— Когда-то я прислушался к твоему мнению и не тронул школу, — начал Реддл. — А сама ты так там ни разу и не была после смерти старика?

— Нет, мой Лорд.

— Тебе не было интересно, что происходит в стенах этого замка?

— Нет. Хогвартс никогда не вызывал у меня должного впечатления. Я слышала, как у некоторых аж дух захватывает, когда речь заходит о нём, но сама я не разделяю такого восхищения. Школа, как школа.

— Ты была лучшей ученицей Хогвартса, насколько я знаю. Так почему твои отзывы о нём столь нелестны?

— Меня там не приняли. Я для всех оставалась грязнокровкой, не более.

— А как же Поттер и тот рыжий? Кажется, Уизли?

— Я была удобной для них, — на секунду она задумалась. — Мне кажется, что дело было просто в моих мозгах. Определённо. Мой Лорд, я сомневаюсь, что Вы меня вызвали, чтобы обсудить мои школьные года.

— Ты права, я что-то отвлёкся. Как тебе наши малыши? Кого-то себе присмотрела?

— Нет. Они слишком напыщенные и пустые. Ни в одном из них я не вижу потенциального Пожирателя. На Вашем месте, я бы повременила с их посвящением…

— Но ты и не на моём месте, — оборвал её Реддл. — Ты была на пять лет младше, когда получила метку.

— Но я и не ныла, словно раненное животное, когда проливалась Первая кровь полуночи.

— Почему ты выбрала Снейпа? Ты могла выбрать любую женщину из списка, но выбрала друга.

— Я ему не доверяла, — спокойно ответила Гермиона. — Мне казалось, что и Вы тоже.

Кулаки сжались, а челюсть напряглась. Девушка не смотрела на Лорда, но знала, что он ухмыляется. Ему нравится слышать от неё подобные слова — слышать то, что он сам думает. В этом и была проблема раздутого эго Тома Реддла: никто не имел права озвучивать мысли, которые ему неугодны. Только вот Гермиона никогда не боялась высказываться, идти наперекор и даже перечить Тёмному Лорду. Но сейчас ничего другого сказать она не могла, лишь нужная ложь.

— Я хочу, чтобы ты взяла Малфоя-младшего и отправилась с ним в Министерство. Мне нужно, чтобы вы доставили мне одно пророчество, которое хранится в Отделе тайн, а именно в Зале пророчеств. Думаю, что для тебя это не составит труда.

— Почему я не могу отправиться сама? — недовольство сочилось из уст Гермионы.

— Люциус знатно мне надоел со своим мальчишкой. Хочу увидеть, на что способен этот парень.

— Будет сделано, мой Лорд.

Они аппарировали одновременно: Лорд неизвестно куда, а Гермиона оказалась где-то далеко за пределами Англии. Сложно было определить, куда в этот раз её занесло. Девушка довольно часто аппарировала в неизвестные ей места, представив в голове какую-то картинку. Возможно, ранее она видела это место в какой-то книге или по телевизору — ещё в далёком прошлом. Неважно. Главное — оказаться где-то подальше от людей, от проблем, от самой себя.

— Что гложет твою душу, Гермиона? — родной мужской голос раздался в голове.

Гермиона садится на холодный снег: чувствует, как тот впивается в кожу под одеянием, как замораживает душу, как сердце покрывается ещё одним слоем льда, хотя кажется — куда уж больше? Правая рука крепко сжимает волшебную палочку: ту самую, которую она выбила из рук старого директора школы — Бузинную. Ветер растрепал кудрявые волосы, пока длинные ресницы опустились, погружая Гермиону в беспроглядную темень. Где-то глубоко внутри она кричит и проклинает Реддла, потому что искренне верила в то, что утренняя встреча с Малфоем — последняя. Конечно, они виделись бы на собраниях, пересекались бы где-то, но уж точно не работали вместе.

И дело далеко не в том, что она привыкла работать в одиночестве; дело лишь в том, что в Драко она видит боль. В его серых глазах читается скорбь по Северусу, которую в себе она так сильно пытается затушить. Но надолго ли её хватит? Вслед за голосом зельевара, в голове раздаётся шипение Волан-де-Морта и его вопрос: почему Снейп, а не любая другая из списка? И Гермиона солжёт, если скажет, что не рассматривала возможностей спасти друга. Пожирательница была готова перебить всех по списку, но только не товарища. А что дальше? Ведь только Ориан был настолько поехавшим, что предлагал свою жену в качестве жертвы. Остальные не простили бы ей этого. Мало того, что сами новоизбранные Пожиратели точили бы зуб на неё, так ещё и все отцы семейств. Не то, чтобы гриффиндорку это пугало, нет. В первую очередь она знала, каково это — потерять семью. Это случилось чуть больше двух лет назад, а образ бездыханных тел четы Грейнджеров ни на секунду не потускнел в голове.

Гермиона знает, что чувствуешь в тот момент, когда сердца самых родных людей во всей Вселенной останавливаются. И это похуже любой Авады Кедавры. Капля человечности, сохранившаяся в ней, не позволила выбрать ни одну из женщин. Наверное, что-то от гриффиндорки в ней всё же осталось — грёбаное сопереживание.

Она растворилась в воздухе, оставив на своём месте лишь небольшой кустик вечнозелёного растения — омела, которую так любил Снейп, хоть и скрывал это. Но Гермиона знала, что профессор выращивает омелу для зелий и в память о своей Лили. Девушка прибыла в Малфой-Мэнор, который вызывал отвращение на клеточном уровне. Она всем сердцем ненавидела это поместье, и когда стал выбор, где ей жить, то она сразу же сделала выбор в пользу дома Лестрейндж. Гермиона не совсем понимала, чем вызвана такая реакция на это старинное семейное гнёздышко Малфоев, но избегала его.

Ей, как и Тёмному Лорду, был открыт доступ во все поместья Пожирателей, но она редко куда-то выбиралась без надобности. Могла лишь изредка наведаться в усадьбу Мраксов, где, собственно, обитал сам Том Реддл. Домовой эльф бросился кланяться прибывшей Пожирательнице.

— Мисс Грейнджер, — прощебетал эльф, — добро пожаловать в Малфой-Мэнор.

— Мне нужен Драко, — потребовала Гермиона. — Где он?

— Мисс Грейнджер, — в дверях гостиной показалась Нарцисса, — чем обязана Вашему визиту?

— Мне нужен Драко.

— Зачем?

— Не твоего ума дела, Нарцисса, — зло выдавила Гермиона. — Я ещё перед тобой не отчитывалась.

Неконтролируемый гнев забурлил в венах. Гриффиндорка смотрела на Нарциссу, которая стояла перед ней: живая и невредимая. Мало того, что платиновое семейство никогда не нравилось Гермионе, так теперь ещё и остро ассоциировалось со смертью Северуса. Ведь тот, по сути, принял на себя удар, который предназначался этой женщине.

— Не смей со мной так говорить в моём доме, грязнокровка, — процедила Нарцисса. — Выметайся отсюда!

— Такая же гнилая, как и муж, — пробубнила себе под нос девушка. — Вомитаре Виридис!

Миссис Малфой упала, потянувшись руками ко рту. Светлый мрамор гостиной тут же покрылся кровавыми сгустками и остатками завтрака из желудка женщины. Гермиона осталась стоять на своём месте, наблюдая, как Нарциссу выворачивает наизнанку.

— Посмотрите, это же чистая кровь семейства Блэк вперемешку с… — гриффиндорка подошла ближе и начала елозить палочкой по рвоте женщины, — … видимо, это твой завтрак. Похоже, что кровь не так уж и чиста. Спрашиваю ещё раз: где Драко?

— Как земля носит таких, как ты? — дрожащим голосом прохрипела хозяйка поместья. — Как тебе спится по ночам, Гермиона? Как ты спишь, зная, что предала своих близких людей? Ты убила своих родителей, своих друзей. Ты — чёртова предательница!

— Пожалуй, Лорду стоит пересмотреть верность семьи Малфоев, раз ты, Нарцисса, так печёшься о моём предательстве…

— Мама! — Драко бежал к леди Малфой. — Что за хрень, Грейнджер?

— Империо! — палочка направлена в Малфоя-младшего. — Она сейчас оклемается, а ты идёшь со мной. У нас задание от Тёмного Лорда.

Неизвестно, сколько эмоций сразу переплелись в глазах юного Малфоя. Но Гермионе уже надоели все эти выяснения отношений, все эти чувственные сцены и душераздирающие диалоги. Она хотела поскорее отправиться в Министерство: забрать пророчество, избавиться от компании Драко и упасть на свою кровать. Меньше всего на свете ей хотелось слушать очередную гневную тираду от слизеринца о том, какая она дрянь и сволочь, и как он её убьёт.