Она заметила свое отражение в зеркале: бледная с синяками и мешками под глазами от бессонных слезных ночей, с растрепанными волосами, сутулая, мрачная, как серая мышка. Она отвернула зеркало в сторону.

Насладившись еще немного ностальгией о родителях, настал черед исследования их рабочего уголка. Для Ники это была совсем незнакомая темная комната, так редко она здесь появлялась. За все время она была здесь раз или два, всегда уважая личное пространство и работу родителей.

Эта комната отличалась от смежной с ней спальней, которая была очень светлой. Плотные шторы скрывали любые уличные лучи света. Она нащупала слева выключатель. Теплый свет залил комнату. Задержавшись в проеме, ее взгляд стал блуждать по углам, знакомясь с новым пространством. Стены были темно-морского цвета. У окна стоял большой стол из темного дуба, стулья располагались друг напротив друга – это был общий рабочий стол родителей. Вдоль стены до самого потолка стояли стеллажи со множеством книг, а напротив бежевый диван.

Усевшись за стол, она стала открывать ящички, но, к ее удивлению, они были пусты. На столе только красовались канцелярские принадлежности.

Главной в кабинете была личная библиотека Протовых во всю стену. Она остановилась в нескольких шагах от стеллажей и стала изучать название книг. Здесь стояла вперемешку художественная и научная литература, словари разных языков, истории и легенды разных народов мира. Для нее их было так много. Слишком много, чтобы успеть все прочитать за одну жизнь. Она машинально провела рукой по запылившимся книгам. Опершись плечом на них, Ника стала медленно падать на колени, сжалась в комок и зарыдала от нахлынувшего отчаяния потери. Ей казалось, что она уже пережила эту утрату, но воспоминания о родителях накатили новую волну боли.

Плечо соскользнула со стеллажей, и Ника проснулась. Незаметно для себя она задремала. Она протерла лицо, которое было еще влажное от слез. Издалека раздавался голос Константина, бегающего по дому в поисках сестры.

Ника начала подниматься и хотела уже было ответить брату, но ее взгляд остался прикован к темно-зеленому ковру, на котором стоял диван. «Что это?» – она невольно задавалась вопросом. В таком положении брат и застал ее: оцепеневшую со взглядом, устремленным вниз.

– Ника?! – было заметно, как Константин изрядно понервничал в поисках сестры. Родительская комната – это последнее место, где он догадался поискать. Он помог ей встать и отвел в гостиную.

Ника наблюдала за снегопадом, пока брат готовил чай.

– Завтра в школу. Я хотела найти какую-нибудь книгу с их автографом. Но, кажется, не готова была к такой встречи с «ними», – она отхлебнула чай с ромашкой.

– Если захочешь поговорить об «этом», – неловко сказал Константин. За все время в доме так и не прозвучали слова о смерти. Обоим было тяжело это произнести.

– Нас учат многому, но не то, как принять, – Ника сглотнула и с усилием закончила свое предложение, – смерть близких.

Константин вздрогнул. В комнате повисло молчание. И он присоединился к наблюдению сестры за снегопадом.

– Есть вещи, события, которые несут для каждого что-то свое. Едва ли мы задумываемся о смерти при жизни, – он с трудом произнес это слово, вздрогнув уже меньше. – Если ты принимаешь все, что преподносит жизнь, как урок, необходимый тебе, то ты научишься принимать и смерть, – и он быстро добавил: – Даже смерть близких.

Ника взглянула на брата, который прятал свои глаза в кружке с чаем. Она задумалась над его словами, вспоминая последнее время, проведенное наедине с собой, и вслух анализировала, какой же урок преподнесла ей жизнь такой потерей:

– Я пыталась вспомнить детство. Совсем блеклые отрывки из наших путешествий с родителями. Пару праздников. Только мы, наша семья. А потом… Школа, дом и одна учеба. Столько лет, а ощущение, что я и не жила и не было этих 16 лет моей жизни. Что это за жизнь? – медленно и со всей глубиной, с которой обычно говорят философы в возрасте, Ника делилась своими заключениями. – Я старалась быть для них дочерью, которой они могут гордиться. Гордятся ли они мной сейчас? Я вряд ли когда-нибудь узнаю.

При последних словах она взглянула на брата и ее глаза были наполнены слезами. Константину стало не по себе. Он понимал и ее боль потери, и, в то же время, чувствовал радость, что он не один в своем горе и может разделить его с сестрой. Чувство семьи – особая связь соединяющая людей. В этот момент в нем родилось осознание, иное понимание статуса старшего брата и главное желание: защитить свою младшую сестренку, его единственную семью. На его лице читалось бесстрашие и стойкость. Он обхватил ее голову и опустил себе на грудь, а второй обнял за плечи. Чувствуя наконец защиту, Ника дала волю чувствам и с криком отчаяния заплакала вновь. Она крепко обняла брата и в душе благодарила за то, что он есть у нее. Столько чувств она прежде не испытывала никогда. Всегда скрывая свою боль от чужих глаз, для нее проявление чувств, даже на виду у родного человека, было особой степенью доверия. И пусть она плакала вновь, но сейчас она чувствовала себя более живой, чем прежде. Она была не одна. Возможность разделить свою боль и найти поддержку в другом, создает особые узы между людьми.

Если бы только родители сейчас видели их, с какой любовью и нежностью старший брат смотрит на свою сестренку и ласково поглаживает ее по голове в знак поддержки, они гордились бы своими детьми. В его улыбки было столько доброты и сожаления. Это и есть семья, люди, которые поддержат тебя в самый трудный час, которые будут рядом и примут тебя таким, какой ты есть, в радости и горе. Отчаяние подходило и к нему, но он чувствовал, что сейчас Ника плачет за них двоих, а ему остается лишь стать для нее опорой, как и она становится опорой для него.

Ника успокоилась, но объятия не разжала. Это прекрасное чувство тепла и защищенности, осознание, что рядом человек, который дорог тебе и которому дорог ты, наполняло ее. Едва заметная улыбка появилась на ее лице. Она посмотрела на брата и видела едва поблескивающие слезы и приободряющую улыбку. А ее улыбка в ответ была наполнена искренней теплотой и благодарностью брату.

Снегопад только усилился. Уже смеркалось. Предложение Константин поужинать было с радостью принято. Она провожала брата взглядом и осматривала гостиную. Но какая-то мысль по-прежнему крутилась в ее голове. Она что-то пыталась найти, но не могла сама понять, что именно. Из кухни приглушенно донесся сигнал микроволновки, говорящий о готовности ужина. Но Ника не шла на зов брата. Константин видел, как сестра спешно оббегает взглядом каждый предмет в комнате и странно поглаживает диван.

– Ника! – ее взгляд остановился на брате, и она вышла из оцепенения. – Прошу к столу.

Ника направилась к брату, замерла на мгновение, обернулась, и продолжила оглядывать гостиную с другой стороны. Ее взгляд задержался на диване.

– Знаешь, – начала она все еще пристально смотря на диван, – во всем доме нет ни одного ковра. Мама всегда говорила, что они лишь пыль собирают. А в их кабинете ковер, на котором стоит диван. Тебе не кажется это странным?

Ника обернулась к брату, в ожидании его мнения. Но он не мог подобрать слов. Ему действительно не казалось это чем-то важным или странным. Юноша лишь пожал плечами в ответ.

– Пойдем кушать. Я не хочу опять все греть, – и Константин отправился на кухню. Он ожидал, что и сестра последует за ним. Но, сев за стол, заметил, как она поднимается по лестнице наверх.

Ника спешила в родительский кабинет. Ей хотелось разгадать эту тайну. У нее промелькнула мысль, что у родителей под ковром мог быть тайник, как в старом приключенческом фильме. Ведь родители были археологами и всегда сталкивались с тайнами и загадками истории.

Она опустилась на колени и погладила мягкий зеленый ковер, который напоминал ей траву. Приложив усилия, чтобы немного сдвинуть диван, она со всей силой откинула ковер и начала ощупывать деревянный пол. Ника спешно прошлась по периметру и в центре, и надежда найти какой-то родительский тайник рассеялась также быстро, как и появилась.