Драко она больше не видела. Если он и был в поместье, то они не пересекались. Избегать Гермиону ему не составило бы труда, потому что она практически не выходила из своей комнаты. Завтрак, обед и ужин она просила домашних эльфов приносить в спальню, но очень часто еда оставалась нетронутой.
Прогулки к теплицам стали большой редкостью, да и то, только по требованию Лорда. Он просил, чтобы Гермиона хотя бы иногда выходила на свежий воздух. Её общение вновь ограничилось пустыми разговорами с Нарциссой и всё. Ни Том, ни Драко, а уж тем более Люциус не приходили к ней в комнату. Она снова вернулась к еле слышному тону своего голоса и безучастному выражению лица.
Единственное, что изменилось в жизни — это сны. Они начали ей сниться. И каждый раз это был кошмар, который было сложно разобрать. Слишком туманные и нечёткие образы, отдалённые голоса и незнакомые места. Несвязные сны нагоняли настоящий ужас на Гермиону, заставляли просыпаться посреди ночи и ещё очень долго приходить в себя. Всё, что связывало эти кошмары — это смерть. Обязательно кто-то умирал, кто-то сильно страдал, и она не могла ничем помочь. Иногда ей казалось, что она смотрит на себя со стороны.
Каждое утро тонкие пальцы Гермионы пробегали по правому предплечью, изучая снова и снова рельефы уродливого шрама. Что-то внутри подсказывало, что шрам связан с тем, как она оказалась в родовом поместье Малфоев, но то были лишь беспочвенные догадки.
Ещё один вечер закатом спустился за окном и напомнил Гермионе о том, что совсем скоро опять наступит ночь, и она с головой окунется в очередной кошмар. Она неподвижно сидела в кресле и наблюдала за белым пятном в теплицах, оттягивая момент отхода ко сну.
Я обещал ему, что ты будешь в безопасности во время его отсутствия.
Его голос эхом раздался в голове и на глазах снова заблестели слёзы. Гермиона не отрицала того, что ей хочется встретиться с ним опять. Их единственный нормальный разговор случился тогда, в теплице. И сейчас она смотрела туда, раз за разом прокручивая в голове все его реплики, вспоминая каждую нотку его голоса.
— Я не в безопасности, — хныкнула девушка себе под нос. — Ты не сдержал свое обещание. Ни одно из своих обещаний.
Она не могла объяснить себе, с чем связана тяга к нему. Почему после одного-единственного разговора она тянется к этому человеку, думает о нём. Гермиона не успела подумать прежде, чем неслась уже по тропинке в лунном свете к теплицам.
Сейчас всё повторится. Она опять его подставит. Или он просто не придёт.
Очень быстро она примчалась к розам и упала на колени ниц перед любимыми цветами. Горела каждая клеточка её организма. Буря эмоций кружилась в ней: отчаянье, боль, непонимание, отрицание. Каждое новое чувство подхватывало предыдущее и уносило его в безумное танго. Гермиона понимала, что начинает терять рассудок.
Четыре месяца она живёт чужой жизнью, слишком пластмассовой и фальшивой. Только вот в ней не было абсолютно никаких сил бороться и противостоять этому течению. Какие-то незнакомые голоса кричали в голове, что это всё напускное, что это всё неправильно.
Какой же была Гермиона? Что правда из того, что о ней рассказывали?
— Что правда? — повторила вслух Гермиона. — Что из этого правда?
Она крепко обняла саму себя. Горячее дыхание обжигало колени. Полная беспомощность чувствовалась каждым сантиметром тела. Теперь её не спасали даже розы, которые словно в утешение склонились над ней.
— Моя мать никогда не любила белые розы, — чувство дежавю окутало Гермиону. — Я попросил нашего садовода привезти их, когда впервые увидел тебя. Это было очень давно. Сам не знаю, чем тогда руководствовался, потому что был ещё маленьким ребенком.
— Драко! — она вскочила на ноги и бросилась к нему. — С тобой всё хорошо!
— Со мной всё хорошо, Гермиона, — он принял её в свои объятья. — Как по-другому?
— Прости, я не должна была выходить посреди ночи. Но мне так захотелось. Я сейчас же вернусь в дом. Я скажу ему, что это было мое решение, что ты не виноват.
— Прекрати защищать всех вокруг, Гермиона. Он сам меня прислал к тебе. Тёмный Лорд знает, что ты пошла к теплицам.
Необыкновенная лёгкость прошлась разрядом по телу Гермионы. Она почувствовала себя живой, когда его руки обнимали её. Они ведь никогда не были так близко друг к другу, непростительно близко. Но почему ей знакомо это ощущение?
— Мне так плохо, — неосознанно призналась Гермиона и уткнулась носом в чужую грудь. — Мне очень плохо, Драко.
— В этом аду лишь двое — ты и я, — практически беззвучно произнёс Малфой. — Я помогу. Через несколько дней я вернусь в Мэнор и заберу тебя. Тёмный Лорд разрешил мне увезти тебя во Францию, там станет легче.
— Ты куда-то уезжаешь сейчас?
— Да. Но это ненадолго. Ты останешься в Мэноре с Нарциссой. И через несколько дней мы будем далеко от этого всего. А сейчас тебе нужно хорошо отдохнуть.
— Да, ты прав.
Странное чувство тревоги стремительно нарастало в душе Гермионы. И его взгляд, который она не понимала всё это время: Драко смотрел с грустью и печалью. Он жалел её? Или сожалел о чём-то?
========== Глава 2. Как тебе, Драко? ==========
Малфой-Мэнор. Конец января, 2002
Ему всё надоело. Он давно устал от тех кошмаров и ужаса, в которых живёт. С каждым днём Драко становился суровее и холоднее, только лишь из-за желания скрыться от этого дерьма. Ему было проще принимать всё происходящее в обличии монстра на стороне победивших, чем признать тот факт, что он всё ещё жив, потому что жива Нарцисса.
Только благополучие матери заставляло его просыпаться каждое утро и склонять голову перед Тёмным Лордом. Нужно быть абсолютным глупцом, чтобы не понимать — спасти их может только верность и преданность Волан-де-Морту. Но ещё большим глупцом нужно быть, чтобы примкнуть к нему. Драко ненавидел своего отца за выбор, сделанный за всю семью.
И вот сейчас Драко вернулся с очередного задания Тёмного Лорда, где вдоволь насмотрелся на смерть. Он буквально таскается плечо в плечо с костлявой и смотрит на её беспощадную кару. Малфой-Мэнор стал стоянкой для смерти. Тут она пережидала, а затем снова отправлялась в путь вместе с младшим Малфоем. Некогда родное поместье больше не веяло уютом и мятным чаем: теперь тут стоял затхлый запах сырости, гнили и крови.
Тяжёлые шторы уже очень давно были задвинуты настежь, не пропуская и малейшего лучика солнца в комнату. Драко уже и не помнил, когда в его спальне царила приятная и успокаивающая тишина. Последние годы тут было просто одиноко. То была вынужденная необходимость, а не личное желание.
После долгих недель пыток и убийств Драко нуждался в том, чтобы остаться наедине с собой, посмотреть на своё отражение. Не составляло труда разбить очередное зеркало кулаком, потому что с каждым разом образ в нём становился всё более невыносимым и ненавистным. В глазах Пожирателей он был верным псом, в глазах матери — ребёнком, у которого не было выбора, а в своих глазах — просто омерзительным человеком.
Огромные дубовые двери отворились, и Драко в несколько шагов добрался до кожаного дивана. Он рухнул на него и закрыл глаза, пытаясь отпустить грузные мысли. Дыхание стало размеренным, сон окутывал сознание. Он не хотел сопротивляться, был готов отдаться ему в плен, но тут послышался крик. Откуда-то с первого этажа поместья раздавались душераздирающие крики, которые вытащили Драко из полусонного состояния. То ли злость, то ли раздражение накрыли парня, и он сорвавшись с места, помчался вниз по лестнице.
Гостиная на первом этаже. Самая большая и просторная гостиная. Драко обожал её в детстве. Каждый год перед Рождеством Нарцисса собственноручно наряжала тут огромную ёлку. Маленькие домовые эльфы помогали хозяйке украшать поместье и интересовались у юного мистера Малфоя, все ли ему нравится. А сейчас она превратилась в главную пыточную камеру Пожирателей.
Драко по возможности старался обходить эту комнату стороной, не заходить в неё. Он не хотел видеть, как засохшая кровь, стены, насквозь пропитанные криками и мольбами убитых тут, рушат всю магию его детских воспоминаний. Но сейчас желание наказать того, кто посмел нарушить его отдых взяло верх.
