Её голова безостановочно моталась из стороны в сторону. Она зажмурила глаза и продолжила тараторить что-то в оправдание Драко. Гермиона не понимала, почему бросилась так яростно защищать его. Это элементарная жалость или чувство вины — сложно было выбрать что-то одно. Было лишь понятно, что ей Том не причинит вреда и, может быть, услышит её мольбу.

— Пожалуйста, Том… — она тяжело вздохнула. — Он не виноват. Не виноват.

— Ты защищаешь его? — с ноткой недоверия спросил Том. — Почему?

— Потому что так правильно, мой Лорд, — тихо ответила Гермиона. — Это несправедливо, что из-за меня страдает невиновный человек. Накажите меня, если считаете это необходимым.

— Нет, я не нахожу это нужным, — он подал ей руку. — Считаешь, что Драко наказан несправедливо?

— Да, мой Лорд. Он не в ответе за поступки других людей. Могу ли я Вас просить, чтобы его осмотрели колдомедики и оказали всю необходимую помощь?

— Броди, — перед Томом появился эльф. — Драко нужна помощь, позаботься об этом.

— Да, мой Лорд, — прощебетал домовой и тут же исчез из гостиной вместе с израненным Драко.

— Ты считаешь Драко хорошим человеком? — обратился к ней Лорд, когда они прошли в соседнюю гостиную.

— Да. Я не могу сказать о нём чего-то плохого. Исходя из тех нескольких разговоров, которые случились, между нами, могу сказать только, что Драко — начитанный и интересный собеседник. Вряд ли он замышлял причинить мне какой-то вред.

— Интересно. А меня ты считаешь плохим человеком?

— Нет. Я не помню, что было «до», но помню, что было «после». Вы относитесь ко мне невероятно хорошо. Я чувствую себя в безопасности рядом с Вами, мой Лорд.

Дыхание Гермионы выровнялось и она уже могла спокойно говорить. Ноги больше не дрожали, а глаза не бегали. Она сосредоточила свой взгляд на собеседнике, перебирая пальцами выбившиеся пряди волос.

— А если бы я тебе сказал, что я — худший человек на свете. Что я тот, с которым, последнее, что ты можешь чувствовать — это безопасность?

— Всё соизмеряется в поступках, мой Лорд. Неужели Вы сделали что-то столь ужасное, что можете себя называть плохим человеком?

— Допустим.

— Я считаю, что каждый заслуживает прощения. В мире маглов, где существует религия, люди верят, что их Бог всепрощающий. Даже отпетые злодеи обращаются в молитве к нему за прощением. Все мы можем совершить ошибку, выбрать скользкую дорожку. Но я вижу, как Вы относитесь ко мне, как оберегаете меня, хотя и не понимаю от чего.

Лорд откинулся на мягкую спинку дивана и с интересом посмотрел на Гермиону. Она ровно держала спину и не отводила ответного взгляда. Никогда прежде они не разговаривали на столь личные и глубокие темы. Она находила обворожительное пугающим то, что он ещё несколько минут назад пытал молодого парня, а сейчас вот так спокойно говорит с ней.

— Ты видела, как я только что расправился с Драко. Всё ещё считаешь, что я хороший?

— Мне кажется, что Вы пытаетесь самому себе доказать обратное. Мы ведь с Вами говорим уже после этого происшествия.

— Мир очень жесток к таким людям, как ты, Гермиона. Ты погибнешь сразу же, если я тебя выпущу отсюда. Нельзя быть такой доброй, тебя сломают и растопчут.

— Нарцисса говорила, что я была такой же раньше.

— К сожалению, мы с тобой не так хорошо были знакомы.

— К сожалению?

— Иногда мне кажется, что мне не хватало такого светлого человека в жизни. Возможно, всё было бы по-другому.

— А Вы считаете меня хорошей? — глаза Гермионы загорелись интересом. — Почему мы не общались до того, как я потеряла память?

— Слишком хорошей. И обычно мне не присущи хоть какие-то человеческие эмоции. Но мне искренне жаль, что я так поступил с тобой, Гермиона.

Больше ничего он не сказал, лишь оставив наедине со своими мыслями. Она не знает, сколько прошло времени, но из оцепенения её вырвала Нарцисса, которая появилась в гостиной с букетом белых роз. Миссис Малфой меняла цветы в гостиной собственноручно, через день. Гермиона находила это до одури волшебным, как и всё, что было связано с этими прекрасными растениями.

— Милая, что случилось? — Нарцисса оставила цветы у камина и направилась к девушке. — Ты выглядишь уставшей.

— Всё хорошо, миссис Малфой, — Гермиона натужно улыбнулась. — Я просто задумалась.

Но мне искренне жаль, что я так поступил с тобой, Гермиона.

Нарцисса выглядела бесподобно, как и всегда. Иногда Гермиона по-доброму завидовала леди Малфой — что та при любых обстоятельствах сохраняла в себе истинную женственность и красоту. Она была подобно этим самым розам в мрачном поместье: всегда прекрасной и неотразимой.

— Хорошо, — Нарцисса тепло улыбнулась. — Хочешь помочь мне с цветами? Ты их так любишь.

— Да, это то, что нужно.

— Давай пройдем в твою спальню. Я помогу тебе определиться с нарядом и прической.

Девушка уже и забыла, что выбежала на крики в пижаме. Кожа настолько привыкла к холоду поместья, что слилась воедино с атласом. Они быстро поднялись в комнату и Нарцисса, с позволения, распахнула шкаф.

Гермиона даже не задумывалась о том, чтобы спорить с безупречным вкусом леди Малфой. Нетипично светлое платье, нежно голубого цвета, аккуратно легло на изгибах тела, белые туфли и сдержанная прическа. Из зеркала на Гермиону смотрела очень красивая девушка, но с абсолютно померкшими глазами.

— Нарцисса, — обратилась она к женщине, когда они вновь вдвоём спустились в гостиную. — Вы случайно не знаете, что за шрам у меня на правом предплечье?

— Нет, — очень быстро ответила Нарцисса. — Он у тебя уже был, когда ты оказалась в поместье. А что такое? Он тревожит тебя?

— Нет. Ничего, просто стало интересно. Он такой большой и безобразный.

Ответа никакого не последовало, но до этого молчания Гермиона уловила в тоне миссис Малфой то, чего прежде не слышала. Она нервничала. Доли секунды хватило её слуху, чтобы уловить мимолетную дрожь в голосе хозяйки Мэнора.

В полной тишине они управлялись с цветами и для Гермионы это было крайне странно. Всегда приветливая и ласковая Нарцисса ушла в себя после её вопроса. Это очень настораживало.

— Кем были мои родители? — Гермиона вновь решилась завести разговор.

— Мне этого неизвестно, увы. Думаю, что тебе лучше поговорить об этом с Тёмным Лордом.

Она опять нервничала.

— Почему все вокруг называют его Тёмным? — ещё один вопрос от Гермионы, которая пристально наблюдала за своей собеседницей.

— Он так пожелал. Никто не смеет к нему обращаться как-то иначе. Только ты.

Дрожь в голосе никуда не исчезла.

— Вы тоже со мной не общались до того, как со мной это произошло?

— Нет…

— Почему? Что теперь заставляет вас всех нянчиться со мной?

— Ты осталась одна и поэтому…

— Почему я осталась одна? — перебила её Гермиона. — Что со мной произошло?

— Тебе лучше поговорить с Тёмным Лордом…

Ну вот опять.

— Я грязнокровка? Мои родители — маглы?

Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка!

Ступор. Лицо Нарциссы не выражало абсолютно ничего. Гермиона изучающе смотрела на леди Малфой, пыталась понять, какие эмоции спровоцировал её последний вопрос. Никаких. Совершенно ничего. Та спокойно выдохнула и смерила Гермиону тёплым взглядом:

— Думаю, что эльфы уже подали завтрак.

Малфой-Мэнор. Май, 2002

Месяц. Прошел месяц с последней попытки Гермионы хоть что-то узнать. Её эксперимент не увенчался успехом, и она вернулась туда, откуда начала. В своё любимое кресло у окна.

Живая изгородь изрядно разрослась, подпитываясь тёплыми солнечными лучами и обильными дождями. Цветы в теплицах сменяли друг друга, неизменными оставались лишь белые розы. Нарцисса предложила, чтобы домовики разместили в спальне вазы и нарезали для неё роз, но девушка отказалась.

— Не хочу, чтобы из-за моей прихоти они умирали, — печально ответила Гермиона. — Достаточно того, что я могу наблюдать за ними со своего окна.