Дыхания сплетаются в одну нить. Глаза в глаза. Тело к телу. Я ощущаю под слоем ткани, как циркулирует кровь, перекатываются мышцы, и бьется сердце. Или это мое сходит с ума?

– Какая ты не поворотливая, ― усмехается он, к сожалению, отступает на шаг и помогает мне выровняться. В его объятьях чересчур жарко. Хотя я снова хочу в них оказаться. ― Так хочется быть ближе ко мне?

На смену неприемлемым мыслям, приходит осознание того, как бы выглядела в глазах парня, упади я перед ним. В лицо ударяет краска стыда. Господи. Надо было первоначально послать Костину в зад.

– Ты попадаешься под ноги, вот почему, ― добавляю дерзко, не решаясь более взглянуть на него.

Не пойму себя, то ли мне приятно с ним, то ли готова его послать ко всем чертям и отказаться от участия. Мой пьяный мозг совсем перестал работать. Не надо было столько пить.

– А ты умеешь не держать язык за зубами, ― заинтриговано выдает и складывает руки на груди. ― Красивая, но уставшая, наглая, но добрая, закомплексованная, но сексуальная… Что же ты тут делаешь?

Смотрю на этого типа с подозрительностью.

– Тебе какая разница? Не уж то маньяк?

– Разве похож?

Разводит руками, давая свободу глазам гулять по участкам тела. У него атлетически сложенная фигура, каждый бы смог позавидовать.

– Внешность порой бывает обманчива. Я тебя не знаю, не судить же мне по твоей дурацкой кепке.

– Так не терпится увидеть мое лицо? ― оскаливается мерзавец.

– Больно надо, ― фыркаю. ― К тому же… ― Мое выражение лица ужесточается, вспомнив, по какой причине мы заговорили. ― Нам надо выбрать, что будем танцевать.

– Я уже выбрал.

– Отлично. Поделиться не желаешь? ― выгибаю бровь, расставив руки по бокам. ― Или будешь продолжать издеваться?

– Вообще, я веду беседу. Так что никто ни над кем не издевается.

На небольшом расстоянии улавливаю значительную разницу в росте: этот гигант максимум достигает метра девяносто, когда я семьдесят. Это полторы головы. И со стороны покажется, как старший брат отчитывает младшую сестру. Мило.

– Я заметила.

Нахожу с другой части толпы Лерку, бушующая, по-видимому, с несогласным с ее идеями парнем, и про себя зловеще смеюсь. Вот она месть.

– Ну… ― тяну, исподлобья, осмелившись, глянуть на него, ― поделись идеей. Не томи.

– Что тогда взамен?

– Это сделка? ― с выражением спрашиваю. ― А ты не так прост, как кажется.

– Как ты меня видишь?

Неверующее приподнимаю брови.

– Серьезно. Мне интересно, ― более тепло добавляет. Половина лица до сих пор скрыта из виду. Но я уже видела его вблизи и знаю, какие чертяги пляшут на дне его черных зрачков. Тепло в словах и лед в глазах единство его нутра.

– Когда я тебя увидела, ты показался мне закрытым сундуком с сокровищами. Манящий и недоступный. Про таких обычно говорят байкеры или бандиты.

– Почти в точку, котенок. ― Я не улавливаю, дышу ли вообще. Он говорит с расстановками, паузами, акцентом, одурманивающий слух. ― Я и, правда недоступный и еще очень скверный, агрессивный и пустой, как вакуум, только мой статус совсем иной.

Приближается ко мне, сверху глядя немигающим и темным взглядом. Холодок подкрадывается со спины, и вот уже трясусь от не описываемых чувств. Внутри все тянет, как мед.

– Кто же ты? ― тихо вопрошаю, следя за вздымающейся грудью парня.

Долго молчит, потом выговаривает:

– Ты спрашивала, сделка ли это? Не совсем, но я кое-чего хочу.

Настораживаюсь, хотя тело тянет к нему навстречу, а разум играет в шахматах пешку, не имеющая право голоса.

Не успеваю у него спросить, про что он имеет в виду, как нас прерывает голос ведущего.

– Время прошло. Пора показать себя на деле, смельчаки. Вы готовы?..

Мы продолжаем стоять друг напротив друга, разглядывать друг друга, полностью позабыв о внешних источниках раздражения. Он ищет что-то во мне. Такая чуткость всегда подтверждает насущные вопросы. Я обескуражена тактикой поведения и впечатлена его манерами.

Зал наполняет возрастающая по силе басов музыка. Все пары выстраиваются в удобном им положении и готовятся начать выступать, одни мы застряли на одном месте, никак не позволяя прервать зрительный контакт.

– Ты мне доверишься? ― деловито интересуется, убрав любой намек на паясничество. Протягивает руку вперед ради установления контакта доверия.

Долго гляжу на мужскую ладонь, не зная, как поступить и что лучше всего сделать. Я уже не хочу убежать, спрятаться ото всех и из укрытия смотреть на танцы. Во мне просыпается какая-то прежде не изученная решительность вперемешку с дикой страстью. Этот парень ― мечта. Согласитесь, любая другая могла бы оказаться на моем месте, только здесь, непосредственно стою перед ним я.

В настоящем времени. Никогда больше этого не сможет повториться.

Снова поднимаю на него глаза и вкладываю свою хрупкую руку в его. Искра пробегает через касание, через наши взгляды, и хватает полсекунды, чтобы ему подхватить меня, сплести в омуте накала. Втягиваю носом запах терпкого одеколона, и голова начинает кружиться. Перед глазами мелькают белые пятна от захлестнувшего огня, в животе просыпаются бабочки, ласково касаясь нервных окончаний, и меня уносит.

Нарастание композиции придает больше электричества в разгоряченных телах. Вы можете пройти рядом с нами и сразу же почувствуете, как здесь пылает пламенем, возбудимостью, разными эмоциями. Вроде бы бежал от дыма, а попал в огонь, в такой, откуда ни за что не выберешься. Ты ходишь по углям, обжигаешь стопы, кричишь о боли, но все же…в тебе просыпается возбуждение.

Не упуская из виду его взгляд, не сопротивляясь его действиям, даю полную возможность перестроить нас. Бережно берет ладонь, вторую руку кладет на талию, притягивая к себе теснее, от чего дыхание перехватывает, помогает правильно расставить ноги и только ожидание медленно убивает. Кажется, мир течет плавно, как в замедленной съемке, потому, как я и он облачены сиянием софитов и притяжением. Я чувствую, насколько он натянувшийся, так как сама впервые получаю такой эффект.

И вот мелодия сменяется первым куплетом.

Парень наклоняется к уху, обдавая шею горячим дыханием. В голове выстраиваются миллион самых изощренных фантазий… Стало так дурно и душно.

– Расслабься, котик, ― шепчет, поглаживая пальцами поясницу. Выгибаюсь в спине, ибо через ткань его касания так нежны и приятны. Ощущаю, как он расплывается в улыбке. ― Доверься ритму танца, отдай всю себя. И постарайся не наступить мне на ноги, ― под конец с насмешкой добавляет и с довольным видом отстраняется, довольствуясь результатом.

– В баре есть лед, так что не переживай.

Хитро скалится, уводя в неторопливом танце.

Наш дуэт выходит начертано не выделяющимся. Переступая с ноги на ногу, ведя меня по кругу, пристально наблюдая за мной, он дает время на то, чтобы собраться с духом и позволить музыке войти в тебя. Проникнуться. Она умеренна, не слишком заливиста, мелодична, приглушена. И в какой-то степени просто не замечаю, как темп сменяется оживленностью, и мы моментально перестраиваемся.

Грубые руки парня перемещаются на мою талию, я закидываю свои на его плечи, скрепляя в замок, позволяя руководить процессом. Тело начинает выражаться конвульсивной открытостью, открываться, дает силу на плавные, специфичные движения, о которых прежде я не знала. Словно я это не я. Словно отдалась искусному кукловоду, который сейчас не спускает с меня ястребиного внимания.

Толпа позади нас оживляется, аплодируя каждым участникам, ведущий подбадривает, хотя для меня все осталось на далекой полке. Мне важно слышать музыку, важно соприкасаться с его телом, касаться, смотреть и тонуть. О боже, я реально тону в омуте тени.

Помогает сделать поворот вокруг оси, прижимает к себе и закидывает мою ногу себе на талию, а я пальцами пробегаюсь по едва колючей щетине. Потом вновь ведет в сумасшедшем осязании. Ей богу, это что-то за пределами времени и существования. Такое невообразимое, далекое и, черт, азартное.