Он кивнул на сжавшихся детей.

– … почему они мешают мне отдыхать? Разве мы не говорили об этом? Или тебе показалось мало?

– Витя, да ты что, – слабо возмутилась Римма, не понимающая, что происходит, – белены объелся? Мы же делаем всё вместе в выходные и…

Она не закончила. Тяжёлый мужской кулак врезался женщине в лицо, рассекши губы, слёзы брызнули из её глаз, и она закричала. А Виктор не останавливался. Каждый взмах руки уничтожал прежнюю боль, рождая другую, более сильную и пронзительную. И вскоре Римму накрыла темнота.

Хита подскочил на кровати. Он услышал, как щёлкнул турнирный счётчик, и отклонение было явно не в пользу Добра. Ухо Канти не улавливало звуки движения космических шестерёнок, но, увидев, в каком состоянии находится возлюбленный, гений встревожился.

– Милый, что случилось? – стряхнув остатки сна, поинтересовался он.

– Ахита что-то придумал, – угрюмо ответствовал мужчина. – На его чашу весов один за другим сыплются очки, а значит, пришло и наше время.

Тяжело вздохнув, Канти посетовала:

– Ну, что ж, пора прощаться с этой оболочкой, а жаль…

– Зачем? – удивился Хита. – Пока ты на Земле, можешь оставаться в ней.

– Но как тогда я смогу тебе помочь?

– Только любовью и пониманием, – нежно целуя женщину, ответило Добро. – Я не возьму тебя с собой.

Канти недоумевающее захлопала ресницами.

– Почему?

– Это опасно.

Гений расхохотался и, мгновенно усыпив свой сосуд, выскользнул наружу.

– Но я бессмертна, как и ты. Так что мне может угрожать?

Улыбнулся и Хита, с лица которого не сходило выражение озабоченности.

– Совсем забыл, – промолвил он, осторожно гладя золотые волосы любимой, обрамляющие маленькое личико. – Тогда идём. Возможно, ты заметишь вещи, на которые я не обращу внимания.

На сборы не потребовалось много времени, и вскоре светловолосый мужчина в белом, держа сидящую на плече спутницу за руку, вышел в ночь, полную зловещих тайн.

В мрачном, тесном подвале плакал ребёнок. Мальчик лет восьми, потирая ушибленную ногу и не переставая лить слёзы, периодически принимался взывать о помощи. Но крики звучали всё реже, ведь он уже понял, что его никто не услышит.

Парнишка не мог поверить, что беда случилась именно с ним. И Коля… Коля – его вернейший друг, с которым они пришли играть к полуразрушенному дому, не только не помог ему, но и забил камнями спасительный лаз. Жертва пыталась расшатать преграду, но с внутренней стороны зацепиться было не за что, поэтому Лёша, так звали мальчика, лишь расцарапал руки в кровь, и к боли в разбитой коленке прибавилась другая – в изъязвлённых ладонях.

Алёша снова закричал, зовя маму. Захлёбываясь рыданиями при мысли, что умрёт здесь от голода и жажды и никогда больше её не увидит, он, вопреки всему, всё же надеялся, что самый любимый человек обязательно отыщет сына.

Он ошибся, нашли его другие. Внезапно у подвального окна послышалось:

– Хита, похоже там плачет дитя. Только как оно туда попало?

Женский голос, прозвенев, как колокольчик, стих, и зазвучал низкий, но благозвучный мужской:

– Эй, кто тут?

Мальчик набрал полную грудь воздуха.

– Дяденька, тётя, спасите меня, – во всю силу лёгких позвал он.

Кирпичная кладка затряслась, камни, один за другим, вылетели из отверстия, и в проёме показалась светлая голова.

– Тебе помочь или ты сам?

– Сам, сам, – обрадовано ответил Лёша и, постанывая, выбрался наружу.

– Как это получилось? – кивая на зияющую дыру, поинтересовался спаситель.

И мальчик всё ему рассказал.

Брезжило утро. Хита и Канти, подлечив ребёнка и отведя того к матери, направились к дому, где застали Ахиту. Расположившись в неудобном, шатком кресле, он дремал, а Антака сидела за столом и, подперев голову рукой, рассматривала спящего.

– Устал, да? – войдя, рявкнул Хита, заставив людей подскочить от неожиданности. – Гадостей натворил, можно и расслабиться?

– Вы и так долго отдыхали, – потягиваясь и ухмыляясь, ответствовал тёмный, – пора за дело.

– И что ты затеял на сей раз? – нежным голосом поинтересовалась Канти.

Ахита изумился:

– Фу ты, а я думал, что Хита ушёл без тебя, – показав на занятую сосудом гения постель, произнёс он.

Пожав плечами, тот проскользнул в оболочку и поднялся с одра в любимом Хитой облике.

– Терпеть не могу втискиваться обратно, – посетовал он. – Тесно, мокро, скользко, и к этому не сразу привыкаешь.

Ахита хихикнул, но тотчас посерьёзнел, поймав взгляд Добра.

– Никому ничего не скажу, – заявил он, – додумывайтесь сами.

– Даже мне? – поинтересовалась Антака.

– И тебе. Ты слишком часто стала вставать на сторону света, – объяснило Зло.

– Я?! – возмутилась Смерть.

Но взяла себя в руки.

– Хорошо, – кривя губы, согласилась она, – раз ты меня в этом обвиняешь, я так и поступлю.

Она повернулась к Хите.

– Отдыхайте, ребятки, а я пойду и разведаю, что происходит.

И, бросив Ахите: «Съел?», покинула квартиру.

Ошеломлённое Зло ещё глядело ей вслед, когда опомнившаяся Канти залилась торжествующим смехом.

А в городе, где обосновались сверхъестественные силы, творилось страшное. Люди менялись на глазах: участились случаи домашнего насилия, стрелка на шкале убийств скакнула к знаку плюс, стало больше ограблений и эпизодов вандализма, и порой жителям большого областного центра казалось, что к ним нагрянул сам ад.

Никто не понимал, что творится, не могли уловить суть происходящего и участники турнира. Только Ахита мрачно усмехался, наблюдая, как увеличивается его счёт. Антаки он побаивался, предчувствуя, что именно она положит конец его везению, но, поскольку ничего нельзя было изменить, наслаждался моментом и наблюдал за растерявшимися соперниками.

А те не знали, что делать, и однажды Смерть не выдержала:

– Думаю, нам стоит вмешаться в людское правосудие, – сказала она, – убийц убивать, насильников насиловать, грабителей… пороть до потери сознания.

Хита покачал головой.

– Если мы станем злом бороться со Злом, оно получит дополнительное преимущество. Кроме того, я не смогу поднять руку на человека…

– Убийцу, насильника, вора, – поправила Антака.

– Неважно, – пригорюнилась Канти. – Не в наших правилах уничтожать хомосапиенсов.

– Тогда я возьму этот грех на себя, – взорвалась тёмная. – Я жнец и имею право…

– Не имеешь, – возразил возникший на пороге Ахита. – В книге жизни отмечен срок каждого и…

– Книга жи-изни, – перебив собеседника, протянула Смерть. – Почему я сразу о ней не подумала?

И, исчезая за дверью, кинула партнёрам:

– Пойду, полистаю странички. Ждите.

Лицо Ахиты перекосилось и, хлопнув себя по лбу, мужчина вылетел вслед.

А светлые задумчиво посмотрели друг на друга.

– Кажется, она что-то нащупала, – пробормотала Канти и, сев рядом с озадаченным Хитой, спрятала лицо у того на груди.

Антака устало брела по городу, всматриваясь в лица встречных. Только что она прогнала Ахиту, предложившего ей информацию в обмен на отступничество; он хотел, чтобы напарница бросила светлых и вновь встала на его сторону. Но обиженная недоверчивым сообщником Смерть не пожелала больше тому помогать.

Анализируя получаемые ею на улицах энергетические данные, она думала, что Ахита прав, и мистические существа очеловечиваются. Хотя жнецы, в отличие от высших, с момента рождения владели двумя сосудами – мистическим и человеческим, долгое пребывание в последнем рождали в душе Смерти чувства, чуждые бесстрастному сверхъестественному убийце.

Размышляя, она машинально забрала жизнь у прохожего, чей срок вышел, и направилась в парк, где, опустившись на скамью, ушла в себя. Антака знала, что истина где-то рядом, но не хватало какой-то важной детали, чтобы смутные догадки переросли в уверенность. Подсказку ей подкинул случай.