Как только дом опустел, Гермиона опустилась на диван в темной тишине гостиной, а Малфой сел рядом с ней, притянув ее к себе.

Чувствуя себя так эмоционально напряженной, как никогда, она уткнулась лицом ему в грудь, поджав под себя ноги. Вздохнув, она спросила:

— Как это случилось? — его молчание давило на нее, и прежде чем он смог заговорить, она добавила: — Это… это никогда не было частью моего плана.

Как только слова слетели с ее губ, она поняла, как они прозвучали, и представила себе ухмылку, скривившую его губы.

— Ты не можешь планировать все заранее. Конечно, ты уже должна была это понять.

— Но это должно было находиться под моим контролем, — она позволила словам повиснуть между ними. — Школа, Тритоны, профессия.

Его губы нашли ее висок, руки откинули волосы в сторону.

— Побег в Калифорнию тоже не входил в мои планы, если тебе от этого станет легче. Но иногда то, что мы не планируем, оказывается самым лучшим вариантом.

— Тогда почему так больно? — она заморгала, слезящимися глазами глядя на ковер.

— Боюсь, — пробормотал он, крепче обнимая ее, — это просто жизнь.

С точки зрения логики, эти слова имели смысл. И она знала это — она пережила больше, чем ее маггловские сверстники во время войны.

Но в этом чувствовалось что-то другое. Это раздирали душу, заставляя Гермиону спросить себя, будет ли она когда-нибудь чувствовать себя по-другому.

Ее глаза закрылись, и она почувствовала, как слезы просачиваются сквозь ткань его рубашки под ее лицом.

Правильный выбор просто не мог казаться таким уж неправильным. Это не может быть так больно.

— Может быть, мне лучше остаться, — выдохнула она ему в грудь. — Может быть, я просто…

— Не смей, — грубо прервал он ее, сжимая пальцами ее голову. — Ты начнешь стажировку, и у тебя все получится, Грейнджер. Я это знаю.

— Но… — Не зная, как продолжить, она молча провела пальцем по татуированному изображению на его предплечье, закрывая то место, где когда-то была темная метка. — Если тебя там не будет… будет ли это стоить того?

Резкий вдох был единственным признаком того, что он услышал ее.

Наконец его голова опустилась на ее голову.

— Тебе не нужно мое присутствие, чтобы захватить мир, Грейнджер.

***

Несмотря на то, что они не взяли свои доски для серфинга, пляж казался самым подходящим местом для Гермионы, чтобы провести последние часы в Калифорнии. Это было место, где они «выросли», узнали друг друга, где провели бесчисленные часы, и где она потеряла свое сердце из-за песка, солнца и волн.

И, как она начинала подозревать, из-за одного конкретного блондина.

Гермиона попрощалась с Лизой рано утром, собрала последние вещи и покинула дом, который по-настоящему стал ее домом, прежде чем уехать с Малфоем под предлогом, что он высадит ее в аэропорту.

В действительности же она просто активирует портключ из уединенного уголка пляжа.

Вся эта ситуация немного напоминала повторение истории, и напомнила Гермионе ее первый день на пляже с Малфоем и его друзьями, когда она решила не отправиться с портключом — решение, которое изменило так много граней ее жизни.

У нее будет всего один день, чтобы обосноваться в Лондоне, прежде чем начать стажировку в Гринготтсе, и Гермиона начинала надеяться, что отнесется ко всему более оптимистично, как только вернется в Лондон.

Сейчас она могла думать только о паре серых глаз, которые смотрели на нее.

Гермиона вытянула ноги перед собой на пляже, чувствуя горячий песок на своих голых ногах. Малфой сидел рядом с ней в своих привычных темных очках, и это мог быть обычный день из многих прошедших, которые они провели на этом самом месте.

Только в этот день ей предстояло уехать, с корнем вырвав жизнь, в которую она невольно попала. И прощание с единственным человеком, который так много для нее значил, поражало.

Отсутствующая улыбка задержалась на его лице, когда Малфой нежно поцеловал ее в губы, отвлекая от витающих в голове мыслей.

Заставив себя улыбнуться, Гермиона положила ладонь на его руку, лежавшую на песке. Она провела большую часть утра в слезах и была полна решимости сделать их последние часы вместе приятными.

Прошлой ночью он заполнил ее, как физически, так и эмоционально, и она не смогла сдержать новый поток слез, когда крепко прижала его к себе.

Они вели пустую беседу ни о чем, как будто оба старались избежать назойливого выбора, нависшего между ними. Они тщательно продумали все детали того, что им предстоит сделать, когда они больше не смогут видеться друг с другом каждый день.

Малфой ничего не говорил о поездке в Англию, но она знала, что любая магия, которую он использовал, могла быть отслежена, и он все еще был убежден, что его приговорят к Азкабану за уклонение от суда.

Это означало, что путешествовать будет Гермиона, но она была готова сделать это. Международные портключи стоили недорого — и он того стоил. Кроме того, поскольку она все еще жила в доме своих родителей, у нее будет доступ к телефону, и они смогут перезваниваться по международной линии. Он также упомянул о возможности найти камин для разговоров.

Трудность была лишь в далеком нахождении друг от друга, борясь с часовыми поясами. И осознание того, что она не сможет поделиться с ним всем, что произошло в ее день, было словно горькая пилюля.

Но все же она была настроена оптимистично.

— Я теряю тебя, — пробормотал Малфой, и намек на улыбку заиграл на его губах, когда Гермиона снова стряхнула с себя грустные мысли, поворачиваясь к нему лицом. Он усмехнулся, лениво скользнув рукой в основание ее грязного пучка, его губы прижались к ее губам с большим напором.

Наклонившись к нему, Гермиона зарылась руками в его светлые локоны, блеклые от яркого света солнца над головой. Отстранившись, она прошептала:

— Никогда.

Взгляд, который он бросил на нее в ответ, был немного более печальным, чем она надеялась.

Откашлявшись, он сказал:

— Я с нетерпением жду услышать о твоих первых днях на стажировке.

— Я нервничаю, — призналась Гермиона, взглянув на него. — Я не знаю, будут ли рядом другие или я останусь одна.

— Не нервничай, — усмехнулся он, — Ты чертовски умна. Они должны нервничать, на случай, если ты передумаешь.

Его уверенность в ней была беспрецедентной. Улыбнувшись ему, она прошептала:

— Я все еще думаю, что ты сам очень умен.

— А я зря трачу время, работая на карнавале, — с издевательским вздохом поддразнил он. — Я знаю. Я обдумываю другие варианты, но пока что сойдет и так.

Широко раскрыв глаза, Гермиона оживилась и повернулась к нему лицом, поджав под себя ноги.

— Ты мне этого не говорил! Чем ты еще планируешь заняться?

Неуверенно улыбнувшись, он пожал плечами.

— Я решил, что у тебя и так достаточно забот, — кивнув подбородком в сторону пляжа, он добавил: — Магазин для серфинга дальше по дороге едва сводит концы с концами. Нынешний владелец хочет его закрыть и, возможно, выставит его на продажу, — его губы изогнулись в загадочной улыбке. — Очевидно, я не умею учить людей серфингу, но Михаэль — да.

С ослепительной улыбкой Гермиона переплела их пальцы.

— Звучит заманчиво. И как бы там ни было, я не считаю тебя дрянью. Тебе удалось научить меня, не так ли?

— Вроде того, — сказал он, сморщив нос. — Ты хороший ученик.

Фыркнув, она толкнула его в плечо, он поймал ее запястье, стряхивая песок с ладони, чтобы поцеловать ее. Наклонив голову, она сказала:

— Звучит блестяще. Интересно, уйдет ли Михаэль с пирса?

Малфой пожал плечами и взял ее за руку.

— У нас не было серьезного разговора об этом, но возможно.

Хотя она была заинтригована и взволнована перспективой того, что он, возможно, найдет что-то, что доставит ему большее удовольствие, чем участие в скачках на карнавале, эта мысль только оставила укол печали в ее сердце. И снова Гермиона поймала себя на том, что ей интересно, от чего она уходит, чтобы идти к своей карьере.