Каждый эмир и раджа вёл с собой войско. Все отряды были одеты в куртки своего покроя и цвета, и каждый воин обязан был иметь две лошади. Всего набиралось более двадцати пяти тысяч всадников.

За всадниками тянулся обоз с торговцами провиантом, ремесленниками, кузнецами. Тянулись обозы с пшеницей, овощами, фруктами, водой. И всё это растягивалось на многие десятки километров.

Кандхари стояла у окна и, кусая губы, смотрела на величественное зрелище, которое представляли уходившие в поход войска.

– Я найду способ отомстить тебе, Ардтуманд Бану Бегум, – прошептала она.

Паланкин, в котором находилась Мумтаз Махал, несли восемь рослых темнокожих носильщиков. Паланкин плавно качался в такт их шагов. Мумтаз смотрела через причудливо вышитую сетку на народ, который радостными криками провожал их в поход. Мимо проплывала мечеть, рядом со стенами которой, сидели нищие. Мумтаз приподняла занавеску и сделала знак рукой. Подъехал евнух и, склонившись к самому окну, произнес:

– Что угодно, госпожа?

Мумтаз Махал подала ему два мешочка с рупиями.

– Раздай нищим, – сказала она и опустила занавес.

Евнух кинул один мешочек другому евнуху и, подъехав к нищим, стал бросать деньги в толпу:

– Милостыня от драгоценной жены императора Мумтаз Махал!

Люди бросились поднимать монеты. Евнухи ехали рядом с эскортом императрицы и всё бросали и бросали рупии.

Один нищий в набедренной повязке, подобрав несколько монет, присел на лестнице у мечети, чтобы спрятать их. Второй, с язвами на ногах, подполз к нему, пристроившись ступенькой ниже; ему досталась только одна монета.

– Везучий ты, Салим, каждый раз успеваешь набрать столько рупий! – проворчал нищий с язвами.

– Надо знать, где в нужное время быть! Если Мумтаз Махал выехала из дворца, она обязательно подаст щедрые милостыни нищим. Она не скупится! Никто не дает такие щедрые милостыни как Мумтаз Махал! Я, как увидел её паланкин, всю дорогу за ним бежал. И вот… – Салим показал на ладони несколько рупий.

– Куда ж ты спрячешь такое богатство? – жадно глядя на деньги, спросил нищий.

– А вот куда! – Салим стал одну за другой глотать монеты. – Нет лучшего кошелька, чем вот этот, – он погладил рукой свой живот. – Никто никогда не отберёт!

Нищий с язвами, открыв рот, смотрел на него.

– А как же…? – удивленно спросил он.

– Сейчас я оставил одну монету, чтобы поесть, а когда мне понадобится другая монета, она появится в нужном месте и в нужное время, – загоготал Салим.

Шах-Джехан ехал на кауром коне. Поверх всех халатов на нём был одет дорогой в желто-зелёные полосы, расшитый золотом халат. Рядом, на полкорпуса коня позади него, ехал его друг и визирь Садулла-хан.

– Садулла-хан!

– Что, мой государь?

– Я решил строить новую столицу Индии на развалинах старого Дели!

– Вы уже приняли решение, государь?

– Да! Я назову новый город Шахджеханобад.

Блестя на солнце доспехами и оружием, огромной змеей, растянувшейся на многие десятки километров, колонна, извиваясь, продвигалась по равнинной местности. Голова её вползла на небольшой холм, и взорам впереди идущих, предстал уже разбитый у реки лагерь «пейшеканэ», который гостеприимно ждал уставших и измотанных от палящего солнца и пыли людей. Радостные крики прокатились по колонне, подбадривая едущих в самом конце воинов.

Перед воротами, ведущими в шатры султана, стояла в торжественном карауле легкая артиллерия и личная охрана султана. Проходя мимо охраны, Мумтаз Махал остановила паланкин, приподняла сетку и выглянула из окна. На небольшом пригорке рядом с войсками, над которыми развивались знамена, спиной к ней на кауром коне сидел Шах-Джехан. Он и ещё четыре эмира вели между собой разговор. Султан, почувствовав на себе взгляд жены, обернулся. И тут же, повернув коня, подъехал к паланкину.

Склонившись к самому окну и взяв жену за руку, он произнёс:

– Как вы перенесли дорогу? Как себя чувствует, любовь моя?

– Всё хорошо, мой повелитель. Я так соскучилась…

– Я приду сразу же, как только вы устроитесь в своём шатре.

Ночь опустила свой полог на лагерь так быстро, словно боялась, что день ещё на пару минут задержится на земле. Кругом зажглись факелы и костры. При свете факелов продолжалась бойкая торговля на рынках. Люди покупали овощи, крупы и варили себе на кострах еду.

После собрания эмиров, которое проходило ежевечерне, Шах-Джехан сразу же прошёл в покои жены. Свежая и отдохнувшая, как будто и не было длительного перехода, к нему навстречу вышла улыбающаяся Мумтаз Махал. Их глаза, полные любви и нежности, встретились. Взяв мужа за руку, она повела его за ширмы из тонкого, разрисованного чудесными цветами, ситца. Светильники на высоких треножниках, стоящие за ширмами, подсвечивали их, и, казалось, что цветы буквально плавали в воздухе. Усадив мужа на тахту, Мумтаз Махал поднесла ему чашу с холодным лимонадом.

– Вы устали, мой господин? Отдохните. Выпейте холодного лимонаду.

Шах-Джехан взял чашу, отпил глоток, не отрывая глаз от жены. Мумтаз принесла тазик и кувшин с тёплой водой.

Опустившись на колени перед мужем, она расстегнула ножные браслеты на его ногах и положила их на тахту рядом с ним. Драгоценные браслеты тускло поблескивали золотом в неярком свете. По тёмно-красному эмалевому фону, причудливо извиваясь золотыми стеблями, составляли сложный узор белые лилии с зелеными листочками. Внутри браслета из золотой проволочки был сделан тот же узор, но белые лилии с красными листочками лежали уже на зелёном фоне.

Поставив ноги мужа в тазик, она омыла их от дорожной пыли, поливая из серебряного кувшина водой. Когда служанка унесла тазик, она вновь надела браслеты на его ноги.

– Всю дорогу я мечтал о встрече с вами, – сказал Шах-Джехан и провёл рукой по волосам жены. – Мечтал вновь услышать ваш голос, дотронуться до ваших волос.

Она взяла руку мужа и, прижавшись к ней щекой, положив свою голову к нему на колени, запела о любви. Когда она закончила петь, Шах-Джехан тихо сказал:

– Каждый день я молю Аллаха только об одном, чтобы наша встреча длилась вечно, а если суждено нам умереть, то вместе и в один миг.

В комнате был полумрак, горело только два светильника, остальные Кондхари приказала потушить. Она нервно ходила из угла в угол, наматывая на палец край покрывала. Вошёл евнух, поклонившись, произнес:

– Госпожа, пришёл тот, кого вы ждёте.

– Пусть войдёт!

В комнату вошёл небольшого роста человек с бегающими глазками. Поклонившись, он замер, не поднимая глаз от пола.

– Долго же тебя приходится ждать, Саид!

Человечек медленно поднял глаза на Кандхари. В его тёмных глазах алым дьявольским светом плясали отблески огня светильников.

– Мои дела не терпят спешки, госпожа. Иначе может полететь много голов, в том числе моя и ваша.

Кандхари передёрнуло.

– Нашёл ли ты человека, который исполнит мою волю?

– Вся прислуга Мумтаз Махал предана ей, и найти человека, который бы предал её, трудно.

– Деньги могут всё! – Кандхари вытащила из шкатулки мешочек с золотыми рупиями и бросила его на столик. – Не скупись!

Саид не пошевелился. Она достала и бросила ему ещё один мешочек. Человечек поклонился:

– Я найду такого человека.

Достав из халата маленький хрустальный пузырёк, он протянул его женщине:

– Это тот яд, который вы просили, госпожа. Никто не заподозрит, что её отравили.

– Пусть он останется у тебя, – сказала Кандхари и бросила на столик третий мешочек. Человечек сгрёб со стола деньги и спрятал их в халате:

– Но убить её сейчас нельзя. Она носит под сердцем ребёнка.

– Да, – зло усмехнулась Кандхари, – это уже четырнадцатый ребёнок, которого она собирается родить!