– А прозвище откуда?

– Я в детстве котлы мыл за мелкую монету. Вот и прилепилось прозвище.

– Ну, вот как людям верить после этого? – сокрушённо повернулся я к Торре. Милтон лишь руками развёл, показывая, что если б и хотел помочь, то не сможет, ибо и сам не знает, как верить.

– Вашество! – в комнату просунул голову Иль Милтон – младший брат моего верного соратника Торре: – Все бандиты связаны. Убегать никто не пытался!

– Живы все? – спросил я, не поворачивая головы.

– Вроде все, вашество, но половина без сознания! Если очнутся, то точно все! – весело осклабился Иль.

Я тяжело вздохнул и пожаловался главному бандиту столицы:

– Вот как с ними работать, Ирт? Ну, никакого почтения к чужим жизням! Очнётся – не очнётся, им всё равно! А ведь жизнь – это то, что даётся человеку всего лишь раз!

Я наклонился к Котлу и доверительно заговорил:

– Вот представь только, сегодня ты пил вкусно. Кушал. Любовницу свою ублажал, ну или она тебя. Как-бишь её зовут-то?

Я пощёлкал пальцами, и Торре подсказал услужливо:

– Бьянка, вашество!

– Вот! – обрадовался я, глядя, как бледнеет всё больше и больше король преступного мира. – Бьянка. И ты сегодня живой, счастливый. И тут бац – и нет тебя. Не ласкать больше Бьянку. Не пить вино вкусное. Не кушать сладко. Да просто не дышать! Разве не ценна жизнь? А? Ирт?

– Це-ценна, – тонкий голос настолько не вязался с массивным телосложением короля ночного мира, что это вызывало диссонанс на уровне подсознания.

– Вот и я им говорю, что ценна, – вздохнул я. – А им что в лоб, что семеро ложками машут!

– Что? – Котёл вытаращился на меня ещё больше.

– Да не важно, – отмахнулся я, – Поговорка одна вспомнилась вдруг к месту. Но иногда даже жить или не жить не так важно. Ведь правда, Ирт Халган, по прозвищу Котёл? Как жить – тоже вопрос серьёзный. Если ты станешь калекой без рук, без ног, без языка и ушей, но останешься жить, такая жизнь принесёт тебе радость?

Котёл, уже не мигая, смотрел на меня и разведчиков за моей спиной.

– Кто вы, в-в-вашество? – главный бандит столицы явно начинал волноваться.

– У меня много имён, – отмахнулся я, – Разве они важны, когда дело идёт о сути? О главном таинстве под названием жизнь?

Я сцепил пальцы и ещё сильнее наклонился к главе ночного мира:

– Котёл! Тебе будет в радость жизнь без рук и ног?

– Не будет, вашество, – бандит сглотнул и отвёл взгляд.

– Ну вот, – огорчился я, – Если не договоримся, получается, я тебя радости лишу, Котёл!

– Договоримся? О чём? – в глазах Ирта вспыхнула надежда и… ужас.

– Котёл, кто приказал напасть на усадьбу герцога Белогора?

– Бе, – Ирт стал хватать ртом воздух, с ужасом глядя на меня. Кажется, до него дошло наконец, кто посетил его обитель.

Я участливо покивал:

– Да, Котёл, да! Герцог Белогор собственной персоной. Ещё меня иногда называют Карателем. Слышал, думаю?

Ирт затряс головой, что с большой натяжкой можно было назвать кивками.

– Ну, а если слышал, отвечай, кто приказал напасть на мой дом в столице?

– Это не я, ваша светлость! – Котёл даже руки к груди прижал.

– А кто тогда?

– Не знаю!

– Котёл, не разочаровывай меня! – я повернулся к Торре. – Ну-ка, найди среди связанных бандитов Мокрого и тащи его сюда.

Пока Торре спускался за преступником, пока тащил его наверх, я молча сидел и смотрел на короля преступников. Сейчас этот огромный мужик уже не выглядел грозой Лесании. Он даже на стуле сидел бочком, скромно. Будто стесняясь своего необъятного тела. И тоже за всё время не произнёс ни слова. Когда Торре притащил Мокрого, я развернулся к новому допрашиваемому, и спросил:

– Мокрый, кто приказал напасть на усадьбу герцога Белогора?

Связанный бандит дико посмотрел на меня, на Торре, на сидящего на стуле Котла и заорал дико, истерично:

– Какая усадьба? Вы кто вообще такие?

– Да как вы мне уже надоели, – рассвирепел я, – Торре! Перетяни ему правую руку!

Торре споро разрезал путы на руках бандита и наложил жгут чуть выше кисти. Мокрого схватили сразу трое разведчиков, вытягивая руку вперёд. Я кивнул головой, и меч Торре вжикнул, отсекая конечность. Та упала на пол, и бандит заорал, извиваясь в руках бойцов. Халган сидел, не шевелясь, а когда дикие крики Мокрого стали невнятными, и переросли в бульканье, я опять успокоил голос:

– Мокрый, кто приказал напасть на усадьбу?

Бандит, с ужасом смотрящий на культю и на кисть, валяющуюся на полу, не сразу осознал вопрос, но потом запричитал сбивчиво, взахлёб:

– Спрут, Спрут приказал! Клянусь!

– А кто такой Спрут? – я вновь повернулся к Котлу.

– Мой помощник, – сглотнув, ответил король бандитов.

– Твой помощник, – кивнул я. И повернулся к Милтону: – Торре, за убийство управляющего, кухарки, а также пятерых дружинников, я, герцог Белогор, приговариваю Мокрого к смерти.

Крик Мокрого, осознавшего, что я сказал, захлебнулся через секунду, тело без головы постояло пару секунд и упало на пол, извиваясь, и скребя конечностями по полу. Торре спокойно вытер клинок, и залихватски закинул его в ножны. Голова Мокрого с выпученными, застывшими глазами подкатилась ко мне. И я словно мяч толкнул её ногой к Котлу. Тот вздрогнул, и с ужасом смотрел на голову, а потом на меня.

– Итак, – я вновь переплёл пальцы. – Ирт, я спрашиваю последний раз, кто отдал приказ напасть на мою усадьбу? Поверь, тебя ждёт не смерть, а нечто пострашнее!

– Я расскажу, – запричитал ночной глава столицы, – Я не виноват! И узнал обо всём уже после налёта!

Я благосклонно кивнул, показывая, что верю, слышу, и приглашаю продолжить.

– Спрут отправил туда шайку Мокрого без моего ведома, и я узнал обо всём уже позже! Я бы не посмел, клянусь!

– Тогда два главных вопроса: где Спрут, и что его заставило это сделать?

– Спрут уехал в Тироль, сразу после дела! Но я его достану и доставлю вам! А заставило… его кто-то нанял, но кто, он даже мне не сказал!

Пол в кабинете Котла был залит кровью, как на скотобойне. Именно здесь мы казнили ещё пятерых бандитов, принявших участие в нападении на усадьбу. Сам Котёл подробно рассказывал о своём «бизнесе». Когда я услышал достаточно, то взмахом руки прервал болтавшего без умолку короля ночного мира Лесании.

– Ирт, подробности расскажешь человечку из Тайной канцелярии. Он придёт в ближайшее время, скажет что от меня. В твои дела пока, – я сделал нажим на последнем слове, – Никто лезть не будет. Уберёшь голову, и вся нечисть расползётся как тараканы. Лови их потом по всей стране. Да и свято место пусто не бывает. Но!

Я сделал паузу, побарабанил пальцами по столу, и доверительно заговорил:

– Не будешь сотрудничать, я вернусь и выполню обещание. Ты меня понял?

Котёл глянул на шесть тел, вповалку валяющихся в его кабинете, судорожно сглотнул и кивнул головой.

– Отлично. Запомни главное. Если вдруг кто будет интересоваться мной – сразу сообщай. Ну и слухи – где что творится – докладывай Торре Милтону – это вон тот бравый юноша. Либо докладывай тому, кто от него придёт!

– Понял, ваше карательство, – ляпнул Халган и испуганно втянул голову в плечи. Мои бойцы замолчали на секунду, и весело расхохотались, чем ещё сильнее напугали бандита.

Я сердито показал им кулак, и поднялся:

– Всё, Котёл, нас можешь не провожать, и… приберись тут. А то намусорено! Свадьба у меня через месяц – жду подарок в виде Спрута. Живого Спрута! Этот подарок будет твоей индульгенцией.

Я быстро пошёл из кабинета, уже не слушая Халгана, обещающего сейчас же отправить людей в Тироль. Мои люди пошли за мной. Связанные на первом этаже бандиты, заслышав шаги, испуганно втягивали головы в плечи. Они видели, как уводят их «коллег» по цеху, а потом слышали крики и хрип убиваемых. Как правило, безбашенны и якобы бесстрашны грабители всегда с теми, кто слабее. А чуть столкнутся с настоящей силой, куда вся смелость девается…