Слушая Тумана, я засмотрелась на радугу сотен дорог, уходивших за горизонт.

— Почему же ты пошел? — спросила я не поворачиваясь. Дороги переливались всевозможными цветами. У меня слегка зарябило в глазах.

— Хоть я и родился драконом, но не умел ни сжигать, ни замораживать. Так случается, когда рождается третий ребенок родителей, которые принадлежат к разным кланам. Отец огненный дракон, мать ледяная драконица. Старший брат получил магию льда, средний — огня, а я, младший… А я ничего не получил… Разумеется, я не первый такой вылупился за всю историю. Скиамасы помогают негораздым драконам тысячи кмефрунов. Маленького дракона бросают в горный лабиринт, чтобы он отыскал комнату с сундуком. Прежде в ней на стене висела крупная маска — куда я и всунул нос. Таким образом я, побродив в поисках кмефрун по лабиринту, попал впервые в Скиалир, где позже проводил сутки через сутки. На дольше задерживаться нельзя, ведь можно не вернуться. Задержишься — останешься в Скиалире навсегда, а в обычном мире сможешь появляться только из тени под кроватью.

— Как-никак здорово быть тенью, разве нет? — усмехнулась я. Рассказ Тумана меня чуть-чуть расслабил, и я уже лихорадочно не впивалась пальцами в темно-фиолетовую мякоть. — Когда ты тень, все двери открыты. То есть двери вообще не нужны, чтобы попасть куда-то, верно?

Скиамас кинул на меня загадочный взгляд. Чертовы черные платки прячут большую часть эмоций, закрывая лицо до глаз.

— Ну, не скажи… Пока не свалились захватчики, скиамасы вправду путешествовали по всем теням острова. А сейчас, шаманка говорила, они не могут зайти на территорию Эклера. Чувствуют злую натуру захватчиков, и им становится дурно.

— Скоро ты вышвырнешь Эклер из Фрелората. И скиамасы смогут путешествовать по всему острову.

— Так что, оставить тебя в Скиалире? Не забывай, в реальном мире, кроме прочего, у тебя вырастут рога, а чтоб не сойти с ума, тебе придется свое сумасшествие запереть в два юмшиара, которых ты будешь вечно носить на себе.

— А черный платок? Зачем его носить?

Туман молчал, крайне шокированный вопросом. Музыка затихла, карета остановилась, и скиамас повернулся ко мне.

— Сияна, черные платки — табу, — прошептал дракон на ухо.

Из уголков лунных глаз скиамаса разбежались лучики морщинок.

— Не превратитесь вы в скиамаску, если задержитесь в Скиалире. Мы пугали молодого триира, чтобы он не забывал возвращаться в реальный мир, охотиться и есть. Умереть можно от истощения. Пока вы здесь, милая гостья, не будете чувствовать недомогания, но когда очнетесь — и голод придет, и жажда.

— Сутки через сутки, наверно, тоже нелегко.

Скиамас заскользил пальцами по струнам, мелодия разлилась сладкими волнами до далеких далей, и змеи потащили карету.

— Мне нужно было учиться, — объяснял дракон, уставившись перед собой невидящим взором. — И найти в себе туман. А позже, когда архимаг обратил в человека, мне некуда было податься. Родители прогнали меня. И я вернулся в Скиалир. Где научился всей той магии, что ты видела.

— Что значит, родители прогнали тебя? Ты не по своей воле стал человеком, верно?

Туман вспыхнул, точно сухой лес от непогашенного костра. Лицо исказилось от злости, но оставалось красивым — мрачно-красивым.

— Я своей выходкой испоганил атаку на Эклер! — метнул он рукой в сторону. — Потом архимаг поставил купол. Если бы не я, захватчиков стерли бы с полуострова десять кмефрунов назад!

Я вздрогнула — каким безжалостным он бывал! Жители Эклера ни в чем не виноваты. Но сейчас не время для нравоучений.

— И что ты сделал? Может, драконы просто нашли крайнего, вместо того, чтобы признать: они не справились?

— Что я сделал?! — Он заводился сильнее и размахивал руками жестикулируя. Кажется, я наступила на больную мозоль. — Я не остался в горах, а пустился следом за взрослыми воевать. Когда во время боя драконы отступали для контратаки, я кинулся нападать, вопя на ходу: долечу к магам и одурманю туманом. Меня останавливали... Но я улизнул и кинулся вперед. Не успел дыхнуть туманом, как архимаг упаковал меня в сетку заклинаний. Родители помчались меня спасать, но архимаг пригрозил им: если хоть один дракон близко подлетит, он меня убьет. Контратака накрылась. Вскоре архимаг поставил купол и утащил меня в лабораторию.

Я не сразу нашлась с ответом, поникнув под грузом мрачной энергетики. Но ласковая мелодия, похожая на дождь с вкраплениями звонкого пения птиц, постепенно освежила нас. Туман отвернулся, а у меня назрел вопрос:

— И почему тебя не прикрыли, когда ты кинулся вперед?

— Ты о чем? — спросил он растерянно, косясь на меня.

— Драконий предводитель отмел предложение одурманить магов? Ты сначала ему рассказал свою идею? Тебя не прикрыли из принципа?

Вздохнув, Туман поджал губы и отвел взгляд.

— Уже неважно, — процедил он.

— И несмотря на все, ты хочешь вернуться в семью?

Опять пожар, с новой силой. Еще и со слегка поднятым подбородком.

— Если я отправлю захватчиков туда, откуда они свалились, то заработаю уважение! Старейшине придется отблагодарить меня, а семья, поверь, с радостью примет меня обратно.

— Разве это семья, когда любят за заслуги, а не за то, что ты родился?

— Думаешь, твоя семья любит тебя не за заслуги? Не ты разве мне вчера рассказывала, как печешься обо всех?

— А разве у меня есть выбор? Сестра маленькая, брат становится на ноги, отец нездоров.

— Где твоя мать?

Старая рана открылась и заныла тягучей болью.

— Ушла… Бросила семью… Пять лет назад. Не выдержала, хоть я ей и помогала. И я выкладываюсь для них не ради любви в ответ. Я не ищу признания…

— Разумеется, кроме них, тебе больше незачем жить.

Я не ответила, потупила взор. До двадцати лет я металась от одного увлечения к другому. Плаванье, легкая атлетика, коньки, китайский язык, саксофон, кулинария... Ничто не цепляло меня по-настоящему. В универ я не ходила — папа обещал купить диплом, научить вести дела и подарить мне свой ресторан. Когда он заболел, рухнули надежды, планы, счастливая жизнь. Вдобавок его подставили, и семья потеряла бизнес. А я в итоге пошла работать помощницей повара и официанткой.

Наверное, устроить жизнь Маришки и Дениски — стало для меня тем, ради чего я существую.

И только смерть меня остановит.

Сквозь нежные переливы мелодии стал пробиваться шум. Да, змеи, что нас везли на спинах, тоже шелестели крепкими животами по дорожке, но шум доходил издалека. Я всмотрелась в даль. Там, дороги шли резко вверх. Вывезут ли змеи карету по крутому склону?

Чем ближе, тем выше поднимались светлые бордюры по бокам дороги. Скоро они закрыли почти весь обзор. Карета сильнее закачалась. Змеи то ли глубже зарывались в дорогу, то ли настил из лепестков-крылышек вспух, раздулся.

Ерзала я одна, Туман откинулся на сидении, а скиамас безмятежно играл мелодию. Я слегка перегнулась через борт кареты, заглядывая под нее, но сильная рука, которая легла мне на плечи, отклонила меня обратно.

Туман прижал меня к себе и прошептал:

— Я тебе говорил, ничего не бойся. Скиалир вправду дивный, но…

С неба, затянутого перистыми облаками, на нас обрушился дикий хруст. На миллисекунду пропал свет, а когда появился, пространство набралось красками лишь за несколько мгновений.

Скиамас заиграл быстрее — плавная мелодия превратилась в польку. Змеи потащили карету скорее, раскидывая лепестки-крылья. Я вцепилась руками в сидение, чтобы не вылететь за борт — катастрофически сильно нас качало.

— Так тоже должно быть? — спросила я, перекрикивая музыку. Туман выглядел чуть меньше испуганным, чем я.

— Не должно. Скиамонт трещал.

— Конкретно, что значит трещал?

— Скиамонт — это купол, под которым прячется Скиалир. Он трещит, потому что ему не хватает свободы.

Из середины кареты выскочил штырь. Я отшатнулась, широко распахнув глаза. Штырь заканчивался высоко и венчался юбочкой. Она развернулась, укрывая карету прозрачной шляпой с широкими бортами.