– Чем могу служить, миз Грин?

– Я к вам по поводу Мортлах-хауса.

– Вот оно что.

Возможно, этим объяснялся покрой платья. Не хочет ли она использовать дом для какой-нибудь фотосессии? Если так, то ей следует поторопиться.

– Мне сказали, что со всеми запросами нужно обращаться к вам.

Мейфилд кивнул:

– Да, я представляю интересы нынешнего владельца дома.

– Отлично. Мы хотим его арендовать.

– Мы?

– Мой опекун и я.

– С какой целью?

Может быть, хотят устроить бал-маскарад, подумал Мейфилд. Что-нибудь эксцентричное.

– С целью поселиться там, естественно. Он идеально расположен.

Услышав это, адвокат не смог сдержать усмешку:

– Извините, миз Грин, но, к сожалению, это невозможно.

– Почему? С этим домом какие-то проблемы?

– Нет. Его тщательно обслуживали.

– В нем кто-то живет? Или в нем нет мебели, или он требует уборки?

– На все вопросы ответ отрицательный. Мортлах-хаус нельзя сдать в аренду, потому что через несколько дней назначен его снос.

Эта информация не удивила молодую женщину. Она с удивительным хладнокровием разгладила на себе платье.

– Понимаю. И все же к какому-то соглашению мы могли бы прийти.

Мейфилд отрицательно покачал головой:

– Миз Грин, жаль, что вы не обратились ко мне пять лет назад.

– Пять лет назад я была не в состоянии арендовать этот дом.

– Нет. Я хотел сказать, что пять лет назад такое предложение показалось бы даром Божьим. А теперь, к сожалению, просто слишком поздно.

Миз Грин вскинула брови в немом вопросе. И хотя Мейфилд был адвокатом, он почувствовал искушение отказаться от своей естественной сдержанности и упомянуть одну-две подробности. Это, по меньшей мере, задержало бы привлекательную женщину в его кабинете еще на несколько минут и отсрочило бы его возвращение к безотзывному трасту.

– Мой клиент приобрел Мортлах-хаус чуть меньше десяти лет назад, когда дом был в гораздо худшем состоянии. Он живет на севере – на территории большого Нью-Йорка – и полагал, что это будет неплохим вложением в недвижимость, сдача в аренду на зиму и тому подобное. Он заменил крышу, некоторые подгнившие бревна, обставил дом по-новому, сделал ремонт, перекрасил. Но арендаторы подворачивались редко, и завлечь их было нелегко. – Он подался вперед. – Вы знаете, что такое маленькие городки с их слухами.

– Я полагаю, вы имеете в виду убийство.

Мейфилд тут же откинулся на спинку кресла:

– Да. Оно произошло в две тысячи девятом году. Я не знаю всех подробностей, известно только, что хозяина убили – убили топором, судя по найденным вещественным доказательствам, – а убийцу так и не нашли. Естественно, исчезновение тела породило слухи гораздо более активные, чем при других обстоятельствах. – Мейфилд вытянул губы. – Эти сведения должны были присутствовать в информации о собственности. Но вместо этого владельцы выждали некоторое время, чтобы слухи улеглись, а потом продали дом кому-то нездешнему, незнакомому с историй.

– Покупатель мог бы подать в суд.

– К сожалению, я не могу вдаваться в подробности такого рода, тем более что не представлял его интересы до завершения сделки. Мой клиент полагал, что кардинальная перестройка сотрет прошлое. К сожалению, так не случилось, и опять все из-за этих островитян и их слухов.

– Ваш секретарь сказала мне, что, сколько ни перекрашивали стены, на них все равно проявлялась кровь. И те немногие, кто оставался здесь на ночь, сообщали о стуках, а один или два раза о звоне цепей, слабый звук которых слышался в ночные часы.

Ему придется поговорить об этом с Эвелин.

– Нелепо, не правда ли? Как бы то ни было, мой клиент терпеливо сохранял дом в идеальном состоянии, но, поскольку эта чепуха никуда не девалась, все возможные арендаторы так или иначе прознавали об этих историях, и дом вместо выгодного вложения стал пылесосом, выкачивающим деньги. Застройщики давно интересовались этим местом, хотели построить кондоминиум, и мой клиент решил, что пришло время снести этот дом. – «И получить неплохую прибыль», – подумал Мейфилд. – Попросту говоря, это не дом, а обуза.

– Но я вам уже сказала: мы хотим его арендовать.

Мейфилд печально покачал головой:

– К сожалению, сделка уже заключена.

В кабинете на несколько секунд воцарилось молчание, затем миз Грин сказала:

– Жаль уничтожать такой прекрасный дом. Меня удивляет, что местное историческое общество никак не вмешивается.

– Нет, они сделали все, что было в их силах. Устраивали демонстрации со свечами, собирали средства раз за разом. Но мой клиент принял решение, и закон о зонировании оказался на его стороне, а они не смогли собрать столько, сколько он хотел получить. Может быть, если бы то убийство было раскрыто, дела пошли бы иначе, но оно все еще среди нераскрытых дел, и поэтому… – Мейфилд развел руками, демонстрируя тщету всяких дальнейших усилий.

Пока он говорил, его посетительница записывала что-то.

– На мой вкус, нераскрытое убийство – это всего лишь вишенка на торте. Если вы сможете проветрить и убрать дом, мы переедем туда завтра.

– Но, миз Грин, я вам объяснил, что…

Женщина с треском оторвала полоску бумаги и подала ее через стол. Мейфилд увидел чек одного частного нью-йоркского банка, выписанный на его фирму в размере десяти тысяч долларов. Почерк был старомодный и уверенный. В строке для примечаний было написано: «Неделя № 1».

«Неделя номер один?»

– Могу я рассчитывать, что эта сумма остановит бульдозеры и шары для сноса зданий… по крайней мере, временно?

Мейфилд посмотрел на чек, перевел взгляд на женщину, потом снова на чек.

– Я…

Миз Грин, похоже, приняла это за согласие, потому что поднялась со стула:

– Огромное спасибо, что уделили мне внимание. За ключом мы заедем завтра днем. В четыре часа, если не возражаете?

Не дождавшись ответа, она улыбнулась, чуть-чуть наклонила голову, потом повернулась и покинула кабинет.

Агент Пендергаст вошел в комнату – отчасти кабинет, отчасти лабораторию, – выделенную ему доктором Кроссли в низком, песочного цвета здании, в котором размещался судмедэксперт округа Ли. Там уже находился другой человек, невысокий и худой, по виду лет пятидесяти. Его темные волосы, разделенные пробором посредине, были прилизаны и блестели, как у студента из Итона. Когда вошел агент, человек быстро поднялся. Рядом с ним находился столик на колесах, на котором лежали четыре непрозрачных пакета для вещдоков.

– Мм, мистер… Куорлз, если не ошибаюсь? – сказал Пендергаст. – Огромное спасибо, что согласились работать с нами по этому делу.

– Рад помочь, агент Пендергаст, – сказал человек, пожимая протянутую руку. – Питер Куорлз, эксперт-криминалист, ГОП.

– Да-да. ГОП?

– Группа обуви и покрышек.

– Да, конечно.

– Как только ваша посылка была доставлена в Хантсвилл вчера утром, я отбросил все дела и начал заниматься вашими образцами. Бюро придало этому делу высший приоритет.

– Отлично. С нетерпением жду, что вы расскажете. – Пендергаст сел и предложил Куорлзу сесть напротив за небольшой стол для совещаний. – Расскажите мне про группу обуви и покрышек. Прежде я в Бюро не сталкивался с этой специализацией.

– Самые ответственные экспертизы по покрышкам проводят в Куантико, а все остальное – в Хантсвилле. «Обувь и покрышки» не совсем корректно, конечно, поскольку существует масса предметов, которые требуют специальных знаний, и каждый из нас в группе был вынужден расширять свою специализацию. Помимо обуви моя сфера включает шляпы, галстуки и мужское нижнее белье.

– Понятно.

– Но только трусы. Шорты отправляют в Куантико.

– Я даже не догадывался.

Мистер Куорлз довольно кивнул:

– И если позволите, я похвалю вашу пару.

– Прошу прощения?

– Вашу пару обуви. Джон Лобб, если не ошибаюсь. Прекрасный пример ручной работы.

– Вы очень добры. – Пендергаст закинул ногу на ногу и демонстративно посмотрел на пакеты с вещдоками.