— Ненависть — толще, чем лёд. И равнодушие холодней, — ответила девушка, проваливаясь в сон.

Ей не предстояло узнать, как эти трое будут подготавливаться к заключающему акту сего действия. Не увидит глаз Драко, которые полны решимости и страха за свою девушку. Не будет знать, как у её ног сидел Тео и впервые молился небу. Не будет наблюдать за тем, как Снейп давал ценные советы крестнику; как обучал того пугающей чёрной магии; как рассказывал ему, что нужно сделать для того, чтобы разбить свою душу. Гермионе останется лишь догадываться, что чувствовал в этот момент Драко. Возможно, что когда-нибудь она догадается, что Малфой даже не думал о целостности своей души. Это малейшее, что он мог предложить своей гриффиндорке.

— Мне кажется, что я угасаю, Тео, — Гермиона закрывает лицо руками. — Каждый день, как последний.

— Ты должна сиять ярче звёзд, Грейнджер.

— Все звёзды давно исчезли с неба. Темно и холодно.

— Ты либо угасни, либо продолжи красиво гореть. Третьего не дано, Гермиона.

Слова, которые запали в душу. Слова, которые не стёрлись из сердца, даже, под воздействием Обливиэйта. Теодор преподал один из важнейших уроков в её жизни, не догадываясь об этом.

— Как трогательно, аж отвратительно, — раздался мерзкий голос. — Авада Кедавра!

Зелёный луч, появившийся из-за её спины, поразил Теодора в самое сердце. Из уст Гермионы сорвался немой испуг и она оборачивается. Он стоял в нескольких шагах от неё, опуская палочку и злорадно усмехаясь.

— Здравствуй, моя дорогая, — Реддл хищно смотрел на неё. — Давно не виделись.

— Что ты…. Как ты…

— Я не знаю, где ты прячешься, Гермиона, — оборвал её Волан-де-Морт. — Но в твоих интересах поскорее вернуться домой.

— Ты скоро сдохнешь!

— Решила пожертвовать собой, пташка?

— У тебя остались считанные часы.

— Пепел сгоревшего Малфой-Мэнора пропитан кровью, дорогая моя Гермиона. Без головы остались все те, кого ты можешь помнить. Помнишь Антонина, который стоял за тебя спиной? Или может быть Макнейра, который срезал для тебя розы? Как насчёт Роули? Кажется, он гулял с тобой по саду.

— Они все — Пожиратели. Могу лишь поблагодарить тебя за то, что ты собственными руками начал вырезать всех этих тварей.

— А что скажешь о Нарциссе? Джинни? Блейзе? Они следующие в списке.

— Ты не посмеешь, — прошипела Гермиона. — Не посмеешь!

— Кажется, что я попал…

— Проваливай из моего сна! — невидимая магическая волна вырвалась из девушки. — Сдохни!

— Нарцисса. Блейз. Джинни. Драко.

Он испарился, оставив Гермиону у тела Теодора Нотта.

— Либо угасни, либо продолжи красиво гореть, — она проснулась и осмотрелась по сторонам. — Где Нарцисса?

— Тише, Гермиона, — Тео взял её за руку. — Всё хорошо.

— Что с Нарциссой? Где Блейз и Джинни? Где Драко?

— Драко и Северус отправились за некоторыми ингредиентами для ритуала. Они скоро вернутся. Успокойся, пожалуйста.

Он лгал ей и она чувствовала это. Прежде Теодор не лгал подруге и первая ложь обернулась провалом. Гермиона чувствовала нутром, как парню неуютно сейчас разговаривать с ней. Голос Реддла продолжал оглушать девушку. Имена небезразличных ей людей ранили сердце, нанося глубокие удары ножом. Что-то внутри неё разделилось. Сердце против здравого смысла. Гриффиндорская жилка начинает подрагивать в потаённых уголках души. Гермиона чувствует ложь, а ещё она чувствует бурлящую силу. Тео на секунду отворачивается от неё и она пытается понять, что нужно сейчас сделать. Поговорить с другом или действовать?

— Ты лжёшь мне, — решающе произнесла девушка. — Где Драко и Снейп?

Он нервничал, закусывая губу. Гермиона терпеливо дожидалась ответа и сдерживала ту бурную магическую волну, которая пыталась вырваться из неё. Ей хотелось услышать правду; хотелось понять, что происходит; хотелось довериться. Правая нога начала подрагивать, а карие глаза испепеляли парня.

— Они в Запретном лесу, — Теодор не смотрел на неё. — Им нужно совершить убийство для раскола души. Драко нужно совершить убийство.

Страх. Паника. Боль.

Правда, которую она услышала от слизеринца не стала каким-то шоком, но ещё один кусочек откололся от её израненного сердца. Драко не задумываясь отправился на убийство ради неё. Ему было плевать на его разбитую душу, только это спасло бы её. Гермиона не хотела такой участи для своего парня; не желала, чтобы душа любимого человека разделялась на куски и пропитывалась чёрной магией. Она считала, что она должна спасать его, — ей нечего терять уже.

— Он держит у себя Нарциссу, — прошептала гриффиндорка. — Он ждёт меня.

— Что?

— Как давно Драко ушёл?

— Они должны вот-вот вернуться. Обещали быть тут к девяти часам.

— Я должна спасти её, — Гермиона сжала кулаки. — И его…

— Нет! — Тео бросился к ней и крепко прижал к себе. — Ты никому ничего не должна. Когда же ты это наконец-то поймёшь?

— Точно так же, как и Драко мне не должен.

— Прекрати, Гермиона! — голос парня становился всё тише и тише. — Позволь один-единственный раз кому-то спасти тебя. Как же ты не понимаешь, что нужно позволить себе побыть слабой? Ты не должна слепо кидаться под удар. Если так хочешь кого-то спасти, то сядь и жди, пока Драко вернётся. Представь: что с ним будет, когда он узнает, что ты в очередной раз всё решила сама?

— Я…

— Ты можешь сейчас оглушить меня и забрать мою палочку, — продолжил Тео. — Можешь убежать отсюда и появиться перед Волан-де-Мортом. Ты можешь пожертвовать собой и умереть. А что будет с ним?

— Он поймёт меня…

— Нет. Он не поймёт, Гермиона. И я не пойму, — он достал из внутреннего кармана ту самую фотографию. — Когда-то ты заставила жить меня. Ты заставила его жить. Почему ты всех заставляешь жить, а сама не стремишься к этому? Почему ты решила, что без тебя мне будет хорошо? Я несколько месяцев жил с мыслью, что ты мертва. Я продолжал жить, только потому что ты меня об этом попросила. Теперь я прошу тебя — живи.

Горькое покалывание в груди заставило сесть. Гермиона прекрасно понимала, что Теодор прав на все сто процентов. Понимала, что он не просит от неё чего-то сверхъестественного. Он лишь просит то, что всегда просила она. То, что просил у неё Гарри Поттер.

— Ты либо угасни, либо продолжи красиво гореть, — повторила фразу из своего воспоминания. — Так ты мне говорил.

— Гори красиво, Гермиона. У тебя это прекрасно получается.

— Я ведь не слабая, Тео…

— Твоя слабость не проявляется в том, что ты позволишь кому-то себя спасти. В этом проявляется твоя сила.

Она уже и не помнила, каково это: сидеть наедине с Теодором и просто разговаривать; говорить о том, что болело в душе; принимать помощь. Гермиона знала, что он никогда не скажет то, что может её ранить и никогда не посоветует того, что может подставить под удар. Нотт-младший слишком сильно дорожил ею.

— У нас всё получится?

— Конечно, Гермиона. Иначе быть не может. Волан-де-Морт будет побеждён, а ты будешь жива и свободна, — он запнулся на минуту. — Выйдешь замуж за Малфоя и родишь ему сына.

— Я бы хотела дочь, — она впервые решилась озвучить ту самую свою заветную мечту. — Хочу, чтобы у неё были серые глаза и светлые волосы.

— В ней что-то должно быть от матери.

— Я никогда не позволяла себе мечтать во время Войны, потому что…

— Потому что твои мечты не обрели силу высоты, — закончил за неё парень. — Я помню, Грейнджер.

— О чём ты мечтаешь, Тео?

— Ты, ведь, хочешь услышать правду?

— Конечно.

— После смерти родителей у меня не было желания мечтать. А потом мы встретились с тобой после нескольких лет Войны. Я помню, как сидел у твоей постели в больничном крыле в Хогвартсе и хотел, чтобы ты поскорее поправилась. Мы неплохо с тобой ладили, но потом наши жизни разошлись, и в какой-то момент я боялся, что ты мертва, — он рассказывал всё это так, будто бы переживал историю заново. — Но наша случайна встреча стала судьбоносной для меня. Ты заново научила меня смотреть на солнце; поднимать голову к небу; вернула мне веру в мечты. И я мечтал только о том, чтобы с тобой всё было хорошо.