— И я тоже, — сказала Гермиона, прищелкнув языком. — Ладно, но кто победит между вампиром и вейлой?

— Очевидно, вампир, — сказал Нотт. — Я бессмертен.

— Ты все еще можешь прогореть до хрустящей корочки, нет? — пробормотал Малфой себе под нос, глядя на Нотта поверх своего стакана. — Просто говорю. Должны же быть способы победить тебя.

— Я думаю, что проиграю, — сказала Гермиона, задумчиво склонив голову набок. — Вам обоим.

— Ты будешь бить меня, потому что я физически не могу причинить тебе вреда, — заметил Малфой, нахмурив брови. Гермиона подняла брови, пристально глядя на него.

— Хорошо, но если бы это было не так, — пробормотала она, указывая на его грудь.

— Ты легко можешь выпотрошить меня, — предупредил Малфой. — А я бы и не заметил, что ты делаешь. Твои чувства сильнее моих.

— Ты превратишь меня в кучу пепла, — фыркнула Гермиона, — а потом улетишь от опасности.

Нотт со смехом откинул голову назад. Малфой нахмурился, выглядя расстроенным.

— Ладно, но какого они цвета? — спросила Гермиона, тыча пальцем ему в лопатку. — А они похожи на крылья птицы или летучей мыши?

Малфой долго смотрел на нее, прикусывая свой язык.

— Вот что я тебе скажу. Если мы найдем ответы в Австралии и переживем эту катастрофу, я тебе их покажу.

— Отлично, — улыбнулась Гермиона. — И возьми меня с собой полетать.

— Я возьму тебя с собой полетать, — с похотливой усмешкой сказал Малфой, из-за чего Гермиона вспыхнула и ткнула его локтем в бок. Он фыркнул. — Если ты хочешь прокатиться.

— Разве ты не боялась летать, Грейнджер? — вмешался Нотт. — Или мне это приснилось, и это был кто-то другой?

— Это была я, — сказала она легкомысленно, наклонив голову. — Хотя я полагаю, что после полета на гиппогрифах, фестралах и драконах… это не сравнится с полетом с вейлой, которая, как я знаю, не причинит мне вреда.

Нотт и Малфой уставились на нее, когда Гермиона пожала плечами и сделала глоток виски.

— Какого хрена, — пробормотал Нотт себе под нос.

— Ладно, — сказал Малфой, вскидывая руки в воздух. — Тогда я возьму тебя в полет. Если у нас все получится, и если я смогу понять, как летать.

— Я верю в это, — сказала Гермиона, откидываясь к нему назад. Он опустил руку на подушку и обнял ее за плечи. Малфой встретил ее пристальный взгляд, нахмурив брови, в его серых глазах появилась искренность.

— Я тоже верю, — тихо пробормотал он, — что мы сможем это выяснить.

— Хорошо, — сказала Гермиона, покусывая губу и пристально глядя на него. — У нас все получится.

Она теснее прижалась к нему, рассеянно вырисовывая узоры пальцем на его животе через рубашку. Его кадык дернулся.

— Я ухожу! — объявил Нотт, допивая свой напиток. Он встал и пристально посмотрел на них обоих, затем его лицо смягчилось. — Если у меня не получится увидеть вас до отъезда, то говорю сейчас: не вздумайте возвращаться без хороших новостей.

— Спасибо, Нотт, — сказала Гермиона, странно тронутая его словами.

Малфой одарил своего друга улыбкой.

— Ты присматривай за ним, — сказал Нотт, указывая на Гермиону. — И знаешь, выпотроши этого сумасшедшего колдуна, если понадобится.

Малфой поморщился и перевел взгляд на Гермиону.

— Повеселись сегодня вечером, — тихо сказала Гермиона, затем рассмеявшись.

Неловко махнув рукой, Нотт покинул квартиру.

Гермиона развернулась к Малфою, глядя на него затуманенным взглядом.

— Мы все выясним, потому что будем вместе. И мы достаточно умны.

Малфой усмехнулся, притягивая ее ближе.

— Хорошо, Грейнджер. Потому что мы будем вместе.

Она моргнула, проведя кончиками пальцев по его скуле.

— Я хочу поцеловать тебя, ты же знаешь, — прошептала она.

— Не говори так, — выдохнул Малфой, тяжело сглотнув, — потому что я уже выпил достаточно виски, и у меня не хватит сил сдержаться.

— Так сделай это, — с вызовом бросила она, ее глаза прикрылись, когда она посмотрела на его губы.

— Я не могу, Грейнджер, — пробормотал он, теребя ее шоколадный локон, его серые глаза остекленели. — Тебе нужно снять свое проклятие.

— Мы это и сделаем, — прошептала она, прижимаясь к нему, позволяя его феромонам плыть между ними. — Завтра.

— Так что подожди до завтра, — с тяжелым вздохом выдохнул Малфой, уверенно приподняв рукой ее подбородок. — Ты даже не представляешь, Грейнджер, как все плохо…

— А ты не устал ждать? — прошептала она, запустив руку в его мягкие светлые волосы. Его веки затрепетали и закрылись, а голова наклонилась вперед. Она наклонилась к нему так близко, что почувствовала вкус виски в его дыхании. — Мы собираемся разрушить проклятие… мы будем вместе. И… все это просто станет историей, которую мы когда-нибудь расскажем нашим детям.

— Нашим детям, — он задохнулся, словно ее слова причиняли ему физическую боль. В его глазах появилась искра, когда он посмотрел на нее, и Гермиона увидела в их глубине бесконечные мучения, вызванные самим собой.

— Я не могу так поступить с тобой, Грейнджер, — прошептал он, Гермиона почти ощутила движение его губ.

— Можешь, — выдохнула она в ответ.

— Нет, — сказал он, медленно качая головой, в уголках его глаз появились слезы. — Нет, пока мы не разрушим твое проклятие… и не будучи пьяными и отчаявшимися.

С прерывистым вздохом он отодвинулся, как будто не мог этого вынести.

— Ты, — дрожащим голосом выдохнул Малфой, — для меня все. Я умру за тебя, и я отдам все, если это потребуется.

Он поднял руку, когда она открыла рот, чтобы заговорить.

— Я чертовски люблю тебя, Грейнджер, больше, чем я могу себе представить, больше, чем я сам того понимаю, и это пугает меня, — прошептал он ей в шею, его руки сжимали ее, как спасательный круг. — И я отказываюсь делать все, что может причинить тебе вред. Так что, как бы это ни было больно, как бы сильно я ни хотел тебя, как бы чертовски ты мне не была нужна, как кислород…

У Гермионы перехватило дыхание, когда она почувствовала его слезы на своей шее, когда он уткнулся лицом в ее волосы.

Малфой судорожно сглотнул.

— Я с радостью умру, но не подвергну тебя опасности, моя Грейнджер.

— Ладно, — выдавила Гермиона, запустив руки в его волосы и не находя в себе ответных слов. Никогда еще она не видела его таким. Обычно он был таким сильным, таким отчужденным, поэтому вид его такого опустошенного, такого безнадежно потерянного, надломило что-то глубоко внутри нее. — Я обещаю тебе, Драко, — прошептала она ему на ухо, — мы обязательно это выясним. Так или иначе, это сработает, и твоя боль закончится.

Малфой отстранился, кивая, хотя выражение его лица было пустым, а глаза — тусклыми и безжизненными.

— Ну конечно, Грейнджер, — его серые глаза метнулись к ней, а затем в сторону, когда он пробормотал: — Прости.

Гермиона просто покачала головой и крепко обняла его, чувствуя, как ее собственные слезы подступают к уголкам глаз.

Она не заслуживала такой преданности, которую он предлагал.

И она собиралась сделать все, что необходимо, чтобы в конце концов он обрел свое собственное счастье.

6 октября 2002 года

Драко проснулся, чувствуя, как холод скручивает его внутренности.

В голове у него стучало, а в горле отвратительно пересохло.

Его чувства ожили, и когда он пришел в сознание, то понял, что Грейнджер спит, полулежа на его груди.

Его сердце на короткий миг сжалось, пока он осматривался вокруг. Они, очевидно, уснули на диване, полностью одетые, оставив значительную пустоту в его запасах.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Драко так много пил, и поэтому было непривычно чувствовать пульсацию в каждой мышце своего тела.

— Грейнджер, — пробормотал он, толкая ее локтем. — Просыпайся.

Со стоном она пошевелилась, протирая глаза.

Она уставилась на него, слегка приоткрыв рот, потом отвела взгляд и покраснела.

Драко не был полностью уверен во всем, что произошло прошлой ночью, но неприятное чувство в животе говорило о том, что он унизил себя.