– Мистер Мерсли…

– Стойте здесь, Камилла. Дайте нам проверить, нет ли там опасности. Если все окей, вы идете следом.

Это совершенно точно была кровь. Большое вытянутое пятно в истоптанном песке и широкий след, как будто тело утащили в проход между домами. Я огляделся. Никаких других следов беспорядка: на деревянной перекладине мирно сушится рыбачья сеть, у входа в пристройку стоят грабли и лопата, в бочках скопилась дождевая вода. Если бы здесь побывали Хищники, место выглядело бы совершенно иначе.

– Идем.

Проход между домами оказался узким, при этом вдоль стен лежало множество предметов: лодочное и рыболовное снаряжение, козлы, попоны и какие-то горшки. Один был разбит, и по земле разлилась вязкая белесая субстанция, от которой шел кисловатый запах. Середина прохода оказалась завалена мусором. Я подошел поближе, наклонился и вздрогнул. У стены из земли торчала толстая балка. В темной древесине намертво застряло обломанное лезвие тесака или небольшого меча, а на нем лежали четыре скрюченных человеческих пальца с ногтями, вонзившимися глубоко в дерево.

Подошел мистер Паркс и с интересом пригляделся к моей находке.

– Мистер Паркс, я хочу попросить вас вернуться к доктору Харрис и… – я осекся.

Камилла приближалась к проходу между домами. Я сжал зубы, повернулся и шагнул через завал, стараясь ни на что не наступить. К черту! Если она хочет смотреть на это, пусть смотрит.

Впереди, между стенами изб, виднелся пляж, а дальше раскинулась синяя гладь озера. Солнце сияло вовсю. Вдруг поднялся ветер, разгоняя зной, пронесся по проходу и принес с собой запах. И, услышав этот запах, я вдруг понял, что увижу, выйдя туда, к песку и солнцу, и больше всего на свете мне захотелось развернуться и не оглядываясь уйти. Уйти, чтобы никогда больше не видеть ни этого пляжа, ни этой тихой воды. Но уйти было нельзя. Я вдруг с какой-то особенной остротой ощутил неотвратимость моего пути. Знаю, это звучит ужасно пафосно, но по-другому я не могу этого объяснить. Вот раньше игры были линейные. Потом появились игры с открытым миром. Казалось бы, что может быть дальше от линейности, чем наша коллективная Фантазия? И все же прямо сейчас я ощущал себя героем именно линейной игры, в которой мир существует лишь настолько, насколько герой видит его своими собственными глазами.

На песке лежали останки человека. Вскрытая грудная клетка с торчащими гребнем ребрами. На коже – рисунки, пунктирные линии и какие-то знаки. Часть внутренностей была разложена вокруг трупа, образуя жутковатую композицию, как будто кто-то попытался воспроизвести плакат из медкабинета. Я догадывался, что увижу, но не ожидал столь гротескной подачи. А потом я увидел лицо мертвеца и почувствовал, как желудок подкатывает к горлу. Кожа с одной стороны была очень искусно удалена, обнажая строение лицевых мышц и связок, и эта картина оказалась столь ужасающе реалистичной, что я почти сразу отвел глаза.

Кошмарный анатомический театр расположился в каком-нибудь десятке шагов от меня, а дальше и правее на пирсе спиной ко мне сидела девушка в простом сером платье без рукавов. Ветер теребил длинные вьющиеся мелким бесом распущенные волосы. Ее левая рука, лежащая на досках ладонью вверх, была в крови по локоть! Я замер, стараясь выровнять дыхание, но девушка каким-то образом почуяла мое присутствие и обернулась. Над ее головой зажглась голограмма:

У нее была хорошенькая, совершенно кукольная мордашка, но, когда она улыбнулась, меня мороз подрал по коже.

Девушка медленно поднялась на ноги и повернулась. Спереди все ее платье было заляпано красным. Я поднял левую руку и скастовал щит. Почему-то прозрачная полусфера в этот раз не принесла уверенности, на которую я, признаться, рассчитывал. Девушка шла ко мне, продолжая приветливо улыбаться. Проходя мимо трупа, она приостановилась.

– Нравится тебе? – спросила она, странным образом растягивая гласные.

– Это ты сделала? – спросил я в ответ, стараясь сохранять спокойствие.

Она чуть склонила голову набок.

– Ты красивый, светишься, – медленно сказала девушка, завороженно глядя на переливы защитного купола. – Но ты все равно ненастоящий. Хочешь быть настоящим? Как ты был когда-то?

Я вздрогнул.

– Зачем ты сделала это, Мириам? – спросил я, уже понимая, что разговор катастрофически не идет по моему сценарию. – Что здесь произошло?

– Огонек, – девушка снова улыбнулась и сделала шаг в мою сторону. – Огонек жил в домике, а потом его из домика выгнали. И теперь ему холодно.

И вдруг я почувствовал холод. Его как будто впрыснули мне в вену. Я попытался поднять правую руку, изо всех сил сопротивляясь онемению. Такое ощущение иногда бывает во сне: все движения становятся вялыми, медлительными, и ты не успеваешь, не успеваешь! Лицо девушки неожиданно оказалось гораздо ближе, а я вдруг понял, что означают ее слова. Господи, да ведь я просыпаюсь с этой мыслью каждое утро! Мы все просыпаемся! Тело, к которому привязан сгусток моего сознания, – всего лишь трехмерная картинка. Никогда еще оно не казалось мне столь чужим. Даже если сравнить с моментом моего появления под тем злосчастным деревом, когда я вообще почти ничего не чувствовал. Я ненастоящий. Я… огонек! Мне холодно! Но она… она могла сделать меня настоящим!..

Девушка подняла ладонь к моему лицу, ее пальцы источали ледяные волны, бившие прямо в мой мозг. Перед глазами поплыло.

Невидимое бревно врезалось ей в живот, заставив хрупкое тело сложиться пополам, затем чудовищная сила подхватила ее и отбросила назад, почти к самому пирсу, на котором она только что сидела. Мистер Паркс поддержал меня под локоть.

– Спасибо, вы… очень вовремя… мистер Паркс, – пробормотал я, глотая воздух и изо всех сил стараясь унять головокружение.

Господи, что же это, дьявол побери, было такое? Клянусь, еще несколько мгновений назад я готов был лечь под нож этой девицы!..

Кольцо бойцов быстро сжималось вокруг пирса, подоспели мои друзья, обходившие поселение по кругу. В руках у них было оружие, но оно не понадобилось: девушка была мертва.

Пока ребята осматривали территорию, я старался прийти в себя. Рядом стоял мистер Паркс, который уже рассмотрел все, что его интересовало, и теперь откровенно скучал.

– Мистер Мерсли, – проскрипел он, когда все отошли на достаточное расстояние.

Что-то в его голосе было такое, что заставило меня посмотреть на него.

– Да, мистер Паркс?

– Я хочу попросить вас включить голограмму на секундочку.

Это была просьба. Пока что. При этом он дал остальным отойти. Вежливый жест?

– Конечно, мистер Паркс.

Я включил голограмму, а сам глянул на свои характеристики:

Характеристики выглядели как обычно, ничего примечательного. Я выключил их. Мистер Паркс стоял, равнодушно глядя на озеро, и я понял, что прошел проверку.

– Сэр, – к нам подошел один из агентов. – Кажется, у нас есть свидетель.

Я пошел вслед за оперативником. Колин его звали. Я помнил его еще по отряду мистера Каоми – отличный парень.

– Нашли еще тела?

– Еще четыре.

Мы вновь прошли через проход между домами и свернули направо. У дверей одного из домов стояли двое бойцов с оружием в руках. Мы прошли мимо них внутрь.