– Хорошо спалось? – спросила она. – Наверное, было тепло и уютно? – Она оглядела комнату и покачала головой. – Невероятно. Намного лучше моей комнаты!

– Ты кто? – спросил Дэниел. – Где я? Я… умер?

Девочка поморщилась и шагнула ближе.

– Умер? О чем ты говоришь? С чего бы тебе вдруг быть мертвым?

Дэниел моргнул.

– Но… я стоял прямо посреди дороги! На меня мчалась машина…

Девочка возмущенно топнула ногой:

– Должно быть, он тебя спас. Хотела бы я знать почему. Как тебя зовут?

– Дэниел. О ком ты говоришь? Кто меня спас?

Но девочка уже подошла к голубой двери, той, которая была закрыта.

– Все это очень странно, – сказала она. – Никто новый здесь никогда не появлялся. – Она прищурилась. – Настоящий, я имею в виду. Оставайся здесь. Я собираюсь выяснить, что тут происходит.

И она выскользнула через голубую дверь прежде, чем Дэниел успел спросить, как ее зовут, или почему он ее вообще заинтересовал, или что она имела в виду, сказав, что никто настоящий здесь никогда не появлялся.

Дэниел ощупал себя. Вполне себе из плоти и крови человек. Мертвым он себя точно не ощущал. Но, если задуматься, откуда ему было знать, каково это – быть мертвым? Он уставился на дверь, за которой исчезла девочка, и подергал ручку. Дверь была заперта. Тогда он подошел к той, что была открыта. Перед ним под чистым голубым небом расстилались ровные квадраты полей и лес за ними. Воздух был теплым и сладким, как мед.

По узким деревянным ступенькам Дэниел спустился к лужайке с нестриженной, высокой, по пояс, травой. Тут мальчик понял, что спал в деревянном фургоне – наподобие тех повозок, в которых передвигались путешественники или цирковые артисты в стародавние времена. Фургон был глубокого, переливающегося синего цвета, украшенный поверх золотыми завитушками. Вдруг Дэниела как обожгло: если он был снаружи, где же тогда была девочка, вышедшая через дверь внутри фургона?

Ему хотелось пить, язык прилип к нёбу. Мальчик направился к ручью, присел на корточки и стал жадно пить. Вода была чистой и обжигающе-холодной – пожалуй, вкуснее он никогда не пил.

– А, проснулся, как я вижу!

При звуках голоса Дэниел поперхнулся, выплюнув воду, повернул голову и успел только поймать взглядом кусок пыльного серого костюма, прежде чем потерял равновесие и упал в траву.

– Невероятно изящно, – заметил мужчина в костюме. – Королевский балет уже высылает приглашение вступить в труппу.

Дэниел вскочил на ноги, потирая ушибленный локоть, и немедленно узнал владельца Магазина из Ниоткуда.

– Вы! А вы что тут делаете? Что я здесь делаю? Я сплю, и мне все это снится?

Мужчина в пыльном костюме задумчиво потер переносицу. Его взлохмаченные волосы развевались на ветру.

– Нам всем по-своему что-то мерещится, Дэниел Холмс. Следуй за мной, если пожелаешь. – И он повернулся и зашагал по деревянным ступенькам обратно в фургончик.

Дэниел поспешил за ним.

– Подождите! А что с девочкой? – спросил он, когда они оказались внутри.

– С девочкой? – переспросил мужчина. – Не забивай себе голову, у тебя без нее есть, о чем поразмыслить в данную минуту. – Он распахнул голубую дверь и указал на темноту за ней. – Нам туда. Я все объясню.

Дэниел медленно шагнул ближе и вгляделся в сумрак впереди.

– Тут что-то не так, определенно что-то не так.

За полумраком голубой двери оказался квадратный вестибюль, похожий на вестибюль замка, от которого расходились в разные стороны десятки, если не сотни пересекающихся лестниц, освещенных факелами.

Мужчина в костюме шагнул в вестибюль.

– Расслабься, – посоветовал он. – Здесь тебе ничего не угрожает. Коридоры я вчера проверил, поймал последних сбежавших львов.

С этими словами он повернулся и широко зашагал вперед.

Дэниел замер в нерешительности. Он посмотрел вслед мужчине, и вдруг взгляд его расширился.

– Львы? – переспросил он. – Эй! Подождите! Подождите меня!

– Не желаешь ли чашечку чая?

Мужчина в пепельном костюме сидел за письменным столом, помешивая чай в фарфоровой чашечке.

– Нет, – отозвался Дэниел. Он смотрел на маленький водоворот, образовавшийся в чашке, и постарался придать голосу больше храбрости, чем чувствовал в себе. – Не надо чая, спасибо. Просто объясните мне, что происходит.

Чуть раньше они прошли через холл, пересекли с десяток лестниц и оказались перед очередной дверью – или, вернее сказать, перед бордовой бархатной портьерой, пройдя сквозь которую, Дэниел обнаружил себя снова в магазине.

Мужчина в костюме отхлебнул чая и отставил чашку на блюдечко на столе.

– По правде говоря, то, что я тебе сейчас скажу, понять и осознать будет нелегко, – начал он. – Дэниел Холмс, ты и вправду должен был быть сейчас мертв.

С этими словами он встал и, заложив руки за спину, зашагал по комнате.

– Позволь мне объяснить. Меня зовут Люсьен Сильвер. Я… путешественник. Этот магазин – мое средство передвижения. Он перемещается во времени, перенося меня из города в город, из деревушки в деревушку по всему земному шару.

– Во времени? – переспросил Дэниел. – Как Док Браун?

Мистер Сильвер одарил его непонимающим взглядом:

– Кто?

– Док Браун, – повторил Дэниел. – Ну, знаете, Марти Макфлай, «Назад в будущее»? Старый фильм, я его в приюте смотрел. У Дока с Марти была машина времени.

Мистер Сильвер пожал плечами.

– Я кино особо не смотрю, – сказал он, и его серые глаза блеснули в пламени камина. – И мой магазин – это не просто машина времени. – Он указал на бордовую портьеру. – За этим занавесом, за сотней лестниц, что мы прошли, скрываются мои Чудеса. Подумай о магазине как о дереве. Вестибюль, который мы видели, – это ствол. От него, словно ветки, расходятся бесчисленные коридоры, где таятся Чудеса. Куда бы я ни приезжал, сюда стекаются посетители. За небольшую плату я позволяю им шагнуть за занавес и ощутить восторг полета посреди бесконечных звезд, попробовать закат на вкус и испытать границы своего воображения. Я позволяю им встретиться с моими Чудесами.

Разумеется, я не могу позволить им помнить о том, что они увидели в магазине. Больше не могу.

Много лет назад, когда магазин впервые распахнул двери, посетители помнили все. Но вскоре нас наводнили толпы, с которыми мы не успевали справляться. Теперь же они покидают нас со смутным ощущением счастья, возможно, даже с чувством, что их жизни изменились навсегда. Но связать это с магазином они не могут, для них его будто никогда и не существовало.

Он нахмурился и сгорбился, словно от внезапно навалившейся на плечи тяжести.

– Когда ты выбежал на дорогу, ты почти умер.

Дэниел открыл было рот, но горло будто что-то сдавило. С трудом он выдавил:

– Если это правда, если я почти умер, тогда почему я здесь? Как мне удалось выжить?

– Я вмешался, – просто сказал Сильвер. – Я спас тебя, Дэниел. Не знаю, поступил ли я правильно. Это решение далось мне нелегко. Но в тот день, когда ты вернулся в магазин, – в тот момент, когда я осознал, что ты помнишь, как приходил сюда днем раньше, – я понял, что ты особенный. Я понял, что есть, должно быть, какая-то причина, по которой наши пути пересеклись.

– Какая еще причина?

– Пока не знаю, – отозвался мистер Сильвер, задумчиво постукивая пальцами по подбородку. – Но я предлагаю тебе шанс, который выпадает в жизни лишь единожды, мой мальчик, – шанс один на миллион. Пойдем со мной. Узнай, как работает магазин. Докажи, что я не зря вмешался. Увидь мир таким, каким никто больше не может его увидеть. Что скажешь?

Дэниел ничего не ответил. Он уставился в окно, за которым Глазго утопал в туманной дымке.

– Тебя нужно убедить, – сказал мистер Сильвер. – Видеть – значит верить. Или как там говорят?

Широкими шагами он подошел к двери и взялся за металлический инструмент искусной работы, висящий на стене. На взгляд Дэниела, он выглядел как нечто среднее между часами и компасом, только несравнимо сложнее. На механизме было сразу несколько циферблатов, а ряды цифр располагались внутри кругов поменьше. Мистер Сильвер начал вращать циферблаты. Когда результат его, по-видимому, удовлетворил, он кивнул сам себе и подошел к камину, зачерпнув из ведерка на полу пригоршню угля. Он подбросил ее в огонь, отчего взвился столп пламени, такой яркий, что Дэниел прикрыл глаза. На короткое мгновение вспыхнуло ярко-красное зарево, языки пламени взмыли ввысь и опали, оставляя в магазине облако копоти.