Малфой аппарировал прямо из спальни, потому что его уже ждали в другом поместье, где было тепло, уютно и не пахло смертью. Гостиная дома Ноттов была залита солнечным светом, а в камине приятно потрескивал огонь. Драко тут же расслабился и облегчённо выдохнул, а в следующий момент заметил приближающихся к нему друзей. Тео и Блейз встали с дивана и подошли к однокурснику.

— Малфой! — Блейз радушно улыбнулся и заключил его в дружеские объятия. — Рад видеть тебя!

— Забини, — Драко был искренне рад другу. — В тебе читается недостаток солнечной Италии.

— Блейз у нас почти коренной англичанин теперь, — объявил Тео и протянул руку. — Привет, Драко.

— Рад встрече, Тео, — он крепко пожал руку Нотта-младшего.

Это была особенная встреча. Она была одновременно тёплой, нужной и тяжёлой. Они не забыли то, что пережили, и вряд ли когда-то забудут. В глазах каждого из них читалась тоска и горечь. Блейз не был в Азкабане, но это не отменяло того, что ему тоже было тяжело.

— Чем планируешь заняться? — спросил Тео, подавая стакан Драко. — Как миссис Малфой?

— Она разбита, — он закрыл глаза. — Она долгих девять месяцев была одна: без меня и без отца. Я вернулся, но она не находит себе места, волнуясь за…

— Дело Люциуса не пересматривали? — перебил Блейз. — Вроде дела некоторых осуждённых должны были пересмотреть.

— Нет, дело отца не попало в этот список.

— Ему дали шесть лет?

— Да, — прошипел Драко, распаляясь. — И я считаю, что это максимально несправедливо. Грейнджер осудили на семь лет, но сравнивать то, что делал отец и она — это небо и земля. Это невозможно сравнивать!

— Она убила Волан-де-Морта, — голос Тео дрогнул на проклятом имени, но было видно, что называть имя Тёмного лорда стало для него делом принципа. — И на её слушании присутствовал Поттер.

— Он был там? — Малфой с недоверием посмотрел на друга. — Он пришёл её защищать после всего того, что она натворила?

— Я разговаривал с Диггори, и он сказал, что попрощались они не лучшим образом.

— Да, я слышал, что он вызвался её защищать, — небрежно кинул Малфой. — Но я всё равно не понимаю, чем руководствовался Визенгамот во время принятия решения. И чем думал сам Диггори, когда решился на её защиту?

— Она когда-то спасла его, — Блейз пригубил свой огневиски. — Он обязан ей всем, что у него есть. Она спасла его тогда. Там, на кладбище.

Он слушал друзей, и казалось, что он так хорошо знал эту историю. На секунду проскочило какое-то чувство, будто бы Драко был в центре всех этих происшествий, будто бы когда-то знал о каждом шаге Грейнджер. Он не мог её винить в произошедшем, потому что голову не покидали мысли, что она всё делала правильно. Но почему? Ведь именно её переход на сторону Волан-де-Морта когда-то обрёк его семью. Малфои собирались бежать, но появилась Грейнджер, и план полетел в тартарары.

И его друзья — они оправдывали её? Блейз и Тео говорили с каким-то сожалением о Грейнджер и о том, что она получила семь лет в Азкабане. Рой мыслей затуманил разум и отключил Драко от разговора с парнями.

Почему он побежал за ней? Потому что так нужно было. Её нельзя оставлять одну в подобном состоянии. Тяжёлый вздох и горький плач Грейнджер словно прошелся по всему телу. Она мучила его одним своим несчастным видом, и Малфой не понимал природы своих чувств к этой девушке. Каждая слеза на её лице обжигала его сердце.

— Грейнджер… — он аккуратно коснулся её плеча, чтобы не напугать гриффиндорку. — Ты в порядке?

Но она не поворачивается к нему, продолжая содрогаться от плача. Малфой уже хочет присесть возле неё, но неожиданно в груди зарождается та самая тягучая и несносная боль. Стало холодно и мерзко, будто бы незнакомый яд проникал под кожу и отравлял.

— Забудь! — резко вскрикивает Грейнджер. — Забудь всё!

Это тот самый голос. Тот голос, который заставлял просыпаться каждый раз в холодном поту.

— Малфой! — Тео щелкал пальцами перед лицом блондина. — Ты с нами?

— Да, — тихо ответил Драко. — Я просто задумался.

— Так вот, Седрик говорил, что она начала понемногу сходить с ума, — продолжил Блейз. — И мне жаль её. Прошло всего девять месяцев, как она там находится. Я боюсь представить, что с ней будет после семи лет.

— Если она протянет эти семь лет, — Нотт осушил свой стакан. — Я не уверен…

— Мы всё ещё говорим о Грейнджер? — Малфой закатил глаза. — Мне казалось, что у нас есть куда более интересные темы, чем обсуждения несчастной грязнокровки…

Последнее слово отдало горечью на языке. Он коснулся пальцами переносицы и снова закрыл глаза, пытаясь отогнать странные ощущения, окутавшие его.

— Ты так и не рассказал, чем планируешь теперь заниматься? — спокойно спросил мулат. — Теперь ты — глава семейства Малфоев, как никак.

— Для начала нужно заняться нашей фамилией. Я не хочу, чтобы у каждого второго при упоминании фамилии «Малфой» мурашки начинали бежать по спине. Мы — самая обычная семья.

— С этим сейчас столкнулись все семьи, которые хоть как-то были связаны с «политикой» Волан-де-Морта, — Тео горько усмехнулся. — От нас шарахаются на улице, как от чумных.

Ещё несколько часов они проговорили о своих планах на будущее, уменьшив запасы огневиски Ноттов не на одну бутылку, и Малфой вернулся домой. Нарцисса увлечённо о чём-то болтала с Оливией. Драко вежливо поклонился и удалился в свою комнату. Снял пальто, швырнув его на кресло у окна, и хотел сразу направиться в ванную комнату, но остановился из-за странного звука. Из внутреннего кармана пальто выпала маленькую бутылочка и покатилась под столик.

Он наклонился и поднял флакончик, который чудным образом оказался в кармане. Духи Гермионы, которые он нашёл в поместье Лестрейнджей. Драко даже не понял, как на автомате забрал частичку гриффиндорки с собой. Зачем он это сделал?

День за днём. Неделя за неделей. Месяц за месяцем. Так прошло три года.

Он сделал то, что сам себе обещал. Он медленно, но уверенно очистил фамилию своей семьи. Дело Люциуса пересмотрели и он вернулся домой, что смогло вновь зажечь глаза Нарциссы. Драко вроде нащупал ту золотую середину своей жизни. Его спасением стал квиддич — он начал заниматься тем, что у него лучше всего получалось.

Теперь его приглашали на интервью и делали колдографии для газет, изредка задавая какие-то вопросы о прошлом. Хватка Войны наконец-то ослабла, позволив свободно дышать. А то, что осталось под рёбрами — он засунул в самые дальние ящики своего сознания.

— Драко! Драко! — она тормошила его за плечи, чтобы разбудить. — Милый мой! Проснись!

И он смог проснуться. Грудная клетка ходила ходуном, пока перед глазами витали образы со сновидения. Малфой знал сценарий своего сна на память, потому что он был один и тот же, каждую ночь. Грейнджер снилась ему уже три года.

— Твой образ преследует хлеще призрака, — прошептал Малфой и открыл кран. — Чего ты хочешь от меня?

Он злился каждый раз, потому что не понимал своих снов, но они доводили его до крайностей. Драко поднял голову и посмотрел на своё отражение. И в зеркале, за спиной у себя, он видит её — улыбающуюся в зелёном платье.

— Оставь меня! — он сжал руку в кулак и разбил зеркало. — Когда ты наконец-то оставишь меня?

— Драко! — Нарцисса забежала в ванную на звук битого стекла. — Что такое? Опять кошмар?

— Всё хорошо, мам. Это просто глупый сон.

— Что тебе снилось?

Он не рассказывал ей никогда о своих снах. Он и себе не мог о них рассказать — желал просто забыть, и всё. Но каждую ночь к Драко приходила Грейнджер: она была вся в крови, но улыбалась. Она плакала, кричала, смеялась, умирала. Сначала сны с ней казались Малфою какой-то отдушиной, потому что в них не было страданий, но потом это изменилось.

— Просто плохой сон, — он подошёл ближе к Нарциссе и обнял её за плечи. — Не думай об этом.

— Тебе нужно обратиться к кому-то за помощью, Драко. В Мунго отличные специалисты, они помогут. Нельзя и дальше изводить себя.