– Матушка! – она кинулась к матери и, низко склонившись, дотронулась до края одежды, поцеловав её в знак особой почтительности.

– Ты стала уже совсем взрослой, Ардтуманд, – строго сказала мать, – и тебе не подобает бегать без покрывала как простолюдинке.

– Да, матушка.

– Ты должна следить, чтобы солнце не касалось твоей кожи, она всегда должна оставаться белой.

– Да, матушка.

– Завтра праздник Джамшед Навароз.

Артуманд затаив дыхание, слушала мать.

– Перед отъездом отец наказал, чтобы тебя отвезли в сераль. Утром ты едешь на ярмарку.

– Спасибо, матушка! – дочь кинулась вперед, чтобы ещё раз поцеловать у матери край одежды, но та остановила её рукой.

– Благодари не меня, – отца! Это ещё не всё. Я дарю тебе на праздник это платье, – мать сделала знак рукой, и две служанки развернули перед Ардтуманд новый желто-голубой наряд. – А эти драгоценности – подарок отца, – вперёд вышел молодой евнух с футляром в руках. Он открыл футляр и показал принцессе диадему на голову, серьги из бирюзы и браслеты.

– Вы так добры ко мне, матушка, – Ардтуманд обняла мать.

– Твой отец в отъезде, поэтому сопровождать тебя будет Джелал-хан, – мать указала на главного евнуха. Тот поклонился Ардтуманд. – Он позаботится о твоей безопасности. Завтра на ярмарке ты можешь купить всё, что захочешь. Вот деньги, – она подала кожаный мешочек с золотыми и с серебряными рупиями. – А сейчас мне пора идти.

– Побудьте со мной ещё немного, мама.

– У меня много дел, Ардтуманд, надо подготовиться к приезду отца, – мать поцеловала дочь и вышла.

Выйдя из комнаты дочери, женщина повернулась к главному евнуху:

– Смотри внимательно, Джелал-хан, кто обратит на неё внимание. Пора выдавать её замуж. Нам нужна хорошая партия. Потом доложишь мне.

Во внутреннем дворе императорского дворца развернулась ярмарка. По периметру в два ряда стояли муслиновые палатки красного, жёлтого, зелёного цветов. Наверху у каждой палатки красовались пышные плюмажи. Внутри они были обтянуты цветными ситцами, расписанными вручную цветами и сказочными птицами. Арки первых этажей зданий, выходящих на дворцовую площадь, были затянуты шелками и парчой, и aобразовывали множество открытых с одной стороны лавок. Эмиры, хозяева этих лавок, не скупились на их отделку, щеголяя друг перед другом своим богатством.

На прилавках лежали ювелирные украшения из драгоценных и полудрагоценных камней, китайские шелка, расшитые золотыми и серебряными нитями, удивительной работы головные покрывала из Персии, тончайшей выделки арабские ткани, проходящие через небольшое колечко, и всё это смешивалось с ароматами духов и благовоний, разлитыми в хрустальные сосуды, от которых кругом шла голова. В центре площади на невысоком помосте сидели музыканты и несколько девушек, профессиональных танцовщиц, танцевали персидские танцы.

Ардтуманд впервые была на такой ярмарке. Музыка, смех, пестрота нарядов бегум, ради которых и был устроен этот праздник, всё удивляло и радовало.

– Ардтуманд, смотри, какой шёлк! – Нания подняла кусок ткани с прилавка и приложила к лицу. – Правда, чудо как хорош?!

– Бери, красавица, – запел «продавец» эмир, – это ткань была соткана только для тебя! Для такой пери как ты! Я этот шёлк почти даром тебе отдам!

– Почти? – засмеялась Нания.

– Почти, – крутанул рукой эмир. – Ткань бесценна, но такой брильянт как ты, должен иметь достойную оправу!

Девушки засмеялись и перешли к другому продавцу.

Венецианские зеркала отражали солнце и весь базар. Девушки разглядывали себя в одном из зеркал.

– Смотри! – Нания дёрнула подругу за рукав. – Султан Джехан-Гир выбирает себе чалму!

– Где?

– Да вот же! У красной палатки!

Зрелище было просто поaтрясающее. Султан, как простой горожанин, торговался из-за каждой рупии, и было видно, что это доставляет ему большое удовольствие.

– Пять серебряных рупий за чалму? Почему так дорого? – держа тонкую золотистую ткань, говорил Джехан-Гир. – Ты где взяла такие цены, красавица?

– Где взяла, там уже больше не дают! – засмеялась «продавщица».

– И ткань-то какая-то жидкая! – султан посмотрел ткань на просвет и подёргал на прочность.

– Вы из неё верёвочную лестницу собираетесь плести, что ли? – удивилась «продавщица», и все вокруг, вместе с султаном, засмеялись. – Да этой ткани износу нет! Кто её носит на голове, молодеет лет на двадцать!

– Зачем мне на двадцать лет молодеть? Я тогда был простым принцем, а не султаном! Даю за неё две серебряные рупии!

– Шутите, господин?! За такую ткань две рупии? – округлила глаза красавица. – Да я лучше из неё юбку сошью, чем за такую цену продавать! Четыре рупии!

– Сошьёшь юбку, да помолодеешь лет на двадцать?! Что от тебя тогда останется? Ни один мужчина не посмотрит на грудного сосунка! – не остался в долгу султан. – Три рупии!

Ардтуманд и Нания засмеялись, глядя на эту сцену.

Около помоста, где танцевали танцовщицы, остановились двое молодых мужчин. Один высокого роста, стройный, с распущенными до плеч чёрными волнистыми волосами, был принц Гурам, сын султана Джехан-Гира. Его тёмно-карие глаза были грустны. Другой худощавый с более тёмной кожей, по которой можно угадать в нём выходца из раджпутов, был Садулла-хан – преданный друг и визирь принца Гурама.

– Отчего вы грустны сегодня, принц Гурам? Сегодня праздник! Надо веселиться! Столько красивых женщин вокруг! Не каждый день увидишь такие розы!

– Сердце моё грустит, Садулла-хан, сам не знаю отчего. Как будто жду чего-то…

– Уж не влюблены ли вы?

– Нет, друг, сердце моё свободно.

– Посмотрите, как хороша та в зелёном платье, что примеряет серьги!

– Да, хороша, – равнодушно ответил Гурам.

Они шли между рядами палаток, где продавцы на разные голоса расхваливали привозной товар.

– Дыни из Самарканда! Свежие! Сладкие!

– Виноград из Бухары! Нежный, как губы любимой! – зазывали из палаток.

– Шелка и фарфор из Китая!

– А вот пряности из Бенгалии!

– Совсем забыл! Надо найти персики, Садулла-хан. Моя вторая жена Кандхари Бегум беременна, попросила, чтобы я купил ей свежих персиков из Самарканда.

– Я видел, их продавали вон в той лавке! Пойдёмте, принц!

– Нания, посмотри какие персики! Как я их люблю!– Ардтуманд подошла к лавке.

За ней невдалеке остановились два евнуха из личной охраны бегум. Девушка протянула руку, что бы взять один облюбованный ею персик. Одновременно с ней к этому же персику протянулась ещё одна рука. Пальцы рук соприкоснулись, словно искра пробежала между ними, и божественный огонь разлился по телу. Артуманд отдёрнула руку и обернулась. Рядом с ней стоял высокий черноволосый мужчина, её голова доставала ему только до плеча. Их глаза встретились. Казалось, весь мир померк и затих, перед той Божественной Любовью, которая иногда вот так неожиданно приходит к людям, и понятна только сердцам, умеющим любить.

Подошёл главный евнух и, поклонившись принцу Гураму, знаком показал охране, чтобы те увели бегум.

– Кто это? – как завороженный стоял Гурам, глядя вслед девушке.

– Ардтуманд Бану Бегум, – ещё раз склонился в поклоне Джелал-хан, – дочь брата вашей матери Нур-Джахан – визиря Абдул Хасан Асаф-хана.

Мать Ардтуманд возлежала на подушках на тахте, а две рабыни полировали мелом ногти. Джелал-хан подошёл к ней, низко склонившись.

– Ну, что? – спросила она.

– Принц Гурам, госпожа.

– Что известно о нём?

– Имеет две жены Бегум Фатехпур и Кандхари Бегум. Образован, обучен искусствам, знает музыку, живопись и стихосложение, тонкий политик и умеет держать власть в руках. Придёт на исходе луны, когда приедет ваш муж, чтобы поговорить о свадьбе.

Женщина кивнула головой.

– Пусть астролог сделает на них гороскопы, – сказала она и закрыла глаза, дав понять, что разговор окончен.