэропорта подозрительно косится на выложенный флакон с таблетками, но не смеет ничего сказать, когда Санзу как бы невзначай задирает рукав рубашки до локтя, открывая вид на татуировку. Их знали и боялись.