— Пришла моя очередь, мам, — Драко опустился на колени перед матерью. — Теперь я буду делать всё для того, чтобы ты была счастлива и на твоём лице больше не появлялись слёзы.

— Мой милый Драко…

— Мы со всем справимся, мам.

Он провел Нарциссу в её покои и дождался, пока та уснёт. Она выглядела ещё более хрупкой на огромной кровати. Пустой и неприветливый Мэнор пугал тишиной даже Драко, который с детства привык к этому поместью. Он вернулся в свою комнату и подошел к окну, всматриваясь в белоснежный снег, который так красиво отсвечивал в лунном свете. Часы пробили полночь, но парень так и не смог лечь в свою кровать. Он отвык от неё.

Плед тёмно-зелёного цвета оказался на полу, как и сам Драко. Он уснул в метре от своей кровати, когда усталость взяла верх над ним. Так было последние несколько месяцев — он засыпал лишь тогда, когда уже не было сил противиться сну. Он знал, что стоит закрыть глаза, как снова вернутся кошмары. Адская петля, из которой выбраться помогало лишь пробуждение, и то не всегда. Порой казалось, что жуткие видения преследуют его наяву.

Холодный пол поместья его тётки. Он стоит на коленях и чувствует, как боль проникает под кожу. Душа разбивается раз за разом, принося новую порцию судорожных содроганий. Кажется, что его сжигают заживо, а потом вновь возвращают к жизни, чтобы повторить пытку заново.

— Ты должен забыть! — кричит до боли знакомый женский голос. — Забыть! Забудь всё это!

Он пытается что-то ответить, но с уст лишь срывается стон. Ему хочется сорваться с места и убежать прочь, словно он — маленький мальчик, которого обидели. Но невидимые нити связали его и душили, не позволяя сделать лишнего движения. На языке чувствуется привкус собственной крови, и он боится открыть глаза. Хочет, чтобы увидеть своего палача, но боится.

— Ты никогда больше не вспомнишь этого! — голос становится громче. — Думай только о нас! Забудь всё это!

Яркие вспышки бьют прямо в глаза и он падает, больно ударяясь головой об мраморные плиты на полу. Сердце неистово стучит, норовя вырваться из груди или просто остановиться. И он хочет этого. Малфой хочет просто умереть, чтобы не испытывать опять эту несносную боль.

— Мы с тобой бракованный сюжет… — слышит напоследок и наконец-то вырывается из оков сна.

Рубашка и плед были пропитаны потом, сердце бешено колотилось, а легкие работали на износ, пытаясь захватить как можно больше воздуха. Это повторилось, и он не смог от этого убежать. Словно ему это когда-то удавалось.

Солнечные лучи вовсю уже гуляли по его комнате, что напомнило ему о том, что этот сон снова тянулся бесконечно долго. Драко встал, оставляя плед валяться на полу и направился в ванную.

Из зеркала на него смотрел уставший и измученный парень, который явно нуждался в помощи. Сплюнув в раковину, Малфой решил для себя, что в этот раз он обратится за помощью, а не струсит, как в прошлый раз. Крёстный ведь учил его, что принятие помощи — это вовсе не проявление слабости, а скорее — наоборот. Нам всем иногда нужна помощь.

Холодный душ взбодрил его и смыл с плеч всю ту грязь, которую вывернул на него кошмарный сон. Было так странно принимать душ и вытираться белыми чистыми полотенцами. Это казалось таким неправильным и далёким. Драко впервые не швырнул использованное полотенце на кафельный пол, а аккуратно сложил у раковины. В доме должен был быть эльф. Пусть Нарцисса отказывается от бесплатной работы домовых, но никто не запрещал им платить. Женщина, воспитавшая и вырастившая его, не должна ходить по дому с тряпкой и ведром. Люциус явно этого не оценил бы.

— Доброе утро, — он тепло улыбнулся матери, спустившись в гостиную. — Как ты?

— Доброе утро, милый, — Нарцисса выглядела лучше, чем вчера. — Всё нормально. Ты куда-то собрался?

— Да, — парень застегнул пальто. — Я хочу встретиться с Тео и Блейзом. Ты не против? Если хочешь, то я могу остаться с тобой.

— Нет, — миссис Малфой застегнула верхнюю пуговицу его верхней одежды. — Сегодня четверг, и я жду Оливию. Надень шарф, на улице холодно.

— Спасибо, мам, — он поцеловал костяшки её рук. — Я люблю тебя.

Ему важно было говорить ей об этом. Он хотел, чтобы она чувствовала и знала, что она больше не одна, что у неё есть Драко, который любит и ценит свою мать. Нарцисса — то немногое, что у него осталось, у него её не отобрали. Но похоже, что отобрали что-то другое. Или кого-то.

Он аппарировал и оказался в доме, который пугал и нагонял страх одним своим запахом. Малфой не успел открыть глаза, но уже чувствовал приторный и едкий запах смерти. Кулаки сжались в карманах, а сердце застучало быстрее. В какой-то миг он надеялся, что не сможет сюда попасть, что путь сюда закрыт или что этого поместья больше не существует.

Дом его тётки, тот самый, который преследовал во снах. Драко не лгал матери насчёт встречи с друзьями, но сначала он хотел побывать здесь. Он хотел понять, что так гложет его душу и не отпускает, что в этом поместье заставляет содрогаться и умирать каждый раз заново. Где-то, в дальних уголках памяти, он помнил, каким этот дом был много-много лет назад. Когда-то тут было тепло и уютно, во что слабо верилось.

Сейчас это место ужасало. На тёмной мраморной плитке виднелись засохшие лужи крови, а крики жертв отпечатались в стенах. Драко сделал несколько шагов, подходя к светло-коричневому дивану, который был практически залит кровью. Она давно засохла и впиталась в обивку, но он буквально чувствовал исходящее тепло от кровавой лужи.

Малфой хотел встретиться лично со своими демонами, посмотреть им в глаза и прогнать. Он считал, что визит сюда поможет ему, что он наконец-то убедится в том, что всё осталось позади — Волан-де-Морт мёртв, Беллатриса мертва, Пожирателей больше нет и Войны — тоже. Но всё, что он почувствовал — это отвращение и страх. Он боялся тут находиться. Боялся, что сном может оказаться вся эта хлипкая реальность, что сейчас придется открыть глаза и вокруг будет гора трупов.

Драко поднялся на второй этаж и зашёл в кабинет, в котором когда-то заседала Грейнджер. На столе остались какие-то записи, сделанные её рукой, и несколько учебников. Сколько он о ней не вспоминал? Несколько недель? Наверное, да. Её образ часто преследовал его в Азкабане и заставлял возненавидеть её, но что-то внутри отчаянно сопротивлялось этому. Каждый раз, когда он пытался обвинить гриффиндорку в случившемся, что-то отторгало эти мысли. Словно ему не хотелось в это верить.

Парень вышел из кабинета и собирался покинуть поместье, но ноги привели его в очень знакомую комнату. Это была спальня. Спальня Грейнджер. Кровать растелена, а на тумбочке стоит открытый флакончик с зельем. Драко потянулся к бутылочке и по запаху узнал зелье для сна без сновидений. Рядом лежала её расческа и пара чёрных перчаток. Всё выглядело так, словно она вышла из комнаты на несколько минут.

У стены распахнутый шкаф с одеждой, а на столе список ингредиентов для зелья и открытые духи. Он сразу же узнал эти духи — дикая вишня с нотками ликёра. Пьянящие и такие знакомые, что дух захватывало. Так не должна была пахнуть Гермиона Грейнджер, которая являлась отпетой убийцей и верной слугой Тёмного Лорда. Но это был её аромат.

Он собирался выйти, когда солнечный луч отбился от зеркала, которое было внутри шкафа. Драко неуверенно подошёл к зеркалу и скептически взглянул на старинный артефакт. По надписи на нём он понял, что это зеркало Еиналеж, о котором он так много читал, но не видел никогда. Не видел ведь?

Слышал, что это вещица может показывать истинные желания и мечты человека. Драко посмотрел в зеркало, ожидая хоть что-то увидеть, но не увидел ничего, кроме своего отражения.

— Что за ерунда? — он выгнул бровь и подошел ближе. — Неужели все россказни о тебе — выдумка?

Ничего не изменилось. В зеркале по-прежнему был только Драко в своём чёрном одеянии и с потемневшими глазами. Он собирался уходить, когда заметил туманный силуэт девушки в зелёном платье. Но взглянув ещё раз, он вновь увидел лишь себя. Наверное, ему просто показалось. Это поместье сводило с ума, и он больше не желал тут задерживаться.